Когда дверь за ними закрылась, Экимму повернулся к Сандеру.

   - Ну, теперь к вам. Мы прощаем вам обман Совета, поскольку вы были не вправе выдавать свою создательницу. Однако у нас есть к вам пара вопросов...

   - У меня к вам тоже, - прервал его Сандер. - Я все еще могу узнать, где София?

   Бруха покачала головой.

   - Я не могу на это ответить, - с сожалением сказала она. - Я просто не знаю. Но когда София в последний раз попала под наш радар, она виделась с вашим заместителем, Дагоном. Куда она отправилась дальше? Думаю, об этом вам стоит спросить у него.

   - Спасибо, - он посмотрел на Бруху, едва заметно улыбаясь. - Я спрошу. А теперь, получается, я свободен? Вы не будете выдвигать против меня обвинений?

   Экимму согласно кивнул.

   - Да, вы свободны -- и от обвинений, и от власти своей создательницы. Благодаря вам и вашему другу Борису мы можем сделать из нее показательный пример - пример того, к чему может привести амнистия заключенных. А сейчас я задам вам пару вопросов - и можете бежать искать свою подружку.

   - И об этом вы тоже знаете?

   Бруха довольно улыбнулась.

   - Вы удивитесь, как много мы знаем обо всех, кто нам интересен, - сказала она. - А вы вызываете у нас очень, очень большой интерес, Сандер Шварцтейн.

   Отвечая на ее улыбку, на самом деле Сандер вовсе не был уверен, что такое пристальное внимание Совета его радует. Он совершенно не чувствовал себя под защитой. Он ощущал себя под колпаком.

   1

   Если верить ученым, любовь легко разложить на гормональные составляющие: дофамин, адреналин, серотонин, вазопрессин и окситоцин и эндорфины. Благодаря дофамину мы учимся различать удовольствие и стремиться к нему, адреналин помогает свернуть горы, серотонин и эндорфины позволяют сполна насладиться обладанием, а окситоцин и вазопрессин вызывает нежность и привязанность.

   Если верить вампирам, то все эта гормональная история была чушью собачьей. Иначе с чего было бы двум мертвецам летать над океаном в маленьком частном самолете, напряженно вглядываясь в густо-синюю воду внизу?

   С тех пор как пассажирский лайнер, летевший беспосадочным рейсом Москва-Денпасар пропал со всех радаров, прошло почти двенадцать часов. С разрешения властей острова Бали, рядом с которым предположительно произошла катастрофа, в небо поднялась практически вся частная авиация. Самолеты кружили над океаном, выискивая обломки лайнера, но видели лишь воду, изредка разрываемую резвящимися дельфинами. Время шло впустую, и с каждой минутой становилось все яснее: место аварии не найдут.

   Радио в маленькой четырехместной "Сесне" то и дело взрывалось сообщениями: "Квадрат 10... 12... 14 пуст. Возвращаюсь на базу". Сандер устало потер лоб, пристально всматриваясь в безбрежную гладь. Они с Борисом уже дважды прочесали и квадрат девять, и квадрат одиннадцать и еще дюжину других квадратов, совершенно неотличимых от предыдущих. Обломков не было. Это было и хорошо и плохо одновременно. С одной стороны, это означало, что самолет мог упасть на один из близлежащих островов, в изобилии разбросанных по Тихому океану, с другой -- чем больше проходило времени после предполагаемой катастрофы, тем меньше оставалось надежды найти Василису живой.

   - Вы чего-нибудь хотите? - хозяйка самолетика, миловидная блондинка лет тридцати наклонилась и, одарив многообещающим взглядов обоих вампиров, продемонстрировала глубокий вырез своего лимонного джемпера.

   Сандер, первым делом отправивший их с подружкой на пассажирские сиденья с помощью гипноза, рассеянно обернулся и посмотрел куда-то сквозь нее.

   - Может быть, чаю? Или виски со льдом? - продолжала улыбаться блондинка, явно не в силах решить, кто из господ пилотов ей нравится больше. - А может, сендвич?

   - Пожалуй, - отсутствующим тоном сказал Сандер. - Что-то я проголодался на почве стресса.

   Лицо блондинки чуть не треснуло от радости. Но прежде, чем она успела открыть рот, он поманил ее к себе пальцем.

