Оборотная сторона «тайваньского чуда»— негативное воздействие на безопасность режима скопления огромного резерва иностранной валюты — около 60 млрд долларов в 1986 г. Одна из причин — психология беженцев, которой придерживалась «старая гвардия» Гоминьдана: «Копи деньги — будь готов к отъезду». Активное сальдо в торговле превращало Тайвань в мишень для критики со стороны США. Американцы ужесточили тон по отношению к Тайваню на торговых переговорах, заставили его открыть свой рынок их пиву, табаку и вину.

Представители старой гоминьдановской гвардии, идя на оборонительные меры в сфере экономики, не раз вспоминали «шанхайский урок»— безудержный рост инфляции в конце 40-х годов, когда Чан Кайши цеплялся за власть в Китае. С той поры гоминьдановские лидеры не расставались с чувством неуверенности, когда размышляли о безопасности своего режима.

В июле 1987 г. на Тайване царило политическое оживление. Семидесятисемилетний Цзян Цзинго официально отменил на острове военное положение. Сорок лет тому назад здесь вспыхнуло восстание против Чан Кайши, подавленное в крови ставленниками диктатора. 19 мая 1949 г. гоминьдановцы ввели здесь военное положение, используя в качестве предлога тезис о необходимости защиты от проникновения на Тайвань коммунистов. Генералиссимус, объявив военное положение, запретил одним росчерком пера создание новых партий, проведение демонстраций, забастовок, ограничил свободу печати. Командование гарнизонными силами получило полномочия осуществлять цензуру средств информации, контролировать связь, таможенную и эмиграционную службы; оно должно было нести охрану побережья и горных районов. Нарушители закона о военном положении предавались военному суду.

Генералиссимус все меньше доверял своим соратникам, его подозрительность к окружающим росла не по дням, а по часам. Чан Кайши, будучи на материке, предпочитал беседовать с министрами, высокопоставленными генералами. Теперь вызывал к себе нижестоящих чиновников, что подчеркивало его недоверие к информации, исходящей от ближайших соратников, хотя отнюдь не указывало на деловое значение подобных визитов. Тайваньский представитель в ООН вспоминал одну из таких встреч. Когда он подошел к столу «высочайшего», тот медленно поднял глаза и в своей обычной манере, широким жестом, предложил: «Садитесь, садитесь!» Последовали некоторые комментарии, вопросы: «Вы только что из ООН? Мы благодарим вас за все, что вы сделали. Как ваша семья? Как ваши дети? Есть ли у вас какие-либо трудности? Если у вас будут какие-либо проблемы, пожалуйста, приходите ко мне».

Посетитель в таких случаях обычно отвечал: «Хао! Хао! — Хорошо! Хорошо!» Менее чем через 10 минут хозяин давал понять: аудиенция закончена. Роль «отца нации» регламентировала и время, и чувства.

На Тайване воцарилась власть гоминьдановцев, преследовавших цель создания сильного, националистического, тоталитарного государства. КНР была объявлена гоминьдановцами «зоной, охваченной коммунистическим восстанием». Тайбэй стал претендовать на роль «правительства» всего Китая, сохранил название «Китайская республика», принятое после Синьхайской революции 1911 г. «Тайвань является, — заявили лидеры гоминьдановского режима, — местом временного пребывания центрального правительства Китая».

Около 35 % из 1300 членов «парламента» было избрано в 1948 г. на пожизненный срок, поскольку якобы представляли провинции материкового Китая. «Национальное собрание» служило скорее ширмой военно-политического режима, нежели органом власти на острове. Не могло быть и речи о какой-либо публичной критике лиц, входящих в высший эшелон власти, была затруднена и критика основных принципов тайваньской политики: борьба против коммунизма и его организаций, сохранение притязаний на единоличное представительство всего Китая, борьба против сепаратистского движения, стремление к восстановлению власти на материке.

Чан Кайши нередко использовал жупел антикоммунизма в противоборстве с любыми оппозиционными силами, особенно с движением тайваньских сепаратистов. Сын проводил линию отца в партии. Одного за другим Цзян Цзинго устранял известных политических деятелей, которые могли бы потенциально стать лидерами оппозиционной коалиции. Генерал Сунь Личжэн, попытавшийся проявить самостоятельность в военных делах, постоянно находился под полицейским колпаком. Лэй Чжань, редактор, представлявший независимых либералов, оказался за решеткой. Это были уроженцы Тайваня, получившие достаточную известность за рубежом, прежде всего в США.

