Неправды не стерпев, отмстив обидчику,

на этом закончу разговор с тобой и остальными псами".

Конец Книги тринадцатой

[О смехе. Шутники]

(613) 1. Диониса, друг мой Тимократ, многие называют безумным - только оттого, что напившись чистого вина, большинство людей впадает в буйство [Од.ХХI.293]:

Видно твой ум отуманен медвяным вином; от вина же

Всякой, его неумеренно пьющий, безумеет. Был им

Некогда Эвритион, многославный кентавр, обезумлен.

В дом Пирифоя, великою славного силой, вступивши,

Праздновал там он с лапифами; разума пьянством лишенный,

[b] Буйствовать зверски он вдруг принялся в Пирифоевом доме.

"Когда вино разливается по телу, - говорит Геродот [I.212], - то всплывают дурные речи", - добавим: и безумные. И комедиограф Клеарх говорит в "Коринфянах" [Kock.II.409]:

Когда бы голова у тех, кто пьянствует

Дни напролет, болела перед выпивкой

Вина несмешанного, то никто б не пил.

А так мы получаем удовольствие

И пьянствуем, лишаясь благ, пред муками.

И Ксенофонт в "Агесилае" [V. 1]: "Он полагал, что пьянства следует избегать, [c] как безумия, а чревоугодия - как безнравственности". Но мы-то, никогда не пьющие лишнего, а поутру и вовсе не бывающие навеселе ('έξοινος), пришли на этот пир скорее ради Муз.

Придирчивый Ульпиан тут же поймал кого-то, заметившего: "Я вовсе не опьянен ('έξοινος)", и потребовал: "А где встречалось слово опьяненный!" "У Алексида в комедии "Новосел" есть стих [Коcк.II.318]:

Он все это проделал, пьяным будучи", -

ответил тот.

2. "Друзья мои, - продолжил Ульпиан, - поскольку после наших ежедневных бесед наш славный гостеприимец Ларенсий не только предлагает [d] нам каждый раз все новые и новые темы, но и устраивает нам представления скоморохов, то не поговорить ли нам и об этом предмете? Мне, например, известно, что скиф Анахарсис, когда на пир привели скоморохов, оставался совершенно невозмутим, когда же вывели обезьяну, рассмеялся, пояснив, что это животное смешно по природе, человек же смешит по принуждению. И Эврипид сказал в "Скованной Меланиппиде" [TGF2. 516]:

В издевках ради смеха упражняется

Немало остряков, я ж ненавижу тех,

(614) В ком разума нехватка, без узды уста:

Для смеха лишь годны, в мужах не числятся.

................

В домах ведут хозяйство {1} и товар морской

{1 В домах ведут хозяйство... — Папирусное чтение подтверждает, что в утраченном тексте речь переходила с легкомысленных мужей на трезвых жен.}

В них запасают.

Пармениск Метапонтский, как говорит Сем в пятой книге "О Делосе" [FGH.IV.439], первенствовал и родом, и богатством, но спустившись и вышедши из пещеры Трофония, не мог уже больше смеяться. Вопросив об этом оракул, он получил от Пифии ответ:

Ты вопрошаешь меня о ласковом смехе, угрюмец:

[b] Мать тебе дома вернет, ее почитай непомерно!

Надеясь обрести смех по возвращении на родину, он считал себя обманутым, поскольку этого не произошло. Но однажды он случайно прибыл на Делос, обошел все его диковины и зашел в храм Латоны, надеясь увидеть замечательную статую матери Аполлона. А увидев, что эта статуя - безобразный чурбан, нечаянно рассмеялся. Разгадав оракул бога и избавившись от болезни, он воздал богине великие почести.

[с] 3. Анаксандрид в "Старческом безумии" говорит, что шутовству (на пирах) положили начало еще Радамант и Паламед [Kock.II. 139]:

...а оно не от жизни хорошей:

Радамант с Паламедом придумали встарь,

чтобы те, кто не сделали взноса,

Веселили гостей на складчинном пиру.

