— Часть детонаторов задумана так, чтобы запудрить нам голову и отвлечь, поэтому нужно беспокоиться только о том, который Габриель собирается использовать. А сделать это он может лишь на расстоянии.

Гаррисон расстегнул карман над кирпичиками взрывчатки и аккуратно вытащил телефон. Он увидел что-то, что мне увидеть было не дано.

— Неправильно, — сказал он почти что шепотом.

Я заглянула ему в глаза, пытаясь прочесть, насколько он боится, но если ему и было страшно, то он давным-давно научился прятать свой страх, вероятно так же, как и сам научился прятаться от любви после убийства жены.

— Что неправильно?

Гаррисон достал маленький ножик, подцепил крышечку телефона и уставился на микросхемы.

— Тут ничего нет, это просто телефон.

— И что?

Он несколько секунд смотрел на жилет, а потом расстегнул один из пакетиков с гвоздями, которые выпали на асфальт, словно внутренности.

— Здесь нет дистанционного включения. — Гаррисон вспыхнул от гнева.

Он открыл остальные пакетики со шрапнелью.

— Я только зря потратил время.

— О чем ты, Гаррисон?

Он заглянул мне в глаза:

— А вы что, не понимаете?

Я покачала головой.

— Если бы Габриель хотел убить много людей, то я не смог бы вот так просто извлечь гвозди и шрапнель.

Гаррисон уставился на кармашки со взрывчаткой, скользя взглядом по проводам и пытаясь найти ответ на какой-то вопрос. Он осторожно открыл один из кармашков, ухватил провод двумя пальцами и проследил, куда он идет, расшифровывая значение увиденного.

— Сукин сын.

Он вытащил взрывчатку, выдернул детонатор и помял мягкое вещество.

— Это глина.

Гаррисон отбросил глиняный брусок и быстро открыл еще три кармашка.

— Везде только чертова глина.

Он вытащил псевдовзрывчатку из трех кармашков и выкинул ее, а я посмотрела на единственный кирпичик, который остался нетронутым.

— Кроме этого.

Гаррисон кивнул:

— Да.

— Этот для меня.

— Да, и вы — детонатор.

— Детектор движений.

— В своем дневнике Габриель говорит о том, что вы с Лэйси умрете, а я решил, что остальные смерти подразумеваются, поскольку люди умрут вместе с вами.

Гаррисон несколько секунд не сводил с меня глаз.

— Он мог бы уничтожить десятки, но почему хочет убить только вас.

Я задумалась.

— А ему это не нужно.

— Почему?

— Телевидение. Мы же теперь познаем мир через телеэкран. Он проникнет в дома двухсот миллионов зрителей. И эти двести миллионов будут бояться его, когда увидят, как я умру.

Я увидела ужасную картину целиком.

— Выбирай, — прошептала я.

Гаррисон со страхом посмотрел на меня.

— Габриель не мог рисковать, а то вдруг я не решусь взрывать себя в толпе, так что он упростил мне выбор так, чтобы я приняла решение без колебаний. Я могу слушать крики своей дочери или… остановить их.

Я посмотрела на край оврага, по которому цепочкой двигались люди на парад. Внезапно мне стали понятны все извращенные желания Габриеля.

— Серийные убийцы любят, чтобы преступление было интимным. Габриель собирается убить меня словами, просто словами, нашептывая их мне в трубку как любовник. Нет ничего интимнее. А миллионы людей увидят мою смерть и… испугаются его. Разве можно мечтать о большей власти? Он одним ударом убивает двух зайцев и получает все, что хочет.

Мы посмотрели друг на друга, пытаясь сориентироваться на новой местности.

— Вы знаете, куда он вас отвозил?

Я покачала головой.

— Не думаю, что он держит там Лэйси. Он отвез бы ее в какое-то место, которое что-то значит для меня, чтобы продемонстрировать свою власть над нами… Чтобы у меня была еще одна причина выполнить его требования.

— Но куда именно?

Я посмотрела на склоны оврага и на домики на холмах.

— Домой, — прошептала я, поворачиваясь к Гаррисону. — Габриель сказал мне, что чувствует себя членом моей семьи.

Тут же на меня хлынул поток деталей.

