— Я цепляюсь за эту же мысль, но тут не особо за что уцепишься, пока что он не ошибался.

— Но как только ошибется, мы его раскусим.

— Мы должны, — мрачно сказала я. — Не думаю, что нам дадут второй шанс.

Мы несколько секунд стояли молча.

— А почему вы спросили у Суини про миссис Финли?

— Она сказала, что никогда с ним не встречалась. Почему она соврала?

— Ну, возможно, она не знала, как его зовут. Он всего лишь временный сотрудник.

— Возможно, но мне эта версия не очень нравится.

— Хотите спросить ее?

Я кивнула.

— Да, хочу.

И тут зазвонил мой мобильный.

— Делилло.

Сначала на другом конце провода было тихо, но потом раздался его голос.

— Спасибо, — произнес Габриель голосом, лишенным эмоций или вообще признаков жизни.

— Что… — начала я, но тут связь оборвалась.

Я повернулась к Гаррисону.

— Это был он.

— Габриель?

Я кивнула.

— Он сказал спасибо.

— И все?

— Да, только спасибо.

— За что?

— Не знаю.

Я посмотрела на парковку возле мотеля. Фоули открывал дверцу своего автомобиля. Суини сидел на заднем сиденье в моем «вольво», метрах в пяти от нас, качая головой, словно мурлыкал себе под нос какую-то песенку.

— Думаете, он снова играет с нами?

Я покачала головой.

— Что изменилось с момента нашего с ним разговора?

— Мы пришли сюда.

— О боже, — прошептала я.

Я посмотрела на Гаррисона и увидела в его глазах тот же ужас, который пульсировал сейчас в моем теле. Он пулей помчался по ступенькам, а я закричала Фоули:

— Вытащите Суини из машины!!!

Но мимо с грохотом пронесся грузовик и заглушил мой крик. Фоули посмотрел наверх и покачал головой.

— Что?

Гаррисон добежал до первого пролета. Оставалось всего несколько ступенек.

— Вытащите его из…

И тут я увидела, как под днищем машины сверкнула вспышка, отразившаяся на мокром асфальте. Взрывная волна взметнулась в салоне, заполнив его тонкими голубыми языками пламени, казавшимися такими же нереальными, как северное сияние. Я наблюдала, как Суини с удивлением озирался, словно его окружил рой насекомых. Он начал бешено трясти головой, и тут салон моего «вольво» превратился в ярко-оранжевый костер, а Суини исчез из виду.

Габриель выбрал такой катализатор, с помощью которого можно добиться настолько высокой температуры горения, что рама автомобиля начала плавиться. Когда машина загорелась, Гаррисон и Фоули пытались добраться до дверей, но было уже слишком жарко. Они ничего не могли сделать. Суини умер за какие-то секунды, так и не поняв, что происходит. Он увидел тоненькие языки голубого пламени, пляшущие вокруг, но не успел почувствовать жара. А потом ему просто стало нечем дышать. Он умер, не успев даже сделать вдох.

Я сидела в конференц-зале в управлении полиции. На плечи мне набросили одеяло, чтобы унять озноб, колотивший меня после того, как я стояла под проливным дождем, когда пламя уже потухло. Чавес принес мне стакан чая и сэндвич в полиэтиленовой упаковке.

— Когда ты в последний раз что-то ела?

Я покачала головой. Представления не имею.

Чавес поставил еду передо мной, а сам сел напротив. За его спиной открылась дверь, и вошел Гаррисон. Было уже почти двенадцать дня. Мы потеряли несколько драгоценных часов, пока охраняли сгоревшую машину возле отеля. С каждой минутой моя девочка отдалялась от меня.

— Это я привела Габриеля к Суини.

— Ты не могла знать.

— Но должна была. Он был всего в квартале, и, возможно, Лэйси находилась с ним в машине.

Чавес посмотрел на меня, я увидела по его глазам, что ему нужно задать мне вопрос, который задавать совсем не хочется.

— Почему ты не рассказала мне содержание разговора полностью?

— С Габриелем?

Он кивнул.

— Думаю, я не хотела, чтобы вы решили, что мне нельзя доверять.

— Я не сомневаюсь в тебе, девочка, — твердо сказал Чавес.

— Как ты узнал? — Я покосилась на Гаррисона, но тот покачал головой.

