— Если ты выстрелишь, — сказал он высокому мужчине, — то можешь попасть в нас обоих.

Высокий мужчина пожал плечами. Пайку было нечего сказать. Таких людей он не понимал. С Нодди и Красавчиком было просто и понятно — слабаки, которые корчат из себя крутых. Понятно, как нужно себя вести с подобными людьми, с людьми в кожаных куртках. Но этот тип? Пайк не знал, как тот может среагировать, на что он способен. Все дело было в резиновых сапогах. Если бы на нем были армейские ботинки или «мартинсы», тогда его можно было бы понять, но резиновые сапоги…

Пайк опустил нож и отпустил Красавчика.

— Здравствуй, Ноэль, — сказал высокий мужчина с нарочитым оксфордским акцентом и стал медленно спускаться по лестнице.

— Веселый Доктор, — сказал Ноэль. — Познакомься, это Дэннис Пайк.

Пайк кивнул Доктору, тот кивнул ему в ответ. Потом он смерил двух побитых охранников неодобрительным взглядом.

— Боже мой, какая неприятность. — Его голос звучал, как у сердобольных ведущих «Би-би-си» в былые годы черно-белого телевидения.

Красавчик выглядел смущенным, он уставился в пол.

— Мы пытались припугнуть их, но…

— Заткнись, Красавчик. — Пижон посмотрел на Пайка с Ноэлем. — Вам лучше подняться наверх. Здесь вы мне ни к чему.

Он передернул ружье, и они все пошли вверх по лестнице. Выйдя на кухню, они увидели за столом Чеса. Тот явно нервничал.

— Какой сюрприз, — сказал Пайк.

Чес поднял руки вверх, как бы признавая поражение:

— Что я могу сказать?

— Для начала можешь извиниться, — ответил Ноэль. — Ты знаешь, через что мне пришлось пройти из-за тебя?

— Так было нужно.

— Почему?

— Такова жизнь.

— Сколько раз я уже это слышал, Чес, — сказал Ноэль устало.

— Эй, вы все, заткнитесь, — прикрикнул Док. — Единственный вопрос на повестке дня — это что нам делать с этими дружками.

— Убить их надо, — угрюмо вмешался Красавчик. Он все еще был в мокрой одежде и слегка дрожал на холодной кухне.

— Спасибо, Красавчик, — ответил Док. — Очень ценное предложение. Я же предлагаю закрыть их пока в кладовой. Об остальном подумаем позже.

Красавчик подошел к Пайку. Еще раньше он снял свои разбитые черные очки, а без них его глазки казались маленькими и нерешительными.

— Я убью тебя, говно, — сказал он, тыкая Пайку в лицо своим желтым от никотина пальцем.

Пайк поднял вверх руку и ударил основанием ладони прямо Красавчику по подбородку. Челюсти последнего клацнули, и он отлетел, ударившись по дороге о край стола. Так он и остался лежать на полу, оглушенный или мертвый. Пайка это не волновало.

— Достаточно, — сказал Док. — Нодди, открой дверь в кладовую.

Держась за бок, Нодди, хромая, подошел к двери голубого цвета и открыл ее большим ржавым ключом. Затем он дернул за веревку и внутри зажглась длинная яркая лампа, осветив вытянутую комнату без окон с рядами пустых полок.

Док жестом направил Пайка и Ноэля к двери, и те неторопливо двинулись туда.

— И ты, Чес.

— А? Что? — В голосе Чеса чувствовалось напряжение и обиженность одновременно.

— С меня достаточно этого трепа, — ответил Доктор. — Иди туда, мне нужно подумать.

— Но я на твоей стороне, Док.

— Это не игра в ковбоев и индейцев. Иди за ними.

Так они втроем вошли в кладовку, и Нодди закрыл за ними дверь. Пыль висела в воздухе и тут же набилась в легкие. Пайк расстегнул куртку и засунул руки в карманы.

— Вот очередная передряга, в которую ты меня втянул, — сказал Ноэль Чесу.

— Господи, — горько отозвался Чес. — Если вы, умники, испортите мне это дельце…

— Заткнись, Чес, — отрезал Пайк и сел на коробку с сухой фасолью.

В комнате было очень холодно, она, похоже, предназначалась для той же цели, что и холодный погреб, — для хранения продуктов. С потолка свисала пара железных крюков, а полки были большими и крепкими.

— Что он здесь делает? — спросил Ноэль. — Кислоту?

