Перед вами история моей семьи во время Второй мировой войны. Этот рассказ построен на воспоминаниях участников событий. Мои родители представили события того времени в мельчайших подробностях, а я записывала их на бумагу и магнитофонную пленку. Мои братья и сестры рассказывали мне то, что помнили они.

Должна упомянуть, однако, что я позволяла себе некоторые вольные отступления в пересказе этой истории, при этом придерживаясь четкой последовательности в изложении череды событий и диалогов их участников. Также мне приходилось иногда соединять одного или двух персонажей в одно лицо, чтобы упростить понимание событий. Несмотря на это моими намерениями было как можно ярче показать правду.

Надеюсь, что эта книга будет поддержкой народу Божьему в последние времена.

Никто, никто не может победить нас! — высоко подняв подбородок, учитель всматривался в серьезные лица третьеклашек. Шел 1939 год, и большинство его коллег, горожан Франкфурта, разделяли его убеждения. В конце концов, разве это не было доказано их родиной и фюрером за последние два десятилетия? Немецкое усердие в труде, немецкое качество и упорство подняло их из нищеты военной разрухи до уровня самой влиятельной нации в Европе. Будущее принадлежало рейху.

— Мы самый сильный народ на земле! — сказал учитель своему классу. — И лучший из всех! Дети, если кто–либо осмелится вторгнуться в наше воздушное пространство, то у нас есть ответ — зенитная артиллерия!

Девятилетний Курт Хазел сидел прямо. Он сжал губы и перевел дыхание.

— Артиллерийские установки расположены по всей Германии, — сказал учитель. — Степень их наведения настолько точна, что они могут сбить любой самолет в небе. Вот почему Германия победит!

Гордый Курт смотрел в окно. Он видел солнце, веселыми бликами игравшее в зеленых кронах деревьев. Это была его Германия, его родина, величайшая страна в мире.

— Мамочка, — сказал он в этот вечер, — правда, было бы здорово выиграть войну?

Мама обняла его за плечи и, повернув к себе, взглянула в его лицо:

— Курт…

Ее голос звучал серьезно:

— Я хочу, чтобы ты запомнил кое–что…

Он попытался вырваться, но она крепко держала его.

— Курт, если мы выиграем войну, это будет означать, что мы отнимем у других людей их родину.

— И что же?

— Это значит, что миллионы людей потеряют свои дома и жизни, — она обняла его, и ее голос тихо звучал над ним. — Дети будут оторваны от родителей, а братья и сестры будут разлучены. Ты можешь никогда больше не увидеть Герда и Лотти. — Она схватила его за плечи. — Война — это неправильно, Курт. Убийство — это неправильно. Господь хочет, чтобы Хазелы были миротворцами.

— Постой, — упрямо сказал Курт, перебивая ее, — было бы здорово увидеть стреляющие самолеты в небе.

В 1939 году Франц и Хелен Хазел и их соседи не сомневались, что Адольф Гитлер ведет подготовку к войне. И, как любая другая семья адвентистов, они задавалась вопросом: какое будущее ждет их?

Скоро они все узнают.

В один из теплых субботних дней после посещения церкви они вернулись домой.

На лестничной площадке шестилетняя Лотти бросилась к почтовому ящику Хазелов и посмотрела в щелочку.

— Папа, нам почта! — сказала она.

Франц открыл ящик и вытащил пачку писем. Быстро просмотрев все, он сказал:

— Только деловые письма. Это может подождать до захода солнца.

Хелен быстро подогрела обычный субботний обед, состоящий из темного хлеба и чечевичного супа, который она приготовила днем раньше.

— Пожалуйста, давайте пойдем в Птичий рай, — умолял Курт. — Сегодня такой хороший день!

Лотти и четырехлетний Герхард (которого родные звали Герд) закричали в унисон:

— Пожалуйста, пожалуйста, папа!

Франц с тоской посмотрел на стопку книг на его столе. Он любил изучать Библию и книги Елены Уайт и заранее уже спланировал почитать в тихое послеобеденное время. Он вздохнул и одобрительно кивнул головой.

Вскоре они удалились от цивилизации на простор огромного широкого поля, тянувшегося позади большого жилого массива.

Дети радостно шагали по узкой тропинке, протоптанной через созревающие поля. Лазурные васильки и алые маки выглядывали сквозь едва зеленые стебли пшеницы, которые возвышались над ними.

— Давайте представим, что мы дети Израиля, — сказал Курт, — и мы проходим через море. А цветы — это рыба.

В конце концов семья добралась до железнодорожного вала. Осторожно пересекая узкий пешеходный мостик, они услышали отдаленный звук приближающегося поезда. На другой стороне они отдохнули, сидя на траве, согретой теплыми лучами полуденного солнца.

— Поезд! — вдруг крикнула Лотти.

Пока пассажирский вагон с ревом проносился мимо них, маленький Герд крепко вцепился в мамину юбку, а Курт и Лотти приветливо помахали руками машинисту и улыбающимся пассажирам.

В это время дружелюбный машинист состава погудел им в ответ. Это был памятный день, который дети запомнят как последний счастливый день перед предстоящими трудностями в течение следующих нескольких лет.

Когда поезд исчез, семья спустилась вниз по песчаной насыпи, вдоль путей, пока не добрались до места, которое они называли Птичий рай. Он был похож на потаенный сад, окруженный густой и высокой живой изгородью. Ворот не было, и никто не мог проникнуть взглядом сквозь зеленые заросли. Из этого таинственного места лилось мелодичное пение птиц.

Хелен и Франц сели в прохладной тени изгороди и тихо обсуждали угрожающую политическую ситуацию. Лотти стала рвать дикие цветы, пока Курт и Герд собирали красивые камешки и ракушки. Когда подул прохладный вечерний ветерок, они направились обратно домой.

После ужина и вечернего семейного служения, завершив субботу, Франц принялся за пачку с письмами.

— Отлично, давайте посмотрим, кто прислал нам письма, — сказал он, разложив их на кухонном столе.

Внезапно его взгляд остановился на конверте из военной комендатуры.

— Хелен, этого не может быть. Я думаю…

Он разрезал один край конверта и вынул сложенный плотный лист бумаги. Хелен смотрела через его плечо.