Чавес не успел ответить, поскольку дверь распахнулась и вошел Хикс в сопровождении еще двух незнакомых мне агентов ФБР. Я посмотрела на Чавеса, и тот едва заметно кивнул.

— Почему Габриель поблагодарил вас, когда звонил вам в мотель? — накинулся на меня Хикс.

Я взглянула на Хикса, усевшегося на другом конце стола, и мне стало интересно, какие еще сюрпризы у него припасены.

— Вы прослушиваете мой мобильник?

Хикс извлек из кармана малюсенький кассетный плеер и нажал кнопку воспроизведения.

— Теперь вы мой партнер, лейтенант. И вы будете делать то, что я вам велю, иначе ваша дочь умрет.

Хикс выключил запись и снова сунул плеер в карман.

— Если вы слушали нас, то знаете, за что он сказал мне спасибо, — огрызнулась я.

— Да, за то, что вы привели его прямиком к последнему свидетелю, способному его опознать, который превратился в поджаренный тост. Это часть вашей сделки с Габриелем?

Чавес встал, вены на его шее вспухли от злости.

— Потише, Хикс. Вы отлично знаете, что никакой сделки не было.

— Да? А откуда нам знать, что не было других разговоров, которые мы не слышали? Какая у лейтенанта могла быть более сильная мотивация, чем жизнь ее дочери? Как можно быть уверенным?

— Я готов вверить ей свою жизнь — вот мой ответ, — сказал Чавес.

— А жизни людей на бульваре Колорадо? Их вы тоже готовы ей доверить?

— Да.

— А я не могу себе позволить такой роскоши.

— Причин убивать Суини не было, — встряла я.

Хикс недоверчиво посмотрел на меня.

— Да что вы говорите? А вы видели его останки? Определенно, они наталкивают на мысль, что какая-то причина все-таки была.

— Мы показали Суини его портрет, он никогда не видел Габриеля.

Хикс помолчал, словно взвешивал мои слова.

— И вы ему поверили?

— Да. Ему незачем было лгать.

— И как вы это поняли?

— По его лицу. Я хороший полицейский.

— Будь вы хорошим полицейским, Суини сейчас был бы жив.

Чавес сделал полшага влево и загородил меня от Хикса.

— Насколько я помню, Хикс, это вы не видели связи между похищением Лэйси и Габриелем. Думаю, вам стоит быть поосторожнее в выражениях. Дочь лейтенанта Делилло похищена сумасшедшим маньяком. И если вы еще раз проявите свое неуважение, то перестанете быть нашим гостем, и мне придется заменить эту дверь. Понимаете намек?

Они смотрели друг на друга в упор, а потом Хикс отступил на полшага и пожал плечами. Он нервно огляделся и посмотрел на меня.

Все играют с правдой — жулики, копы, мужья, жены. Все, всегда и по всем мыслимым и немыслимым поводам. Но федералы делают это особенно элегантно.

— Я не думаю, что мы действительно знаем, что там себе думает агент Хикс, — сказала я, не сводя с него взгляда. — Ведь правда, специальный агент?

— Если у вас возникло впечатление, что я не сочувствую вам из-за того, что случилось с вашей дочерью, прошу меня простить. Мы установили прослушку на вашем телефоне вчера вечером, потому что установили личность Габриеля через французскую полицию.

— Но почему вы ничего не сказали раньше?

— У меня тоже есть дочь. Я понимаю, какое давление на вас оказывается. Мне нужно было удостовериться, что Габриель не манипулирует вами. Такое уже бывало…

— Бывало?

Хикс зловеще кивнул.

— Он что, был в списке потенциальных террористов? — спросил Чавес.

— Да нет. Он был в списке разыскиваемых. — Хикс повернулся и посмотрел на меня. — Французский детектив, с которым я говорил, назвал его коллекционером. Французы обнаружили, как они сами это назвали, галерею.

— Галерею чего?

— Его жертв. Считается, что он виновен в убийстве семи человек, причем каждое убийство происходило по своему… сложному сценарию. Габриель же исчез около двух лет назад.

— Сценарию?

Хикс замялся.

— Он выдавал себя за врача, рабочего и даже за полицейского. С каждым убийством сюжет, не могу подобрать другого слова, становился все более сложным, изощренным и… жестоким. Он придумывал историю для каждого убийства. Как ребенок, играющий в игру.