Улыбаясь, Джеймс достал из кармана ключ и вставил его в замок. Раздался щелчок, и дверь широко распахнулась.

Эстер была поражена. За дверью не было ничего таинственного или необычного. Лишь простенько, но со вкусом обставленная небольшая гостиная. Вдруг послышался шум голосов. Он исходил из-за маленькой дверцы в стене напротив. Эстер тут же догадалась, в чем было дело. Она схватила стул и подтащила его к окошку, расположенному почти под самым потолком. Встав на стул, Эстер заглянула в него.

— Мы в таверне! — воскликнула она.

Джеймс был чрезвычайно доволен тем, что его сюрприз имел успех.

— Да, это так. Я мог бы разрушить до основания всю эту пристройку, когда необходимость в ней отпала. Однако мне показалось достаточно забавным превратить ее в таверну и устроить свой собственный, персональный вход через свою же, личную гостиную. Как видите, я — человек пьющий, меня часто мучает жажда. И я очень люблю хорошее пиво и эль.

Эстер посмотрела на него сверху вниз со своего стула. Ее вдруг разобрал почти что беспричинный хохот. Она долго не могла остановиться, все смеялась и смеялась, откинув голову назад и прижав ладони к груди.

— Эй, не упадите, миссис! — улыбаясь и глядя снизу вверх на нее, предупредил Эшдейл, и, поддерживая Эстер за талию, помог ей спуститься вниз. На секунду она оказалась в его объятиях, и Эшдейл неожиданно впился губами в ее рот. Это был горячий, страстный поцелуй. Его руки сжимали Эстер с такой силой, что ей показалось — вот-вот затрещат и сломаются ребра.

Когда, наконец, Эшдейл отпустил ее, к его глубочайшему облегчению она не стала возмущаться или негодовать, чего вполне можно было бы ожидать от уважаемой замужней леди, застигнутой врасплох. Вместо этого Эстер глубоко-глубоко вздохнула, поправила чепец и вопросительно-требовательно посмотрела на Эшдейла.

— Думаю, — наконец произнесла она, — что сейчас самое время выпить по кружечке пива.

Джеймс понял, что она хотела этим сказать. Они всегда могут оставаться друзьями, но то, что произошло между ними минуту назад, не должно больше повториться никогда.

— Сию секунду, мадам.

Золотые слова и вовремя сказаны.

Он направился к двери.

Эстер уселась в большое кресло в стиле «Виндзор» и сложила руки на коленях. Она прислушивалась к шагам Эшдейла. Вот он спустился в пивную по лестнице. Раздались радостные возгласы, приветствовавшие его после долгого отсутствия. Эстер украдкой облизнула губы.

С момента их первого поцелуя с Джоном еще ни один мужчина не прикасался к ее губам. Таков был ее собственный выбор, хотя Эстер не раз отмечала про себя, что мужчины считают ее чрезвычайно привлекательной женщиной.

Вряд ли было во власти Эстер сделать что-нибудь, что помешало бы Джеймсу продемонстрировать порыв страсти по отношению к ней. С первых слов, с первых ее жестов она заметила в нем это желание. И пока он показывал ей дом, рассказывал историю своей семьи, в темно-зеленых глазах Эшдейла светился немой призыв, мольба о любви, желание быть рядом с Эстер, как только она этого захочет. Психологическое влияние личности Эшдейла было настолько велико, что Эстер даже забыла о муже и детях на все время их встречи и разговоров. Ей казалось, что она все эти часы провела в окружении фейерверка, ярких языков пламени, бенгальских огней, и вдруг эта сказка, танец огня закончился, факелы затушены. Все исчезло.

Джеймс вернулся в сопровождении хозяина таверны, который нес на подносе небольшую кружку для Эстер и двухлитровую — для Эшдейла.

— Добрый день, миссис Бэйтмен, — поздоровался хозяин.

— Для «Ройял Оук» — большая честь принимать вас в качестве гостя мистера Эшдейла в этой прекрасной гостиной.

Эстер поблагодарила его. Очевидно, хозяин решил, что она и Эшдейл были давними знакомыми еще в Лондоне. Это ее очень обрадовало, так как в этом случае вряд ли у хозяина появится повод для сплетен.

