Лейтенант обошел стол, взял деньги и вышел в дверь, поманив посетителей за собой. В соседней комнате трое охранников обыскали их и записали в журнал. Алекс протянул им четыре долларовые бумажки. Деньги забрали, кто-то написал в журнале для порядка А, В, С. Лейтенант долго стучал в следующую железную дверь, пока она не отворилась.

В новом помещении им пометили чем-то невидимым невооруженному глазу тыльные стороны ладоней. Это были не волшебные отметины, с помощью которых отсюда можно было выбраться, а своеобразные пропуска, которые надлежало предъявлять охране. Алекс ссыпал в ладонь охранника горсть четвертаков. Тот благодарно кивнул и поспешно открыл последнюю дверь.

Во дворе роилась толпа заключенных-мексиканцев. В десяти футах от двери была проведена красная черта, за которую они не заступали. Большинство не отрывало взгляд от ворот. Снаружи, подойдя вплотную к воротам, можно было перекрикиваться с заключенными внутри.

Двигаясь в гуще человеческого водоворота, Бешеный Пес сказал Трою на ухо:

— Ну и тюряга! Два доллара — и хоть пулемет проноси!

В нескольких футах от них, на кромке толпы, Алекс беседовал с молодым мексиканцем, отрастившим густые усы. У усача был приплюснутый нос и шрамы вокруг глаз — боксер. За его спиной стоял другой мексиканец с унитазом на плече. Оба принадлежали к делегации, высланной им навстречу. Алекс оглянулся и жестом предложил своим спутникам следовать за ним через толпу. Вел их человек с унитазом. Трой, шагавший за Алексом и усачом, обратил внимание, что рядом с ним шагает еще один заключенный — молодой парень.

Толпа заключенных расступилась, пропуская кортеж. Трой увидел протянутые руки, услышал мольбу: «Cambio, cambio!» У них клянчили мелочь. Это звучало особенно жалобно, потому что на улицах Лос-Анджелеса Трою никогда не доводилось видеть попрошаек-мексиканцев. Не глядя на тянущиеся к нему руки, он ускорил шаг.

Они вырвались из толпы и оказались во дворе, похожем на огромный плац: это был просторный прямоугольник, двести на триста ярдов, окруженный лепящимися друг к другу двухэтажными постройками. От построек вели дорожки в другие сектора тюрьмы. Сбоку Трой заметил киоск, окруженный столиками, как для пикника. На киоске не хватало только надписи «Горячие сосиски». Трой оглянулся на толпу у ворот, которая издали походила на столпотворение на Таймс-сквер в новогоднюю ночь.

Алекс представил им мексиканцев. Усач звался Оскаром и был у Чепе segundo. [10]Носильщика унитазов звали Вево. Остальные двое были шестерками и не заслуживали, чтобы их имена запомнили.

— Значит, так, — начал Оскар. — Сейчас Чепе навещает его мать. Через десять — пятнадцать минут она уйдет. Он просит вас подождать.

— Конечно. Мы не торопимся.

Бешеный Пес пожал плечами и покачал головой.

— Хотите прогуляться? — предложил Оскар.

— Конечно, — сказал Трой.

— А я бы не прочь ширнуться, — брякнул Бешеный Пес.

— Что предпочитаешь?

— «Спидбол».

Оскар что-то приказал по-испански одному из шестерок, потом сказал Бешеному Псу:

— Иди с ним.

Шестерка повел Бешеного Пса поперек двора. Оскар пригласил Троя в проход между корпусами. Трой увидел двухъярусный тюремный корпус с железными дверями и огромными засовами для тяжелых замков, но двери были отперты. Женщина вешала на ограждение коврик, мужчина держал на руках малыша. Семья занимала камеру размером пять футов на семь.

— Семьсот, — подсказал Оскар. — Самая дешевая камера во всей тюрьме.

— А если камера не по карману?

— Сейчас покажу.

Оскар свернул за угол. Трой увидел ржавую решетку, протянувшуюся на сотню ярдов, с открытыми воротами через каждые двадцать ярдов. Решетка была фасадом шлакоблочного здания. За ней находилось несчетное количество коек, громоздящихся пятью этажами. Вместо пружин у коек были железные листы. На некоторых лежали матрасы, но на большинстве их не было. Заднюю стену невозможно было разглядеть. Это была темная бездонная пещера. Трой подошел ближе к решетке, чтобы лучше разглядеть творящееся позади нее, но был вынужден отпрянуть: вонь прогорклого людского пота и высохшей мочи оказалось невозможно вынести.