В немалой степени семейство Чан Кайши волновала деятельность тайваньских сепаратистов. После 1948 г. небольшая группа сепаратистов бежала в Гонконг и организовала Лигу за освобождение Формозы. Лига обратилась с петицией в ООН, настаивая на учреждении международной опеки над островом с конечной целью достижения независимости. Образование КНР привело к серьезному кризису Лиги, но в конце 50-х годов несколько сот тайваньских студентов создали в США организацию «Объединенные формозцы за независимость» (ФИМ). Многие деятели сепаратистского движения открыто говорили, что диктатура Чана — Цзяна — шаг в направлении «освобождения Тайваня коммунистическим Китаем». Цзян Цзинго предупреждал сепаратистов о недопустимости такого рода оппозиции правящей партии. В 60-х годах он стал присматриваться к либералам проамериканской ориентации, которые вдохновляли влиятельных представителей островного населения на создание коалиции в защиту идеи независимого Тайваня, в пользу утверждения, в качестве первого шага, опеки ООН на острове. Его политическая агентура стимулировала критику США и «американского империализма» в школах. Главари режима финансировали и вдохновляли в печати кампанию травли известных ученых, имеющих по академической линии связи и друзей в США. Оказался под огнем резкой критики незадолго до своей смерти бывший китайский посол в США, ученый, известный своими либеральными взглядами, Ху Ши. Противники режима Чана «огрызались». Цзян Цзинго, побывавшему в 1970 г. в США, удалось спастись, когда мстители из ФИМ совершили покушение на наследника диктатора.

Опыт спекуляций на идеологических воззрениях, приобретенный Чан Кайши в его политической жизни на материке, как нельзя кстати пригодился и на Тайване. Демонстрация приверженности христианским идеалам выглядела привлекательной для последователей этой религии в США. В Тайбэе сохранялись и поддерживались иллюзии, будто служители христианской церкви имеют огромное влияние на семью Чан Кайши. О генералиссимусе и его супруге молились в миссионерских общинах, евангелистских церквах. Перед тем как проекты о помощи Чан Кайши представлялись в конгресс, американский читатель получал возможность познакомиться с богатой духовной жизнью его семьи.

Тайбэйский правитель, как и раньше, «взывал к справедливости»: «Боритесь с сатаной! Во имя Христа и счастья». Широко обсуждалось важное событие в семье Чан Кайши: Цзян Цзинго вместе с женой и детьми последовал за отцом и Сун Мэйлин и принял христианскую веру.

Христианские постулаты предназначались, как и раньше, в большей мере для внешнего потребления. Основой же идеологии гоминьдановской партии объявлялись идеи Сунь Ятсена и Чан Кайши. Придворные теоретики в Тайбэе, претендуя на роль неоспоримых толкователей наследия Сунь Ятсена, выбирали из арсенала идей революционного демократа лишь то, что могло в их трактовке оправдать создание тоталитарного режима. При этом, естественно, забывалась линия Сунь Ятсена на союз с компартией и сотрудничество с Советским Союзом. «Конфуцианство является источником «трех народных принципов», — утверждали они, — а значит, и нашей идеологии». Идейные установки Чан Кайши, положенные им в основу «движения за новую жизнь» еще в 30-х годах, продолжали действовать и на Тайване. В принятом на 4 пленуме ЦИК Гоминьдана 28 декабря 1966 г. постановлении отмечалось, что «движение за новую жизнь» должно энергично развиваться и рационализировать жизнь нации под воздействием традиционной культуры, выраженной в четырех общественных принципах и основных добродетелях (благопристойность, справедливость, принципиальность, чистота, а также преданность, сыновья почтительность, человеколюбие, вера, гармония и мир). Гоминьдан, активно используя социальную демагогию, вовлек в свои ряды значительное число представителей различных слоев общества, в партию вступали предприниматели, чиновники, представители интеллигенции. Осуществление ряда социальных программ привело к повышению в партии процента рабочих и крестьян. К началу 80-х годов они составляли около одной пятой членов Гоминьдана.