Но в коридоре не слышалось шагов, а графиня лежала в своей постели в одной из отдаленных комнат. А здесь из тени появился этот мужчина с широкими, скрытыми под полотняной рубашкой и шелковым жилетом плечами, говорящими о его силе.

Он прошел мимо клавесина, на деревянных панелях которого были изображены одетые в шелк аристократы и пасторальные сцены. Он не был похож на них — ни красотой, ни хорошими манерами, ни… кротостью. Он не был человеком, которым можно управлять и сдерживать правилами или обычаями.

Ее бросало то в жар, то в холод, когда она вспоминала, что сказала леди Девонли о том, что он вышел на охоту и что он избрал ее, Лорел, своей добычей.

Он пробежал пальцами по черным клавишам инструмента, и звуки прорезали воздух. Она вздрогнула. По ее телу, откликаясь на звук, пробежала дрожь.

— Она чувствует себя лучше? — спросил он тихо, в тон дождю, стучавшему в окна.

Лорел с трудом собрала растерянные мысли.

— Я беспокоюсь за нее.

— Значит, вы не верите, что ее состояние вызвано тем, что она плохо позавтракала?

— Конечно, нет. — Она выхаживала своих сестер, когда те болели, достаточно часто, чтобы определить признаки и причины неожиданной слабости. — Я хотела бы надеяться, что объяснение такое простое, — уточнила она. Поколебавшись, Лорел спросила: — А вы пробовали эликсир?

— Нет. Я только собирался, когда Мелинда потеряла сознание. А вы?

— Даже не притронулась. Но это могло быть что-то иное. Никто больше не почувствовал себя плохо. А это означает…

— Что Мелинда по-настоящему больна. — У него сжалось горло, и в глазах показался страх. — Доктор Бейли весьма уважаемый здесь человек. За ней будет самый лучший уход.

Казалось, ему очень хотелось убедить самого себя. Сила его беспокойства поразила ее, и уже во второй раз за этот день она узнала в нем человека, который однажды рисковал вызвать гнев полицейских ради того, чтобы спасти ее. Неожиданно ей захотелось подойти к нему, успокоить, обнять, и она, сложив на поясе руки, крепко их сжала.

— Будем надеяться.

Он кивнул и указал в сторону залитых дождем окон:

— Кажется, вы застряли здесь на неопределенное время.

Она посмотрела на мокрые окна.

— Я не собираюсь уезжать, пока щеки Мелинды снова не порозовеют.

— Вы называете друг друга по имени. Приятно!

— Она ко мне очень добра.

— Она не так проста, как вам кажется. — Он рассмеялся, и его баритон вызвал у нее незаметную, уже знакомую ей дрожь. — Поверьте, Мелинду не назовешь доброй. Да, она самый справедливый человек из всех, которых я когда-либо встречал. Но рассердите, вызовите ее раздражение или просто покажитесь надоедливой, и она немедленно вычеркнет вас из числа близких людей.

Лорел не смогла сдержать улыбку.

— Охотно верю. А знаете, что мне в ней нравится больше всего? Отсутствие претенциозности.

— Согласен. Скажите мне, миссис Сандерсон, а вы такая же?

В его глазах были полулюбопытство, полунасмешка, от которых у нее перехватило дыхание, и она поспешила укрыться на ближайшем диване. Но только на очень короткое время, ибо он подошел и сел рядом с ней, его бедро коснулось ее бедра, и она вдохнула его мужской запах.

— Я чувствую, у вас есть тайна, Лорел. Почему? — По его насмешливой улыбке можно было судить, какими, должно быть, огромными стали ее глаза, как ясно была видна правда в этих расширенных зрачках. — Я хотел бы знать…

— Уверяю вас, моя жизнь была удивительно спокойной и бесхитростной. — Слова слетали с ее губ с неестественной быстротой, словно машинально. Но ее выдавало сердце. Без сомнения, он мог бы услышать его биение. Она сглотнула, отвела взгляд от его подбородка и скул, которые были так близко. — Во мне нет ничего, что могло бы вызвать интерес.

— Как сказать… Например, я знал Мелинду всю свою жизнь, но она никогда, ни разу, не упоминала вас. Так, скажите мне, как вы с ней познакомились?