— Вот черт! — выругался он.

Оскар и Алекс загоготали, потом объяснили, что бескамерные заключенные возвращаются сюда в конце дня. В Ла-Меса, как в любой тюрьме, регулярно устраивали перекличку, после которой ворота «Загона» распахивались. Примерно треть располагала койками, остальные обходились без них: кому-то уступал свое место приятель, кто-то ночевал на пороге или в любом другом месте.

— Похоже на центр Лос-Анджелеса ночью, — заметил Алекс.

Из «Загона» Оскар повел гостей другим путем. Люди кишели там, как в каком-нибудь проулке в Гонконге. Оскар пользовался здесь уважением: заключенные расступались, пропуская его гостей. С некоторыми Оскар обменивался кивками или приветственными фразами. Абсолютное большинство в этой людской каше были мужчинами и мексиканцами, хотя встречались и североамериканцы и женщины.

Через открытые двери Трой увидел мастерские, где заключенные шили что-то из кожи, строгали деревяшки. Многие дешевые сувениры, продаваемые в Тихуане, изготовлялись здесь. По словам Оскара, раньше в тюрьме работала автомастерская, занимавшаяся в основном перебивкой номеров и изменением внешнего вида автомобилей, угнанных из США. Дальше эти автомобили разъезжались по всей Латинской Америке.

Трой почуял запах жареного лука. Следуя за Оскаром, он свернул за угол. Они оказались рядом с киосками, которые они видели раньше, только теперь позади них. Над некоторыми столиками успели раскрыться зонтики.

— Как впечатление? — спросил Троя Алекс.

— Да уж, это не Сан-Квентин.

К ним подбежал посланец Чепе: тот уже был готов к встрече. Они снова прошли через большой двор. Под лестницей располагался столик, за которым азартно резались в покер. Некоторые из картежников, как подметил Трой, по совместительству стерегли лестницу.

Оскар первым преодолел дюжину ступенек до крыши, за ним поднялся Трой. Наверху его ждал сюрприз: терраса с кованой мебелью, растения в горшках, в том числе маленькие деревца, а также стройная молодая женщина в узких джинсах, поливавшая растения из лейки. Мускулистый молодой человек протянул гостям руку. Его рубаха была расстегнута, чтобы видна была рукоятка пушки калибра 0,45, заткнутой за пояс. Мексиканские тюрьмы буквально ни в чем не походили на американские, где властвовал холодный кальвинизм.

Стеклянные двери были загорожены от слепящего солнечного света ярким красно-зеленым брезентовым козырьком. Чепе встречал гостей в дверях. Это был коренастый мужчина с почти что ангельским ликом. Со времени последней встречи с Троем он успел поседеть. На нем были дорогие шлепанцы, обрезанные выше колен джинсы и футболка с эмблемой Гарвардского университета. Он протянул руку.

— Заходите. На улице такая жара!

Они вошли в гостиную небольшой квартиры. Одну стену занимал огромный телеэкран, другая представляла собой открытую кухоньку.

— Я думал, ты привез еще одного vato, — сказал Чепе Алексу.

— Он здесь, гуляет.

— Не похоже на Сан-Квентин? — обратился Чепе к Трою.

Трой огляделся.

— Сходства маловато. Как тебе это удалось? Я знаю, что такие хоромы стоят денег, но как это вообще получается?

— Очень просто: я их купил за восемьдесят тысяч. Во всей тюрьме таких гнездышек четыре или пять. Один из недавно поступивших vato отвалил за свое сто десять штук.

— Ты не платишь аренду?

— Нет, я же говорю, это моя собственность. Могу продать, только Commandante достанется его доля. Есть квартирки попроще, от десяти тысяч и выше. Некоторые тоже принадлежат нам, верно, Оскар?

— Чего там, мы на этой киче настоящие владельцы недвижимости!

— Идем! — позвал Чепе и повел гостей через короткий коридор. Ванная была переделана в кабинете библиотекой. Одну стену, от пола до самого потолка, занимали книжные полки. Хозяин явно читал без всякого разбора: здесь были Дос Пассос и Достоевский, Конрад и Кафка, Стейнбек и Стайрон, попадались также книги по истории и биографии. В Сан-Квентине Чепе как будто не проявлял пристрастия к чтению. Впрочем, грабители, убийцы и наркодельцы вряд ли зауважали бы его за такую склонность.