Тогда, после Тегерана, прокатчик Тома, просмотрев пленки, позвонил ночью и, задыхаясь от волнения, сказал: «Редерсон, я твой раб навеки! Ты, ты привез мне не новости, а монстров, каких еще не видало человечество!» Льстили ли эти слова? Нет. Том мог сказать с полной уверенностью, что нет. Только вытер пот со лба и вздохнул с облегчением: удалось показать монстров. Это было его целью!

Дуглас Макартур прошел к торцу длинного стола, накрытого тяжелым зеленым сукном, а сверху подробной картой пустыни, и сел в кресло, по своей старой привычке не расстегивая кителя. Он откинулся глубоко на спинку и положил руки на грудь, скрестив, а точнее, хитрым способом сцепив пальцы. Это был легендарный генерал – даже в своей особенности по-детски выпячивать губы.

– Прошу, господа, – обратился он к присутствующим. – Прошу познакомиться с известным оператором лейтенантом Томом Редерсоном. Совсем недавно этот молодой человек вернулся с балтийских берегов, где запечатлевал для кинохроники успешную кампанию русских по освобождению Прибалтики, конкретно – города Вильнюса от немецких войск. Думаю, что в скором времени мы сможем на киноэкранах увидеть работу Редерсона. Мистер Редерсон рекомендован штабом Вооруженных Сил для работы в Блю-Бек-форте, и, на мой взгляд, это лучший выбор.

Он обвел взглядом собравшихся и продолжил:

– Прежде чем начать работу, ради которой мы все здесь собрались, следует выразить благодарность полковнику Дарену, командиру базы, за его гостеприимность и хлопоты, благодаря которым нам представилась возможность расквартироваться здесь с хорошим комфортом. Если же кто-то испытывает какие-нибудь неудобства, прошу обращаться непосредственно к полковнику, он окажет необходимое внимание, но также прошу не очень докучать – работы много и не хотелось бы Дарена, который лучше всех нас ориентируется в здешней ситуации, отвлекать по пустякам. Я понимаю, что многим из вас полевые условия покажутся малоудобными…

– Малоудобными?! – воскликнул толстяк с сигарой в зубах, втиснутый в дорогую ткань превосходного костюма. Несмотря на несколько кондиционеров, работающих на пределе, по его лицу на двойной подбородок стекали крупные и частые капли пота. Пиджак и рубашка на нем потемнели от пота. – Да здесь просто пекло, генерал! И этот песок, из-за которого нельзя есть!..

Редерсон знал его и его особенность быть всегда недовольным. Сенатор Клаус Рубен, глава сенатской комиссии по вопросам военных разработок. Личность скандальная и из-за этого неприятная и малоинтересная, но всегда стремящаяся первой попасть в кадр.

– Сенатор, – стараясь скрыть недовольство, осторожно начал Макартур, но его опередил статный, просто гигантского роста, офицер в чине полковника:

– Разрешите, генерал?

– Да, Род, пожалуйста.

На офицере была форменная рубашка с короткими рукавами, которые хорошо демонстрировали тренированные, рельефные мышцы богатырских рук. На голове вопреки всем уставным нормам – ковбойская широкополая шляпа, надетая ровно и прочно. На короткой и широкой шее повязан уже известный платок, выглядывающий из расстегнутого на две пуговицы ворота рубашки. Белый поясной ремень от парадного мундира с кобурой большого объема, чтобы вместить в себе увесистый «Смит и Вессон» 45-го калибра. И это тоже было не по уставу!.. Ушитые, в обтяжку, брюки, казалось, вот-вот лопнут в тех местах, где играли силой бедренные мышцы. Тому из-за стола не была видна обувь полковника, но он готов был спорить на годовой оклад, что это должны быть добротные, остроносые ковбойские сапоги. Примечательным – широкой костью и малоподвижностью черт – было и лицо офицера: сразу становилось понятно, что такого молодца, если он вдруг разбушуется, надо прошибать все тем же 45-м калибром, а не искусством дипломатии.