— До приезда в Бат мы не знали друг друга. — Говорить правду было легко. Она помолчала, набираясь сил, разглядывая громоздкую мебель гостиной, прежде чем вспомнить свою легенду. — Моя мать была в Кенсингтонском дворце фрейлиной герцогини Кентской. Мелинда…

— Да, я знаю, она тогда была компаньонкой принцессы Софии. Так что ваша мать и Мелинда познакомились там.

— Не совсем так. Они служили во дворце в разное время.

Он наморщил лоб. В душе она проклинала своего собеседника за его расспросы и желала бы никогда не упоминать Мелинду, не попадать в эту опасную ловушку, в которую превратилась гостиная.

Если бы только Виктория предложила более правдивую историю! Но необходимо было объяснить тот факт, что никто в Бате или где-то еще в светском обществе никогда не слышал о миссис Сандерсон.

— Дело вот в чем. Мелинда и моя мать были знакомы с миссис Лехзен, бывшей гувернанткой королевы, — объяснила она, надеясь, что это удовлетворит его. — И это миссис Лехзен устроила так, чтобы Мелинда представила меня обществу здесь, в этом городе.

— Но почему именно в Бате? В наши дни есть столько интересных и приятных мест, которые стоит посетить.

— Но Бат такой красивый. Кроме того, здесь вы.

Чуть заметное движение брови показало ей, как прозвучало это заявление — совсем не как контрудар, как она намеревалась, а как будто он был той нитью, которая привязывала ее к этому городу. Как будто она искала его здесь.

— Я хотела сказать…

— Я понимаю. — Он снова улыбнулся, с некоторой грустью. — Я сам приехал в Бат с желанием вложить свои деньги.

Незаконченность его фразы указывала, что наступила ее очередь все объяснить. Она не успела ничего сказать, как на пороге появился доктор Бейли.

Лорел вскочила с места.

— Ну что, как она?

— Леди Фэрмонт на пути к выздоровлению. Я убедил ее побольше есть и отдыхать. И прописал ей постельный режим на всю следующую неделю.

— Благодарю вас, доктор. Я прослежу, чтобы она его соблюдала, — с облегчением сказал Эйдан.

Лорел повернулась к доктору.

— А не скажете ли, что было причиной обморока?

— Утомление и чрезмерная диета. — Доктор прошел в комнату. — Я советовал ее светлости на некоторое время, как бы хорошо она ни выглядела, помнить, что она уже не та молодая женщина, какой когда-то была. Благотворительность, ее участие в «Бат корпорейшн», светские обязанности… Боюсь, графиня доведет себя до истощения.

— Леди Фэрмонт связана с «Корпорейшн»? — удивился Эйдан. — Каким образом?

Словно извиняясь, доктор Бейли махнул рукой.

— Боюсь, вам надо спросить ее, ибо я знаю об этом очень мало. Только, пожалуйста, подождите несколько дней, лорд Барнсфорт. Как я уже сказал, леди Фэрмонт необходим отдых.

Пообещав вернуться на следующее утро, доктор поспешил удалиться, оставив у Лорел впечатление, что он очень торопился покинуть дом графини.

— Я иду проверить, как там Мелинда. Хотите пойти со мной? — спросил Эйдан.

Не раздумывая — иначе она никогда бы так не поступила, — Лорел взяла его под руку. Ощущение его мужского обаяния и его мужского начала потрясло ее. Он вздрогнул, остановился и повернулся к ней. Их взгляды, в которых светились чувства, запретные и безрассудные для них обоих, встретились.

Разволновавшись, Лорел жаждала познать, что она почувствует, прижавшись щекой к его груди.

Такое же желание она встретила в его глазах и испугалась. В отличие от далекого мимолетного поцелуя, непредусмотренного танца или дуэли умов, которую они вели в курортном зале, это влечение неожиданно угрожало разжечь между ними то, что уже бы не было игрой. Никто из них не шевельнулся, как будто каждый боялся последствий лишнего движения.

То, что он не воспользовался своим преимуществом, говорило, как ни странно, совсем о другом, противоречившем всему, о чем предупреждала Виктория, рассказывая о нем. Все это она обдумает позднее, в более спокойной, безопасной обстановке… А сейчас… Она поспешно убрала руку.

— В чем дело? — шепотом спросил он, нарушив тяжелое молчание.