Нет, я этого не допущу. Не мешкая ни секунды, я растопыриваю измазанную шоколадом пятерню и машу ею прямо в камеру.

— Если ваши пальцы оказались в миске, пудинг будет еще вкуснее, — улыбаюсь я во весь рот.

— Между прочим, это самое вкусное, — подходит сзади Керк. Схватив меня за руку, он принимается слизывать шоколад с моего указательного пальца. — М-м-м, восхитительно!

Я заливаюсь смехом.

— Обещаю, в готовом виде будет еще лучше, — дразню я его, отнимая руку. И вижу, как в другом конце студии смеется недавно такой угрюмый ассистент режиссера и Берни поднимает большой палец.

Мы безо всяких усилий заканчиваем готовку, и, к моему удивлению, усыпанный леденцами десерт выглядит вполне аппетитно. Оператор отсчитывает последние десять секунд, мы с Керком прощаемся со зрителями и отправляем друг другу в рот по полной ложке пудинга.

— Отличный финал! — слышим мы голос режиссера. — Молодцы, хорошо поработали!

— Я бы сказал — великолепно, — направляется к нам довольный Кен Шабли. — Я хочу, чтобы съемки следующей программы состоялись как можно скорее.

Вся съемочная группа собирается вокруг нас, чтобы поздравить, и я предлагаю всем попробовать свой «Шоколадный сюрприз». Удивительно, но я стала звездой благодаря неудавшемуся суфле, хотя нужно признать, что новый рецепт оказался не так уж плох.

— Что скажешь, Кен? — подходит к нам Берни. — Еженедельное шоу для этой пары?

Размышляя над ее предложением, Кен кладет ладонь на гладкий подбородок. Почему никто не скажет ему, что этот жест кажется более выразительным, когда мужчина становится достаточно зрелым и у него на лице начинают расти волосы?

— Да, согласен. Мы назовем его… — Он делает паузу и, придумав что-то, щелкает пальцами. — «Послеобеденные сладости»!

Мы с Керком переглядываемся.

— Здорово, правда? — Кен очень доволен собой. — Такая определенная двусмысленность. Это будет дневное шоу. Керк уже звезда дневного сериала. И вы готовите прекрасные десерты.

— Какое разочарование, — шепчет мне Керк, — я думал, что «послеобеденные сладости» — это возня в постели.

— Прошу тебя, мне понадобилась целая неделя, чтобы настроиться на готовку под прицелом телекамер, — отвечаю я смеясь. Но чувствую себя польщенной, и меня охватывает радостное возбуждение. Неужели я действительно стану телезвездой? И незнакомые люди на улице будут просить у меня автограф? Может быть, компания «Стала» даже назовет моим именем губную помаду?

Я все еще размышляю над своей речью после вручения мне премии «Золотой глобус» — следует ли сначала поблагодарить Керка или все-таки Брэдфорда, — когда Берни вновь берет ситуацию в свои руки.

— Мы согласны, — говорит она Кену. Как всегда, от нашего имени. — Когда ты хочешь заключить договор?

— Можно прямо сейчас. Пройдем в мой офис.

Но внезапно Берни меняется в лице. И я замечаю у нее на блузке небольшое пятно, которое начинает быстро увеличиваться.

— Извините, я должна бежать, — говорит моя подруга и хватает жакет, чтобы прикрыть грудь, но уже поздно. Блузка сейчас похожа на мишень для учебных стрельб — на ней уже два превосходных «яблочка». Берни посылает всем нам воздушные поцелуи.

— Сара, ты была великолепна! — кричит она уже из самых дверей. — Керк, и ты тоже. Кен, я тебя люблю, но мы поговорим позже. Сейчас у меня два очень важных клиента!

В жуткой спешке — волосы развеваются, каблуки громыхают — Берни вылетает из студии. Кен выглядит обиженным.

— Очень важные клиенты, — ворчит он, не понимая настоящей причины ее внезапного ухода. — Она ошибается. Вы двое будете самыми большими звездами среди ее клиентов.

Это не так уж невыполнимо, ведь сейчас у Берни есть только звезды весом менее десяти фунтов. Но Кен этого не знает. И мне нравится, что он разглядел в моем пудинге такой потенциал.

Мы с Керком и Кейт собираем вещи и прощаемся. На улице, уже остановив такси, Керк вдруг берет меня за руку и целует мои пальцы.

— Сладкие даже без шоколада, — говорит он, широко улыбаясь. Я смеюсь и целую его в щеку.