Когда он удалился, Эшдейл сел на стул напротив Эстер и вручил ей кружку с элем. Затем взял в руки свою и провозгласил галантный тост.

— За вас и вашу красоту, мадам!

Он выпил эль залпом. Эстер поняла, что в жизни этого человека было огромное количество женщин, но Эстер оказалась той, которую он ждал давно.

Вечером того же дня, когда Джон чинил одну из игрушек Джонатана, сломанную Уильямом, а Эстер шила Летисии новое платье, она рассказала мужу обо всем, что произошло днем. Все, за исключением поцелуя.

— А что, Эшдейл все еще в своем поместье? — спросил Джон, внимательно выслушав ее.

— Нет. После того, как я ушла, он уехал куда-то верхом на лошади. Но он дал мне ключи от калитки и сказал, что я могу когда угодно приходить и собирать любые травы.

— Как мило с его стороны. Жест доброго соседа.

Эстер некоторое время наблюдала за ним. Мягкий свет от свечи скрадывал морщинки на лице Джона, делая его более молодым. В тот момент Джон был очень похож на того красивого юношу, каким он был раньше, в которого когда-то влюбилась Эстер. Но навсегда ушла из их жизни юношеская пламенная чувственность, нежная радость открытия нового, шаг за шагом проявляющегося чувства любви и верности друг другу. Годы, прожитые вместе, обогатили их отношения, сделав их более зрелыми, мудрыми, точь-в-точь, как хорошо выдержанное вино приобретает свой неповторимый вкус. Те, кто насмехаются «над любовью до гроба» и сомневаются в возможности продолжительных, не потерявших искренней любви отношений, никогда не поймут, что происходило между Джоном и Эстер.

Сидя напротив мужа, всматриваясь в его лицо, она ощутила, что чувство верности и преданности этому человеку никогда не покинет ее. Это был один из тех моментов, когда Эстер даже немножко тревожила столь фанатичная любовь к мужу…

Поднимаясь наверх в спальню, она вспомнила, что оставила свою корзину с травами в доме Эшдейла. Улыбнувшись, Эстер подумала, что, по крайней мере, высохшие пучки трав наполнят комнату чудесным ароматом, который будет напоминать о ней.

Несколько недель спустя в поместье прибыли специальные большие коляски для перевозки мебели. Джеймс воспользовался ее советом и вывез большую часть мебели из дома. Эстер подумала о том, как интересно поворачиваются события в жизни, как странно, что в судьбе этой мебели принимали участие не только мать и покойная жена Эшдейла, но и она, Эстер, человек в общем-то посторонний. А скоро в доме появится новая женщина, это значит — появится и новая мебель. «Надеюсь, на этот раз к этому дому отнесутся добрее», — подумала Эстер.

Несмотря на первоначальные опасения Джона, открытие производства в Шеффилд Плэйт привело к появлению нового рынка сбыта и почти никак не сказалось на его торговых сделках. Заказы на изделия продолжали поступать бесперебойно, однако теперь, вдали от города и его законов, он получил возможность сам устанавливать более высокие расценки на свои товары, повышая тем самым доход и благополучие своей семьи. Прежде всего, чтобы упростить работу по доставке, Джон сразу же приобрел себе лошадь, которую держал в конюшне рядом с двориком у кухни. Причем места в стойле могло с лихвой хватить еще и на целый фургон, покупка которого, по замыслу хозяина, пока откладывалась, но должна была, рано или поздно, непременно состояться.

Вскоре после переезда в Банхилл Роу Абигайль познакомилась с батраком, который жил в хозяйском домике, и вышла за него замуж. В их доме воцарились уют и порядок. До поместья было довольно близко, поэтому как дети, так и она сама, могли спокойно заходить друг к другу в гости при первом же желании или необходимости. Возвращаться обратно Абигайль не было смысла, поскольку за ребятами добросовестно ухаживала Энн. Эстер продолжала работать вместе с Джоном, управляла домашним хозяйством, проводила немало времени с детьми, которыми ей удавалось руководить так же умело, как и фигурками во время партии в шахматы. Тем не менее, время от времени она испытывала внезапное желание побыть наедине, для того, чтобы перевести дух и восстановить силы.