Вскоре машины подъехали к лесу, где они решили укрыться на один день. Вдалеке они слышали звуки стрельбы и время от времени чувствовали, как содрогалась земля от мощных взрывов.

— Постойте, — сказал один из мужчин. — Что происходит? Ты видел наши войска отступающими, не так ли, Хазел?

— Точно, — ответил Франц в замешательстве. — Не осталось никого из немецкой армии, кто бы мог сражаться с русскими, но сейчас похоже на то, что там происходит сражение.

К полудню вся сельская местность погрузилась в зловещую тишину, и они вновь решили рискнуть. Добравшись ползком до безопасного места, они выглянули на дорогу, на которой непрерывной вереницей стояли русские танки. Никаких признаков жизни не было.

— Осторожно, — прошептал один из товарищей Франца. — Это может быть ловушка.

— Верно, — ответил другой. — Такое случалось раньше. Целые подразделения попадали в подобную ловушку.

Вдруг они заметили какое–то движение.

— Все в порядке, — закричал кто–то. — Я немец. Не стреляйте.

Навстречу им шел какой–то солдат.

— Ты кто? — крикнули они с подозрением. Он вяло улыбнулся, и они заметили, что он был очень бледен.

— Меня зовут Ханс Кесслер.

— Где твоя часть?

— Ушла.

— Ты отстал?

— Да. Я служу в батальоне Панцерабвер. Когда русские начали атаку, мой батальон пустился в бега прежде, чем я понял, что они собираются делать. Я схватил противотанковое оружие и побежал вдоль дороги, пытаясь их догнать, но стало ясно, что это уже невозможно. Тогда я решил спрятаться за живой изгородью, идущей вдоль дороги. Из своего укрытия я видел, как русские вошли в городок и обыскали все здания. Когда они не обнаружили ни одного солдата, они вернулись к своим танкам и направились вниз по дороге в том направлении, где находился я, так как именно в этом направлении бежали немецкие войска. Они не видели меня из–за ограды. Я был готов к встрече с ними. Во время нашей учебы я узнал, что русские танки имеют отличную броню впереди и по бокам, но совершенно не защищены с тылу. Так вот, я поджидал каждый приближающийся ко мне танк и палил в отсек с боеприпасами. Это должно было повергнуть русских в шок. Они наблюдали, как танк за танком взрывался, пылая в огненном шаре. Они не могли понять, откуда идет атака, и я догадываюсь, что они начали паниковать. Они бросили танки и побежали через поле.

Впоследствии за это Хансу Кесслеру были вручены награды «Железный крест» 1–й и 2–й степени, а также он получил повышение по службе.

— Хорошо, — сказал Франц, когда выслушал эту удивительное повествование. — Я думаю, сейчас нам ничто не мешает вернуться в город.

Вернувшись туда, где они остановились, они обнаружили, что все их вещи испорчены или украдены. Все, что русские не могли унести, они разрывали на части, кололи штыком и топтали ногами. Ничего нельзя было спасти.

Стиснув зубы в мрачном предвкушении, Франц добрался до комнаты, где оставил деньги и документы. Он постоял перед дверью секунды две, боясь войти внутрь. Но когда он, наконец, открыл дверь, он обнаружил, что комната осталась нетронутой. Все записи и секретные указания лежали на том же месте. Деньги на зарплату остались лежать там, где он их оставил. Господь и сюда послал Своих ангелов.

В то время, пока Курт добирался домой во Франкфурт, хозяйка гостиницы грубо выговаривала Хелен:

— Больше я не могу держать вас с в вашими четырьмя детьми в своем доме. Идите за мной, я покажу вам место, где вы будете жить.

По глубоким сугробам она повела ее через улицу к старой прачечной. Раньше раз в неделю местные крестьянки использовали старый котел в прачечной, чтобы вскипятить воду для стирки. Сейчас здание пришло в упадок, и этим помещением больше не пользовались. Это была пустая комната с цементным полом. Сырые стены были покрыты инеем, а с потолка свисали сосульки. Здесь было одно маленькое разбитое окно, дверь отсутствовала, а из туалета, расположенного в углу, доносилось зловоние.

Заметив ужас на лице Хелен, женщина сказала:

— В чем дело? Вам не нравится? Скажите спасибо за то, что я дала вам это место! Больше мне нечего вам предложить!