— Послушай, я чувствовала небывалое спокойствие во время съемок. Ты дал мне чудесные таблетки. Принеси их в следующий раз, кажется, я уже не могу без них.

— Они очень сильные, — мрачно качает головой он, — ты должна быть осторожна.

Тут я начинаю беспокоиться. Всего один день телевизионных съемок, а я уже сделала первый шаг на пути к реабилитационной клинике?

— Как они называются? — с тревогой спрашиваю я. — И какой состав?

Керк с серьезным видом достает из кармана коробочку, вытряхивает себе в ладонь горсть белых таблеток и отправляет их в рот.

— «Тик-так», — улыбается он и отдает мне оставшиеся. — Я принимаю их многие годы. Лучше всего помогают оранжевые.

Такси увозит Керка, и мы с Кейт ждем, когда переключится сигнал светофора. Она смеется.

— Ничего не понимаю, — говорю я, когда мы переходим улицу. — Мне хватило мятной таблетки, чтобы успокоиться. Значит, от алтоида я бы впала в кому?

— Не расстраивайся, эффект плацебо действительно существует, — успокаивает меня Кейт, продолжая смеяться. — В любом случае я рада, что твой друг Керк не распространяет сильнодействующие лекарства без рецепта. Вы великолепно смотрелись вдвоем. И между прочим, он ужасно мил.

Я радостно улыбаюсь:

— Да, а еще он очень веселый. И умный. Одинокий. И изучал философию. Тебе стоит встретиться с ним.

— Я занята, — отвечает моя подруга.

— Я не имею в виду сегодня днем, — уточняю я. — Сегодня вечером.

— Мое сердце принадлежит Оуэну! — Слова Кейт звучат как фраза из неудачной песни в стиле «кантри энд вестерн». Или вполне удачной. — Все равно Керку нравишься ты, если ты еще этого не заметила.

— Он мой друг и относится ко мне как к сестре. Старшей сестре.

— Все ясно. Ты не замечаешь никого, кроме Брэдфорда.

— А вот кого замечает Брэдфорд?

Кейт останавливается и смотрит на меня. Неужели я говорю серьезно?

— Что это значит, черт возьми? — спрашивает она. — Брэдфорд никогда не станет изменять.

— Не знаю, можно ли назвать это изменой. — Я глубоко вздыхаю. — Но Дилан сказал мне, что Скайла сказала ему, что Мими сказала ей, что они с Брэдфордом снова собираются жить вместе.

Кейт чувствует облегчение, но ей удается сдержаться и не назвать меня полной идиоткой.

— Ничего не скажешь, достоверный источник, — отметает она проблему.

— А если это правда? Ведь все уже в курсе.

— Ну, еще бы! И «все» очень много знают.

Мы приближаемся к Шестой авеню. Я снова вздыхаю. Думаю, Кейт не поверила в историю, которую опубликовал на прошлой неделе «Нэшнл инкуайрер». О том, что появившийся на поле круг остался от корабля двухголового пришельца. Нажимаю на кнопку на столбе, чтобы переключить светофор.

— Можешь этого не делать, — говорит мне подруга. — Эти кнопки не работают уже несколько лет. Их не снимают, чтобы нам казалось, что мы имеем какое-то влияние на дорожное движение. Тоже своего рода плацебо.

— И все же мне нужно что-то предпринять, — говорю я, снова вдавливая кнопку. Мы ждем еще минуту, и наконец загорается разрешающий сигнал для пешеходов. — Что ты посоветуешь по поводу Брэдфорда и Мими?

— Поговори с Брэдфордом, — предлагает Кейт. — Он скажет, что ты ненормальная, но это не страшно. Устрой романтический вечер. Обсуди все, что тебя волнует, в постели.

Я легко могу это сделать! Скайла сегодня у Мими, а Дилан ночует в гостях. И если уж на то пошло, я неплохо подготовилась на собрании родительского комитета.

Брэдфорд обещал вернуться домой пораньше, и действительно в восемь часов (это для него рано) я слышу, как он открывает входную дверь. Я наверху, в спальне, на мне светлая шелковая ночная рубашка (большой прогресс по сравнению с футболкой с эмблемой команды «Янкиз», в которой я обычно сплю), и, таинственно улыбаясь, я поправляю тонкую бретельку. Единственный минус моего плана в том, что я не вижу сейчас возбужденного лица Брэдфорда, пока он осматривается и понимает, что бы я для нас приготовила.