— Нисколько, — не задумываясь ответила она. — Лорел Сандерсон милая женщина. Просто Беатриса познакомила ее с лордом Манстером, и… я надеюсь, ты не рассердишься на меня, но…

— Что?

Она поджала губы.

— Я знаю, он твой друг, Эйдан, но даже ты должен признать, что внимание Джорджа Фицкларенса не совсем то, что нужно респектабельным молодым леди.

— Это всего лишь танец, Мелинда. Я уверен, ничего не случится.

Но когда они последовали за Фицем и миссис Сандерсон в танцевальный зал, оставшийся в воздухе аромат духов молодой вдовы оставил у него ощущение, что ситуация складывалась не так, как следовало бы.

Лорел, торопливо проходя под руку с графом Манстером мимо лорда Барнсфорта, старательно избегала его взгляда.

Она не могла не сравнивать обоих мужчин. Если Эйдан Филлипс выглядел высоким, элегантным и хорошо сложенным, то Джордж Фицкларенс был сутулым, неуклюжим и с большим животом, — казалось, что пуговицы на его жилете в любую минуту оторвутся.

Даже его большие глаза и круглый подбородок, которые всегда нравились Лорел у Виктории, совсем не украшали его, а только придавали ему сходство с очень крупной навозной мухой.

И если остроумные высказывания сыпались с острого как бритва языка лорда Барнсфорта, лорд Манстер с трудом подбирал слова, и его речь была замедленной. Это могло бы придать ему какое-то милое очарование, если бы только у него было побольше ума.

С ее стороны было нехорошо выделять его недостатки, и она никогда бы не делала этого, если бы не его самоуверенность, с которой он остался стоять рядом с ней после того, как его сестра познакомила их, или его бесцеремонность, с которой он взял ее под руку, не дав ей закончить фразу, когда она принимала его приглашение на танец.

Странно, но поведение лорда Барнсфорта на террасе взволновало и расстроило ее, его смелость не раздражала ее так, как бесцеремонность этого человека. И еще этот противный запах бренди в его дыхании!

— Опять в-вальс, мадам. Какая удача! — Самодовольство в тоне лорда Манстера предполагало, что он повлиял на выбор оркестром следующего танца, и Лорел вдруг поняла значение его тихих переговоров с капельдинером в восьмиугольном зале. — Вот и случай п-поближе познакомиться, д-дорогая миссис Сандерсон.

Ох!

Он зацепился каблуком за край ее атласной туфельки, наступив на ее палец, однако, словно не заметив этого, его милость продолжал, неуклюже спотыкаясь, кружить ее, отчего она испытывала неприятную тошноту. На этот раз она не хотела быть ведущей, но в этом случае причиной было опьянение лорда Манстера. Но он невозмутимо продолжал наступать ей на пальцы, думая, что ему под ноги попадает неровность пола.

Ее настроение только ухудшилось, когда лорд Барнс-форт присоединился к танцу, держа в объятиях не молодую дебютантку, а графиню Фэрмонт. Она помнила, он упомянул, что знает ее, но Лорел даже не приходило в голову, что он знаком с ней настолько хорошо, что сейчас улыбается той с такой нежностью. Не могли бы лорд Барнсфорт и леди Фэрмонт быть любовниками?

Словно порыв летнего ветра пробежала по ее душе ревность, обожгла ее и несколько сбила с толку. Она была здесь, чтобы выполнить задание, и ее нисколько не должны отвлекать посторонние мысли.

Ей стало стыдно своих предположений. Графиня не проявила по отношению к Лорел ничего, кроме доброты, взяв ее под свое крыло. И она не заслуживала такого предвзятого отношения. К счастью, музыка умолкла, и Лорел поспешила сделать реверанс перед Джорджем Фицкларенсом.

— Благодарю вас, лорд Манстер. Мне пора вернуться к вашей сестре.

— О нет, миссис Сандерсон. Сейчас будет очаровательный м-менуэт. Вы не можете п-пропустить его.

— Боюсь, что могу. Признаюсь, я очень, очень устала. — Это было слабо сказано. Ее пальцы на ногах болели, в висках стучало. К тому же она увидела, что граф Барнсфорт снова собирается танцевать с леди Фэрмонт, и ей в голову пришла еще одна предосудительная мысль.