— Когда мы нашли машину Лэйси, пульт от гаража был внутри?

Гаррисон задумался, а потом покачал головой.

— Не припомню, чтобы он был в списке. Но в вашем доме дежурит офицер.

— Дай мне свой телефон.

Гаррисон протянул мне трубку, и я набрала номер. После четырех гудков включился автоответчик: «Вы позвонили Алекс и Лэйси, пожалуйста, оставьте сообщение».

Машина пикнула, потом до самого конца пленки — тишина. Я повесила трубку.

— Наверное, офицер на улице в своей машине.

Но было что-то еще, какая-то мелочь, затерявшаяся в обрывках последних нескольких дней.

— Автоответчик.

— Что автоответчик?

— Перед тем как похитили Лэйси, я позвонила домой и оставила сообщение, но она сказала, что не получила ею. Я прослушала все сообщения, и моего действительно не было. Думаю, Габриель побывал у меня дома и стер его.

Я посмотрела на жилет:

— Сколько времени потребуется, чтобы обезвредить остатки бомбы?

Гаррисон покачал головой.

— Много.

— Значит, мне просто придется быть осторожной.

Гаррисон посмотрел на меня, и в его взгляде я прочла все возможные варианты развития событий.

— Очень осторожной.

К Гаррисону подошел Чавес. Он пытался найти слова утешения, но не мог, посмотрел на жилет, потом на меня, и в его глазах застыла тревога.

— Мы опаздываем. Хочешь, я попрошу задержать начало парада?

— Тогда Лэйси умрет.

На его лице отразилось сначала удивление, а потом облегчение:

— Она жива?

Я кивнула Чавес несколько секунд с сомнением смотрел на меня, но не потому, что не хотел верить, просто сомнение — постоянный спутник после двадцати лет службы в полиции.

Я протянула Чавесу снимок.

— Филипп не умер, он и есть Габриель.

Несколько секунд он стоял, разинув рот, как турист, впервые увидевший Большой Каньон.

— Величайшая роль Габриеля вовсе не террорист, а жертва. Так что мы охотились за фантомом.

— Ты его видела?

— Нет.

— Тогда это лишь догадка.

— Я с ней согласен, — сказал Гаррисон.

Я протянула ветровку Чавесу:

— Нужно найти какую-нибудь женщину-полицейского, которая вышла бы на Колорадо в моей куртке.

— Без проблем.

— Ей нужен будет мобильный и брюки такого же цвета, как у меня.

Чавес выслушал и кивнул.

— А где спецназ?

— Вдоль Колорадо, вместе с нашими.

— Сколько офицеров свободно?

Чавес пристально посмотрел на меня, а потом до него дошел смысл моих слов.

— Ты не думаешь, что он на параде?

Я покачала головой.

— Нет, я считаю, что он отвез Лэйси к нам домой.

— Уверена?

— Нет. Но если я ошибаюсь, то потеряю дочь.

— Алекс? Все задействованы на операции.

— Значит, свободных людей нет, это ты хочешь сказать? По крайней мере, не для проверки моих догадок.

Чавес посмотрел через плечо на Хикса и вздохнул:

— Он убьет ее, Эд. Я должна попробовать.

Крестный папа Лэйси резко вдохнул, как будто залпом выпил стопку текилы. Если я ошибаюсь и что-то произойдет на параде, а он выдернет оттуда полицейских, то ему придется хреново. Он должен будет побывать на похоронах всех жертв, все будут указывать на него пальцами, и тридцать лет службы коту под хвост. Нет, я не могла требовать таких жертв. Ни ради себя, ни даже ради Лэйси.

— Мы с Гаррисоном проверим эту версию, — сказала я.

Чавес покачал головой:

— Я в твоем распоряжении.

Гаррисон повернул на Марипоса-стрит и съехал на обочину. Почти на самой вершине холма, слева, располагался мой дом, увитый плющом и ледяником. На улице перед домом стоял пустой автомобиль без полицейской символики, принадлежащий офицеру, который не брал трубку.

— Хм, я был не прав, его нет в машине, — заметил Гаррисон.

Он посмотрел на меня:

— Газета все еще лежит на подъездной дорожке.

Чавес рассмотрел фасад дома в бинокль.

— На всех окнах занавески задернуты.