—   

А что отмочила? — встряла Галя.

—   

Ну, вот так одна из них особо запомни­лась. Все пробивалась ко мне на прием, проси­ла изучить ее дело и опротестовать решение суда. Его она назвала предвзятым. Я и глянул! Мама родная! Волосы на всех местах дыбом встали! Эта Нонка вышла замуж из выгоды, не по любви. Попала в очень приличную семью. А до этого замужества имела кучу мужиков. Но что-то не клеилось и вздумала охмурить того врача-стоматолога. Его мать работала в юве­лирном магазине оценщицей и считалась луч­шим специалистом в своем деле. Но, вся беда в том, что она Нонку с первого взгляда не при­знала и запрещала своему единственному сыну жениться на ней. А он не послушался. Ослепи­ла птичка человека красотой своей. И неудиви­тельно. Он пошел наперекор матери, сделал предложение, расписался и привел в дом. Нон­ка осмотрелась. Гнездышко понравилось, баба вздумала прижиться здесь и со временем при­брать все к своим рукам. Сама пришла в семью голиком и босиком, ничего не имея. Конечно, Нонку тут же одели и обули, как королеву. Она век не видела ничего подобного, не имела ниж­него белья, а тут посыпалось, как из рога изо­билия.

—   

А зачем поспешили? Пусть бы пожила сна­чала!

—   

Оно, может, стоило подождать. Но, к ним приходили друзья и знакомые. К ним было не­ловко выпускать оборванку. Чтоб не судили, не унижали, пришлось пойти на траты.

—   

Во, хитрожопая! Достоинство семьи заце­пила!

—   

Но тот парень, став мужем Нонки, сказал ей, что пропишет ее в доме, когда та родит ему ребенка. И не раньше! А Нонка не спеши­ла. Она видела, как зорко, в оба глаза, следит за нею свекровь. Даже домработницу подклю­чила к слежке. Та и в ванную заходила, когда невестка мылась, находила повод и этим зли­ла бабу.

—    

Вот так прошел год. Нонке предлагали ус­троиться на работу, заняться учебой, но та на­ходила отговорки. Целыми днями брехала с под­ружками, каких ей запретили водить в дом. Ну, еще красилась. Пока муж со свекровью работа­ли, случалось у нее полгорода друзей перебы­вает. Она всех угощала, привечала. Сама ба­нально бездельничала. Снабжала продуктами свою многочисленную родню, моталась по горо­ду на машине. А когда свекровь сделала заме­чание, что не хочет кормить ее прежнюю се­мью, баба обиделась и нагрубила, да так дерзко, что женщина решилась поговорить с сыном,

чтобы тот избавился от бездельницы, ставшей постельной принадлежностью. И сказала:

—   

Послушай, она в наглую обдирает нас, вов­се не думает о семье, ни в чем не помогает, живет в свое удовольствие, таскает в дом вся­кий сброд, кормит, поит, а мы вкалываем. Я толь­ко вчера загрузила холодильник продуктами, се­годня он совсем пустой. Сколько это будет про­должаться. Приведи ее в чувство. Так дальше жить нельзя. Одаривать ее родню и кодлу, с какой она тусуется, я не намерена. Если ина­че не может, пускай вернется к своим. Невестка из нее не состоялась. Ждать больше нечего. Мы разные.

—   

Нонке сделали замечание и запретили пользоваться машиной. Закрыли гараж, забра­ли ключи от машины и доверенность. Вот это был последний демарш. У Нонки к тому време­ни появился любовник, к какому ездила в самый конец города, он жил на окраине. Доби­раться к нему на общественном транспорте долго и неудобно, вот и приспособилась птичка справлять похоть с комфортом.

—   

Муж предупредил, если увидит ее с сум­кой продуктов, выставит из дома тут же. Запретил брать деньги из бюджета семьи. И снова Нонка закатила истерику.

—   

Ну, пусть бы сама шла работать, никто бы ее не зажимал!

—  

А сколько лет было стоматологу?

—   

На три года старше Нонки.

—   

Зачем же ей любовник потребовался?

—   

Перемена ощущений!

—  

Дура, что ли? А если б подзалетела от него?

—   

Он тоже подвязался в медицине, но был неудачником. Клиентов было мало. И люди не жаловали его вниманием, или не доверяли. Он был гинекологом и частенько делал аборты на дому. За счет этого как-то сводил концы с кон­цами. Но авторитета в городе не имел. Зато Нонка моталась к нему почти каждый день. Уж и не знаю, чем прельстил ее абортмахер. Только вот она без него не дышала. А тут машину забрали.