А что, если лорд Барнсфорт охотится за состоянием графини?

Ее партнер указал на смеющуюся леди Девонли, которая ждала, когда снова заиграет музыка. А рядом с ней стоял стройный молодой джентльмен не старше двадцати пяти лет.

Гм. Может быть, в Бате нарушили старую традицию и здесь уже немолодые женщины танцуют с юнцами?

Раздались первые звуки менуэта, и танцующие грациозно задвигались. Что-то подобное вздоху пронеслось по залу, пробужденному ностальгией по романтике, о которой напоминал старинный танец.

Граф Манстер стоял перед ней, протянув к ней руки.

— Потанцуйте еще со мной, миссис Сандерсон, п-пожалуйста. Мне было бы так п-приятно.

Отказ замер на ее губах. За налитыми кровью глазами этого человека она видела призрак отчаяния, молившего ее о согласии. Робко, неуверенно дрогнувшие губы предвещали первую искреннюю улыбку, которую она еще не видела у него. Неожиданно показалось, что эгоистичный негодяй, о котором говорила Виктория, — ранимый, неуверенный в себе и, спаси ее Боже… милый человек.

Несмотря на гремевшую музыку и голоса, Лорел окружала оглушительная тишина, когда она размышляла о стоявшем перед ней человеке. Могли обладать такой искренностью беспринципный буйный королевский сын, желавший помешать своей кузине занять трон? Лорел приехала в Бат с твердым убеждением, что черное есть черное, а белое — белое, и тут же обнаружила миллион оттенков серого, когда дело касалось графа Манстера и графа Барнсфорта.

Уступая тихой просьбе первого, она протянула ему руку и тут же поразилась торжествующей благодарности, осветившей его лицо.

Это не только озадачило ее, но и из-за поручения Виктории смутило. Предстоящий обман мерзавца не особенно противоречил ее принципам, но что ей делать, если жертва вызывала скорее не осуждение, а жалость?

На следующий день, ранним утром, Эйдан медленно обходил здание курорта, осматривая каждый уголок кабинок, в которых переодевались джентльмены, и каждый дюйм кафельного пола, шкафов и скамеек.

Еще не взошло солнце, а он уже стоял у входа в здание на Бат-стрит, ожидая появления первого служащего. Сначала пришедший смотритель не хотел впускать его, утверждая, что заведение откроется для публики не раньше чем через час, а надо еще сложить полотенца, подмести полы, приготовить закуски и тому подобное. Эйдан не знал, помогла ли монетка, которую он сунул в руку служащему, или его раздраженные объяснения, но возражения прекратились.

— Мой врач настаивал, чтобы я приехал сюда, — привел главный аргумент Эйдан. — Клялся, что здесь меня вылечат от чертовски мучительной боли в ноге.

— Конечно, сэр, если вы будете так добры, что придете сюда попозже.

— Нет, я должен сейчас осмотреть это место, пока никого нет. Говорю вам, я непревзойденный приверженец чистоты и порядка. Я должен узнать, все проверить лично. Иначе как же доверять этому заведению?

Эйдан взмахнул руками и разразился речью о распространении паразитов и скрытой грязи. Служащий, покрасневший от испуга, бросил отчаянный взгляд на пустынную улицу и поспешил успокоить его.

— Пожалуйста, сэр, входите и осмотрите все, что вам хочется.

Внутри Эйдан искал признаки борьбы: следы ног на полу, царапины на дверках шкафов, нитки или обрывки ткани на углах скамьей. Он прошел по узкому коридору до окруженного высокой оградой двора с находившимся там бассейном термальных вод, в котором обнаружили тело Роджера Бэбкока.

Над поверхностью воды поднимался пар. Дававшие тепло медные жаровни еще не горели, и холодный мартовский воздух, пропитанный влагой, давил на легкие Эйдана. В слабом свете пробивавшегося солнца он обошел край бассейна, временами присаживаясь на корточки, чтобы рассмотреть, в каком состоянии перила и ступеньки. Он искал расшатавшиеся плитки. Затем услышал какой-то шум и, оглянувшись, увидел служителя под входной аркой.

— Господи, что за плесень я тут вижу? — воскликнул Эйдан, словно не замечая служителя и выражая вслух свое негодование.