По татуировке на руке полковника Том догадался, что перед ним стоит не кто иной, как самая свирепая гроза местных черномазых. «ККК», Ку-клукс-клан – буквы были очень крупные, чтобы их смог издали заметить любой человек, оттенок кожи которого был далек от «идеально американского».

Род Дарен не только выглядел как техасский пастух, но и вел себя соответствующе: он буквально обрушился на сенатора, но не словами. Это было наступление жестами: речь была гладкой и предельно тактичной. Полковник встал со своего стула, прошел на другую сторону стола, чтобы оказаться напротив своего «противника», остановился, широко расставив ноги, правая рука замерла в сантиметре от рукояти револьвера, иногда легко касаясь длинными пальцами ее полированного дерева, левая рука протянулась вперед, кисть сжалась в мощный кулак, указательный палец был нацелен строго на сенатора. Этот палец «долбил» Рубена с каждым словом, произносимым полковником:

– Уважаемый сенатор! В Блю-Бек-форте прежде всего ценен армейский аскетизм, – он сделал паузу, которая должна была подчеркнуть значимость высказанной мысли. – Люди военные либо те, кто когда-то уже отдал святой долг служения отечеству, с удовольствием принимают условия полевого воздержания от гражданских излишеств. Я ценю их мужество и уважаю их как человек военный людей военных. С большим уважением я отношусь к людям сугубо гражданским, не имеющим тренированной выдержки, и моя задача, как лица ответственного за вас здесь, по мере возможностей предоставить вам надлежащий комфорт… Разумеется, мне доложили, что у вас был неисправен кондиционер. Его починили, а на регулятор мощности поставили более надежный и прочный ограничитель, чтобы у моих гостей больше не было соблазна заставлять технику работать с большей мощностью, чем та, на которую она способна. Одно неудобство, сэр… Я больше не в состоянии снабжать ваш холодильник напитками. Прежний комплект был подарком, а все остальное пожалуйста, но за собственный счет. Вам повезло больше, чем остальным: ваше бунгало находится рядом с офицерским клубом, в котором есть огромный ассортимент любых напитков.

Он замолчал, в упор разглядывая нервно курящего сенатора. Последний сильно волновался, от чего обильно потел, и старательно избегал встречи с глазами полковника.

– Спасибо, Род, – произнес после долгой и неловкой паузы Макартур. – Мне импонирует ваша прямота, и со своей стороны лишь добавлю: в бюджетах армейских подразделений не предусмотрены расходы средств на прием и содержание гостей. Это я говорю для того, чтобы избежать в дальнейшем недоразумений.

Полковник остался на месте и, в знак благодарности за поддержку, небрежным жестом приподнял за полу свою шляпу.

«Сенатору досталось крепко», – с удовольствием подумал Том. Рубен не нравился ему не столько внешностью раскормленного борова, сколько дурной славой человека, который постоянно требует внимания к своей персоне и лакомится дармовщиной, принимая ее как нечто само собой разумеющееся и обязательное.

– Это было небольшое отступление бытового характера, – продолжал Макартур, – а теперь перейдем к дальнейшему знакомству…

Он расцепил пальцы и указал на облако дыма, за которым пытался укрыться от порицательных взглядов виновник «небольшого отступления бытового характера».

– Всем известный сенатор Клаус Рубен. Благодаря усилиям этого человека проект «Заря в небе» стал действительностью, и мы все скоро убедимся в его результатах. Рубен – глава сенатской комиссии по вопросам военных разработок. И я не советую вам расспрашивать сенатора об этих разработках, так как этим вы рискуете на всю жизнь опутать себя страшными тайнами. Не так ли, Клаус?

Сенатор пухлой рукой разогнал облако вокруг себя и беззвучно, единственный из всех, захохотал шутке генерала, похлопывая себя по объемистым бокам. Его рана была излечена – сенатор попал в «первый кадр». Инцидент благодаря Макартуру был исчерпан.

Рука Макартура указала на соседа сенатора – тонкого, серьезного человека, одетого в спортивного покроя светлый костюм, со старательно смазанными бриолином и уложенными волосами.

– Сенатор Демир Сотен, сенатская комиссия по вопросам энергетики. Его трудами свершилось главное: американцы должны получить не только новый вид энергии, но и новое оружие.