—   

Могла бы такси заказать. Не проблема...

—   

Эту семью знали многие. Быстро бы дошло, еще и адресок подкинули б!

—   

Вот стерва! Чего ей не хватало?

—   

Пиздюлей! — уточнила Галка смеясь.

—   

И что она отмочила?

—   

Ну, так-то с месяц все крутилось. А тут свекруху на работе сердце прихватило. Сотруд­ницы отправили женщину домой. Та только подъехала и в подъезде морда к морде столкну­лась с невесткой. Та уже собралась уходить, стояла с сумками наготове, ее у самых дверей ожидал водитель-частник.

—   

Нашла выход! — рассмеялись девчата.

—   

А тут свекровь возникла нежданно-негаданно и попросила Нонку вернуться вместе с сумками. Она не знала, что свекруха еще с работы позвонила сыну, попросила приехать домой и сказала, что очень худо себя чувствует.

—   

Нонка вернулась разъяренная. Бросила сумки, и спрашивает:

—   

Что тебе от меня нужно?

—   

Ну, та попросила помочь, накапать корва­лола и добраться до постели.

—   

Ага! Она накапала! Свекруха сразу зады­хаться стала, а через пятнадцать минут дуба врезала. А тут сын приехал. Увидел, что с мате­рью, свалился с приступом. Нонка и ему нака­пала, сразу двойную дозу Потом забрала все деньги, ценности, ключи от машины и гаража, смоталась к гинекологу. О домработнице она не забыла специально. А та вернулась с базара, увидела мертвых хозяев и тут же позвонила в милицию. Нонку разыскивали по всему горо­ду, целых два дня. Она всю вину за смерть мужа и свекрови свалила на домработницу. Да так все преподнесла, что ей поверили. Рыдала бе­лугой, билась головой у ног покойных, настоя­щую комедию разыграла.

—  

А отпечатки пальцев?

—   

Чего криминалисты ушами хлопали?

—   

Она успела убрать все улики. Консульти­ровал ее любовник, как-никак врач и в чем-то разбирался. К тому и алиби придумали. Вот и взяли домработницу, а вот за блядство у нас не судят. Другое Нонке вменить было невозмож­но. Она всех обставила. Но попалась, поручили это дело очень грамотному криминалисту. Он и раскрутил всю ситуацию, вывел стерву на чи­стую воду и доказал, что и мужа, и свекровь убила Нонка. Обоих одним махом. Как потом выяснилось, устала от их придирок и угроз. Надоели они ей, вот и избавилась. А поскольку была расписана со стоматологом, хотела стать наследницей всего. Но не повезло. Ну, потом и гинеколог раскололся. Признался, что давал не только советы, но и яд. Нонка просила, но не сразу применила. Ей все что-то мешало.

—   

И сколько она получила?

—   

Пятнадцать лет. По тем временам это было «на полную катушку». Но даже в суде сомневались, увидев Нонку. Умела разыграть ко­медию, прикинуться невинной. Говорила, что при­знательные показания давала под давлением следователя, какой грозил и бил ее на каждом допросе. Вот так, девчонки, обманчива внешность, ей нельзя доверять. И я эту бабу выставил из кабинета, а охране не велел выпускать стерву из зоны до самого окончания действия приговора.

—   

И правда, сука! Зачем на чистую голову помои лить и валить на домработницу всю грязь? Прикрыться ею хотела. Да не обломи­лось. Но нервы та Нонка потрепала всем изряд­но,— говорил Бондарев.

—   

Это ладно. Случалось и похлеще. Паца­на на зоне увидел. Ему всего тринадцать лет. А срок под самую завязку. Столько даже мужи­кам давали редко. Если бы был совершенно­летним, получил бы расстрел!

—   

Ребенок?! — ахнули девчата.

—   

Ага! Совсем дитя! На его счету только до­казанных десяток убийств. А сколько нераскры­тых, только он знает. Я пока дело изучал корва­лола пару пузырей выжрал. Думал, что не вы­держу. Не зря к нему амнистии не применяли, о помиловании не говорили. На зоне взрослые мужики опасались его. И не случайно. Он даже родную бабку своими руками в девять лет при­кончил и утопил в колодце. Соседа-мужика за­резал только за то, что тот ему уши надрал. А что вытворял на зоне. Охранницу убил.