— Эм-дэ-эм-а, — ответил Чес, оживляясь. — Экстази. Метилендоксиэнметамфетамин, если быть точным. Хватит, чтобы поставить Лондон на уши на целый месяц. Они здесь все лето устраивались. Готовились к Рождеству и Новому году. Мне и нужно-то было — приехать с солидными бабками и выкупить свою долю. Двадцать пять тысяч баксов дадут мне прибыль в двести пятьдесят тысяч — четверть миллиона. Все мои проблемы были бы враз решены.

Чес посмотрел на Пайка:

— Но у меня не было таких денег, верно?

— Почему ты мне не рассказал, Чес? — спросил Ноэль.

— Ты бы позволил мне обчистить Пайка?

— Ну…

— Кроме того, — продолжал Чес, — все должно было пройти шито-крыто. Они настаивали на этом. Строжайшая секретность. Я должен был приехать сегодня вечером с деньгами, а уехать с полным кузовом экстази.

Он подул на руки и повернулся к Пайку.

— Ты ведь все понимаешь, да? Я бы смог вернуть тебе деньги после Нового года. Сейчас все пошло бы нарасхват, я продал бы большую часть за пять минут. Мне очень жаль. Но ты должен мне позволить так и сделать. Я не могу сейчас пойти на попятную.

— А все эта лажа с Германом? Типа ты умер, и все такое? — спросил Ноэль.

— Мне нужно было выиграть время, — ответил Чес. — Я должен был сбить вас со следа.

Он снова посмотрел на Пайка.

— Четверть миллиона, Дэннис. Подумай об этом.

— Чес, ты единственный человек в мире, который способен разориться на продаже наркотиков, — ответил Пайк.

— Господи, я знал, как ты среагируешь. Как только я увидел твою хреновенькую квартирку. Я подумал: Пайк стал добропорядочным.

— Да, стал добропорядочным и не захочет иметь с этим ничего общего.

— В любом случае, ты ничего не сможешь сделать, чтобы остановить меня.

— Чес, — очень спокойно сказал Пайк, — ты просто отдашь мне деньги, вот и все. Я не хочу делать тебе больно. А эти клоуны могут делать все, что им угодно.

— Нет, Пайк, — зло ответил Чес. — Я не позволю тебе. Боже, я зашел слишком далеко. Я так близок к желаемому.

За дверью послышались крики, звуки ломаемой мебели, сильные глухие удары.

— Посмотри, чего ты добился, — сказал Чес, показывая на закрытую дверь. — У меня все было на мази, шло гладко…

Пайк его больше не слушал. Теперь он чувствовал себя очень уставшим. Ясность улетучилась из головы, а от «Кровавой Мэри» прихватило желудок. Он избил двоих мелких охранников. Бедных идиотов, которые насмотрелись американских фильмов. Что теперь? Что это доказывало? Что он все еще может кого-то избить? Это не решало его проблем.

Он вновь оказался там, где был. Он не может измениться. По-настоящему — никогда.

Пайк посмотрел на Ноэля. Он был счастлив, что брат нашелся, но злился, что живой Чес втянул их во всю эту переделку. В мирке Ноэля все было просто.

Ты должен кем-то быть, сказал Ноэль. Но на самом деле он имел в виду: «Ты должен быть со мной». И все должно быть, как всегда. Ноэлю нужно было, чтобы Пайк оставался Пайком, был таким, каким его себе представлял Ноэль. В итоге получается, что ты никогда не можешь жить так, как тебе хочется. Ты придумываешь себе «легенду», надеваешь на себя маску и так живешь.

Сара сказала ему, что он может вернуться, когда со всем разберется. И прошлой ночью, лежа в теплой постели в пансионе миссис Джонс и глядя на цветы на занавесках, он думал о возвращении. Но он не может вернуться к ней в таком состоянии — истощенный, растерянный. Он уже забыл свое новое правило: никогда не строить планов в четыре утра. Может, ему стоит сделать это правило единственным, это все упростит.

Не строить никаких планов.

Ничего не делать.

Вот дерьмо. А Канада? Что с Канадой?

Пайк задрожал и его зубы клацнули друг о друга. Задница почти занемела. Он поднялся и стал отбивать ногами чечетку. Чес с Ноэлем продолжали пререкаться, словно два маленьких мальчика.

Он вспомнил о Кирсти и подумал: какая жизнь ее ждет. Ну, по крайней мере, она была умнее своего отца.