   - А ну-ка, наклонись...

   Девица, явно сделавшая из его просьбы неверный вывод, тотчас же исполнила приказание: нагнувшись, она облизнула покрытые прозрачным розовым блеском губы и приоткрыла их в ожидании поцелуя.

   Нисколько не заинтересовавшись ее предложением, Сандер убрал с ее шеи выбившуюся из прически прядь светлых вьющихся волос и безо всяких дальнейших сантиментов укусил в шею. Глаза блондинки удивленно расширились, а потом томно закрылись, а из приоткрытых губ вырвался стон. Вампирские укусы действовали на людей возбуждающе - иначе вампиры, особенно те, кто не владел гипнозом в полной мере, просто не могли бы выжить.

   Бросив взгляд на разворачивающуюся на его глазах сцену, Борис вспомнил, что и сам сегодня остался без завтрака и обеда. Однако в этом самолете начальником был не он, а значит, распределение запасов провианта не входило в его обязанности.

   По всей видимости, Сандер, утоливший первый голод, тоже об этом вспомнил. С сожалением оторвавшись от ранки, он быстро лизнул ее, запечатывая слюной, и повернулся к Борису.

   - Кажется, там был еще один паек, - сказал он, кивнув в сторону второй подружки, сидящей на пассажирском сидении с бессмысленно-счастливой улыбкой.

   Благодарно склонив голову, Борис, не торопясь, поставил самолетик на ручное управление и протиснулся между сидений к своему обеду. Краем глаза он успел заметить напряженные соски и полный вожделения вгляд блондинки, обращенный на Сандера. Кажется, в ближайшие несколько минут Борис им не понадобится.

   Рассмотрев доставшуюся ему жертву, он покачал головой, еще раз убеждаясь в силе любви своего нового покровителя к Василисе: отверженная им пассажирка была значительно моложе и симпатичнее той, что непристойно стонала сейчас, стоя на коленях рядом с Сандером.

   - Привет, солнышко, - сказал Борис, улыбнувшись красотке, и выпустил клыки. - Я что-то ужасно проголодался, а ты?

   2

   Пробуждение оказалось не из приятных.

   Сначала включился звук: на Василису со всех сторон обрушился гул, крики, скрежет железа и какой-то треск. Потом вернулся запах - гари, горячего металла, песка и человеческого страха. И лишь потом картинка перед васиными глазами начала обретать очертания.

   В первый момент Васе показалось, что она смотрит на фрагменты паззла, разбросанного детской рукой. Огромные горящие конструкции, поломанные деревья, волны, равнодушно лижущие усыпанные непонятными обломками песок, и люди, люди, люди... Обезумевшие, потерянные, оглушенные, они метались по берегу, крича, плача и в отчаянии воздевая руки к небу. Кто-то истерически рыдал, упав на колени и ткнувшись головой в мокрый песок, кто-то выкрикивал бессмысленные, непонятные то ли ругательства, то ли слова молитвы, кто-то бегал туда-обратно к горящим осколкам самолета, желая и не решаясь заглянуть внутрь.

   Но во всей этой жуткой картинке явно чего-то не хватало, не доставало какой-то важной детали - той самой, что прекратила бы разрозненные фрагменты в целостное полотно... Василиса приподнялась и огляделась по сторонам. Крови не было. Не было растерзанных падением с высоты жертв, не было обугленных трупов и жути оторванных конечностей. Насколько могла судить Василиса, пассажиры, упавшие с небес на землю, совершенно никак не пострадали. Ее тело тоже не болело. Руки и ноги, которые она ощупала, не выглядели сломанными, в голове не было зияющих ран, а ее сердце билось так ровно, будто Василиса только что очнулась от сна.

   - Вы не ранены? - взволнованный мужской голос обратился к ней по-английски. Обернувшись в направлении звука, Вася обнаружила худого юношу примерно своего возраста. Его коротко стриженые светлые волосы торчали в разные стороны, - возможно, потому, что он постоянно проводил по ним пятерней, - а голубые глаза смотрели встревоженно и серьезно. Одетый в в перепачканные сажей линялые голубые джинсы и серую футболку с надписью Greatful Dead, он был красив той гладкой красотой, что в равной степени привлекает как девочек в пубертате так и их недотраханных мамаш. - Вы говорите по-английски?