— Хазел, ты все еще читаешь Библию и до сих пор молишься?

Франц энергично отдал честь:

— Да, господин офицер!

— Как ты можешь верить в подобные сказки в наше прогрессивное время? Ты, должно быть, ненормальный!

— Интересно, лейтенант, но я только что прочитал о таких людях, как вы, во Втором послании Петра, третьей главе, третьем стихе.

Франц вытащил свою карманную Библию, открыл и прочитал: «Прежде всего знайте, что в последние дни явятся наглые ругатели, поступающие по собственным своим похотям».

— Этот стих, — сказал Франц, — был написан более 1900 лет назад. Спасибо, господин офицер, за подтверждение правдивости Библии и за укрепление моей веры.

Несколько дней спустя, во время ужина, лейтенант Гутшальк стоял недалеко от Франца.

— Хорошо, святоша, — крикнул он через головы солдат, — прочитал ли ты что–нибудь полезное в твоей Библии сегодня?

— Да, господин офицер, — крикнул в ответ Франц, — кстати, я прочитал о вас.

— Обо мне?

Франц раскрыл свою маленькую Библию.

— Послушайте Екклесиаста двенадцатую главу, стих тринадцать: «Выслушаем сущность всего: бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом всё для человека, даже для лейтенанта Гутшалька».

Солдаты свистели и аплодировали, пока Гутшальк в поспешности уходил. Больше он никогда не спрашивал Франца о его убеждениях. Но он остался врагом Франца и продолжал изыскивать возможности, чтобы создать ему проблемы.

В конце сентября инженерно–строительная рота получила назначение наводить понтонный мост через Рейн в Оппенхайме. Это была их первая возможность применить на деле то, чему они научились. Они конфисковали для нужд армии речные баржи, компенсируя стоимость владельцам. Баржи стояли на якорях, и мост строили на них. Строительство прошло успешно. Мост был назван в честь их капитана «Брандтов мост».

Когда все было закончено, они устроили большой праздник. Флаги развевались на ветру, играл военный оркестр, и капитан Брандт произнес пламенную речь о высоких немецких идеалах, которые вскоре будут установлены нормой для всего мира.

Берег Рейна эхом отражал крики: «Один народ, один рейх, один фюрер! Да здравствует победа! Да здравствует победа!»

Затем солдаты и горожане пересекли Рейн по новому деревянному мосту, доски которого пахли сосной и все еще источали смолу. Над каждым краем вздымался немецкий орел, держащий свастику. Этот мост пережил почти всю войну и использовался до разрушения в 1944 году во время американского вторжения в Германию.

Во время военной подготовки и тренировок стало видно, что Франц особенно отличался в стрельбе и почти всегда попадал в яблочко. Вскоре он добился восхищения остальных и стал знаменит как самый меткий стрелок роты.

В один из дней его друг Карл Хофман спросил:

— Франц, в чем секрет твоей меткости? Франц пожал плечами:

— Не знаю, я не делаю ничего особенного. Я просто смотрю сквозь прицел, затем точку прицела опускаю чуть ниже и нажимаю на курок.

— Попробую делать так же. Возможно, это когда–нибудь спасет мою жизнь.

В каком–то смысле то, что сказал Карл, было правдой. Но разговор не давал Францу покоя. Когда он оставался один, он часто представлял, что бы он сделал, если бы враг атаковал его. Инстинктивно вытащил пистолет и убил бы нападавшего, защищая себя? Он вспомнил свое обещание перед Богом не забирать ничьей человеческой жизни, но тут он понял, что не знает, как бы он прошел это испытание, случись оно сейчас.

699–я отдельная инженерно–строительная рота отпраздновала свое первое Рождество в армии при свечах на службе в величественном старинном Оппенхаймском кафедральном соборе рядом с Рейном. Солдаты были разочарованы, что война еще не закончилась, но воодушевляющее обращение Гитлера по радио в канун Рождества восстановило их доверие. Снова гипнотическая сила его личности влияла на массы.