О скоморохах упоминает и Ксенофонт в "Пире"; о Филиппе он говорит следующее [1.11]: "В дверь постучался шут Филипп и велел привратнику доложить, кто он и почему желает, чтоб его впустили; он пришел, прибавил он, собравши все нужное для того, чтобы обедать на чужой [d] счет; да и слуга его очень отягощен, оттого что ничего не несет и оттого что не завтракал". Македонец Гипполох в письме к Линкею упоминает шутов Мандрогена и Стратона из Аттики (ср. 130с). В Афинах была пропасть подобных искусников. Например, в диомейском храме Геракла их собиралось до шестидесяти, и в городе их так и называли: "шестьдесят сказали так" или "я только что от шестидесяти". Среди них, как пишет Телефон в сочинении "О Городе" [FHG.IV.507], были и Каллимедонт-Краб, [e] и Диний, и Мнасигитон с Менехмом. И такая слава шла об их увеселениях, что, прослышав об этом, Филипп Македонский послал им талант, чтобы они записывали свои шутки и посылали ему. Этот царь и впрямь был охотник посмеяться, как свидетельствует в "Филиппиках" оратор Демосфен (см. Демосфен. "Олинф.". 11.19). Другим любителем посмеяться был Деметрий Полиоркет, как пишет Филарх в шестой {2} книге "Истории" [FHG.I.335]: он говорил, что у Лисимаха двор - как сцена из комедии, все имена - двухсложные; {3} это была насмешка над Бифием [f] и Паридом, бывшими в большой силе при дворе Лисимаха, и над некоторыми другими из его друзей. А при самом Деметрий были Певкесты, Менелаи и даже Оксифемиды. {4} Когда Лисимах узнал об этом, то сказал: "Что-то я не видел, чтобы на трагической сцене появлялась блудницы!" - имея в виду флейтистку Ламию (см.577с). Но Деметрий и тут нашелся: (615) "Зато у меня блудница живет стыдливее, чем у него Пенелопа". {5}

{2 ...в шестой... — По другим источникам в десятой (261b).}

{3 ...все имена двухсложные... — Вообще говоря, имена рабов были короче имен свободных.}

{4 ...Оксифемиды. — Об именах в трагедии и комедии ср. 222а-223а, о парасите Бифии см. 246е, об Оксифемиде см. 578b.}

{5 ...чем у него Пенелопа. — Ср. Плутарх. «Деметрий». 25.6.}

4. Любителем посмеяться был и римский полководец Сулла, как уже говорилось [261с]. И другой римский военачальник, Луций Аниций, победивший и захвативший иллирийского царя Генфия {6} с сыновьями, устроил в Риме на своих победных играх истинное посмешище, о котором Полибий пишет в тридцатой книге [14]: "Он пригласил из Эллады [b] знаменитейших артистов и, соорудив в цирке огромнейшие подмостки, вывел на них сначала всех флейтистов вместе. Это были беотиец Феодор, Феопомп, Лисимах {7} и Гермипп, - все знаменитости. Он поставил их на передней части сцены вместе с хором и велел играть всем разом. Лишь только музыканты начали играть, сопровождая игру приличествующими движениями, [c] Луций послал сказать, что играют они дурно, и лучше сделают, если затеют состязание друг с другом. Музыканты были в недоумении. Тогда один из ликторов показал, как они должны выйти друг на друга и устроить подобие битвы. Быстро сообразив, чего от них хотят, флейтисты дозволили себе вольные движения, отвечавшие обычной их распущенности, и тем произвели на сцене величайшую сумятицу. Средние части хоров они обратили против крайних, а сами под дикую разноголосицу флейт то сходились, то расходились. Под звуки музыки [d] топали ногами хористы и, приводя в сотрясение сцены, неслись на своих противников и снова отступали, оборотивши тыл. А когда кто-то из хористов опоясался, внезапно отделившись от хора, и замахнулся как в кулачном бою на несущегося против него музыканта, зрители разразились восторженными рукоплесканиями и криками одобрения. Правильная битва еще продолжалась, когда два плясуна под звуки флейт введены были в орхестру, а четыре кулачных бойца взошли на сцену с трубачами и горнистами. Зрелище всех этих состязаний получалось неописуемое. [е] А уж о трагических актерах, - прибавляет Полибий, - все, что я мог бы сказать, сочли бы издевательской выдумкой".

{6 ...царя Генфия... — Генфий был союзником Персея, см. Ливии. XLIV. Аниций, будучи пропретором, разбил его в 167 г. до н.э.}

{7 Лисимах — имя испорчено.}