Через открытую дверь хозяйка закричала пронзительным голосом:

— Жак, Жак, принеси сюда немного сена! И поторопись, грязная, ленивая свинья!

Молодой человек, захваченный в плен во Франции и привезенный в Германию выполнять рабскую работу, появился на крыльце гостиницы, подгоняемый хозяином оной, который грубо толкал его вниз по лестнице, а затем ударил его кнутом по спине, когда тот шагнул на тротуар. Хелен подбежала к молодому человеку и помогла ему подняться, отряхивая с него снег. Затем она вернулась в их заледенелое жилище.

В первый раз за все годы войны она дала выход отчаянию, охватившему ее. Трясясь от холода, она присела на кровать и разрыдалась. Увидев их сильную, отважную мать в слезах, Лотти и Герд испугались. Не говоря ни слова, они сели по обе стороны от нее, не зная, как ее успокоить.

Вдруг раздался тихий стук. На пороге стоял Жак с дымящимся котелком кофейного напитка, сделанным из обжаренных зерен злаковых.

— Вы хорошая женщина, — сказал он на ломаном немецком. — Хозяйка не есть хорошая. Я помогать вам.

С благодарностью Хелен и ее дети выпили напиток, почувствовав тепло не только от горячей жидкости, но также и от доброты этого юноши.

Позже приехала сестра Гейзер. Она получила распределение при эвакуации в другую семью и приехала узнать, как поживают ее друзья. Рассказ Хелен привел ее в бешенство.

— Собирайтесь, — сказала она непреклонным тоном. — Мы нанесем визит штабному начальнику в деревне.

Они ворвались к герру Шефферу как раз, когда он завтракал с одним из руководителей Лиги женщин, ответственной за эвакуационный транспорт.

Его стол был заставлен разными яствами: сосисками, ветчиной, маслом, хлебом, пирожными, кофе, молоком. Для лидеров партии всегда имелось множество разнообразных продуктов.

— Что вам нужно? — спросил он довольно нелюбезным тоном.

Отвечающая за эвакуацию женщина была настроена еще менее дружелюбно:

— Как вы посмели ворваться подобным образом? — закричала она. —Убирайтесь, убирайтесь немедленно!

Хрупкая сестра Гейзер стояла подбоченившись.

— Слушайте меня, — сказала она ледяным тоном. — Если вы считаете, что старая прачечная подходящее место для проживания семьи, тогда идите и живите там сами. Я бы даже собаку там не поселила! — Она указала на Хелен. — У этой женщины четверо детей, а ее младшая еще грудная. Они уже два дня ничего не ели, в то время как вы сидите тут и набиваете свое брюхо!

— Скажите мне вот что, — продолжила она, сердито глядя на представительницу Лиги женщин. — У вас есть муж?

Ошеломленная такой неслыханной дерзостью женщина–офицер пробормотала:

— Есть, а вам какое до этого дело?

— Он дома?

— Да, но на этом беседа закончена, — быстро произнесла нацистка. — Я приказываю вам немедленно покинуть комнату.

— Ну нет, у вас ничего не получится, — разъяренно продолжала сестра Гейзер, не двигаясь с места. — То, что нам нужно, это отправить вашего мужа на фронт и вернуть с фронта отца для этих четырех детей, чтобы он мог заботиться о них. Тогда справедливость восторжествует.

Она стояла прямо и выпалила последнюю фразу, вложив в нее весь авторитет бойца штурмовых полков.

— Если вы не разрешите эту ситуацию в ближайшее время, я доложу обо всем начальству и, если понадобится, дойду до самого Гитлера. Как вам известно, он заботится об увеличении семей и всячески поддерживает матерей, у которых есть дети.

За спиной женщины из Лиги стоял глава штаба и отчаянно показывал жестом сестре Гейзер, чтобы она вышла. Он дал понять, что скоро подойдет к ним. Сестра Гейзер взяла Хелен за руку и вышла вместе с ней из комнаты.

Через два часа герр Шеффер действительно пришел в промерзшее жилище Хелен. Он пожал ей руку и выказал сожаление за те трудности и лишения, которые ей пришлось пережить. Хелен почувствовала, что у него доброе сердце.