— Все идет отлично! Третий Рейх вскоре будет учрежден! Германия будет править тысячи лет!

На вечер была запланирована большая вечеринка. Франц спросил, мог бы он остаться в казарме. Нет, присутствие было обязательным. Когда он пришел в зал, лейтенант Гутшальк стоял в дверях.

— Хазел, что у тебя с собой?

— Как вы знаете, лейтенант, я не употребляю алкоголь. У меня с собой бутылка виноградного сока, так и у меня будет, что выпить.

— Тогда желаю удачи, — хмыкнул лейтенант, давая Францу пройти.

В холле стояли длинные столы, украшенные свечами. Аромат вечнозеленых елей смешался с пикантным запахом коричневых рождественских кексов, разложенных на столах.

Веселье началось с пения некоторых знаменитых старых немецких рождественских гимнов: «Es ist ein Ros'Entsprungen», «О Tannenbaum» и, конечно, «Stille Nacht».

Но вскоре пиво и бренди сделали свое дело, и настроение улучшилось. Один солдат написал стихи об особенностях мужчин в полку. Франц с любопытством ожидал, что же скажут о нем. Наконец очередь дошла и до него:

Он знал тогда, что, несмотря на их поддразнивания, его приняли.

Через два часа Франц был единственным трезвым человеком во всей роте. Так как вечеринка стала буйной и шутки грубыми, он оставил холл и провел остаток вечера в казарме, читая Библию.

На следующий день, пока наводили порядок, он столкнулся с майором и капитаном. Отдав честь, он попытался пройти, но они остановили его.

— Хазел, — сказал майор, — мы заметили, что вы остались трезвым вчера вечером. Мы хотим, чтобы вы знали, мы очень довольны этим.

Несколько дней спустя Франц был выдвинут в ефрейторы. К его удивлению, он также получил медаль «Крест военных заслуг второй степени с мечами». С любопытством он вглядывался в обтянутую атласом коробочку. В слабом свете он разглядел Мальтийский крест со свастикой в центре и два меча, пересеченные по диагонали. Все это было подвешено на ленточной панели с красно–бело–черными полосками и другой парой скрещенных мечей.

Он не представлял, за что его удостоили такой чести. В непросыхающей от алкоголя армии за одну только трезвость нельзя получить награду.

Вместе с его продвижением по службе пришли и новые неожиданные преимущества. Франц был освобожден от всей внекабинетной работы и был назначен ночным сторожем в офисе роты. Однажды вечером ему снова стало любопытно, за что он получил медаль, и он решил проверить свои документы.

Он нашел их в картотеке, открыл запись о медалях и обнаружил, что он получил благодарность «за хорошее моральное влияние на военнослужащих в роте». Он вспомнил, как много раз повторял: «Товарищи, прекратите ваши аморальные разговоры и грязные шутки. Не относитесь к сексу легковесно, секс это нечто священное. Вспомните ваших жен и дочерей дома. Как бы они себя чувствовали, если бы слышали вашу распутную речь»? Франц думал, что его предостережения были сказаны на ветер. Теперь он понял, что был услышан и высоко оценен.

Вплоть до этого времени солдаты и офицеры 699–й отдельной инженерно–строительной роты жили в условиях порядка, комфорта и уюта. Но этому не суждено было продолжаться долго.

Вернемся во Франкфурт. Материальное положение Хелен и детей резко ухудшилось. Продукты и вещи, необходимые им, были строго ограничены и выдавались по специальным карточкам. В день каждый получал по одной картофелине и два ломтика хлеба, а дети получали по пол–литра молока. На Рождество выдавался один апельсин, а на Пасху каждый мог получить по одному яйцу. Каждые шесть месяцев выдавалась банка ветчины, весной каждый ребенок получал пару обуви.

Но моральный дух граждан не угасал. Гитлеровские войска начали вторгаться в соседние страны без особого сопротивления, и немцы с оптимизмом ожидали, что вскоре войне придет конец.