Чан Кайши по-прежнему смотрел на перспективу участия СССР в тихоокеанской войне сквозь призму внутренней ситуации в Китае и изменений в дальневосточной политике США после смерти Ф. Рузвельта. Советники делились с генералиссимусом своими опасениями: результатом присоединения СССР к усилиям союзников станет либо «захват Советами Маньчжурии», либо установление там контроля КПК.

Чан Кайши спешно искал возможные пути для предотвращения нежелательных для себя последствий вступления СССР в войну на Дальнем Востоке. Предполагалось действовать различными средствами и прежде всего использовать внутренние рычаги. Кто мог бы возглавить прогоминьдановские силы в Маньчжурии? Многие из помощников называли Чжан Сюэляна. Никто, кроме него, рассуждали они, не может справиться с этой миссией. Но Чан Кайши не простил ему «предательство» в Сиани, свое позорное пленение в суровое время кануна войны с Японией. Чан Кайши даже не стал обсуждать эту идею. Он решил обратиться к испытанному методу «разделяй и властвуй». Три маньчжурские провинции были разделены на девять. Места губернаторов заполнили деятели, связанные с группировкой «синерубашечников». Среди них видную роль играл Эрик Чжоу, по происхождению маньчжур. Верховным комиссаром в Маньчжурию назначен был Сюн Шишуй. Чан Кайши направил в Маньчжурию и своего сына Цзян Цзинго, поручив ему роль комиссара по иностранным делам для связи с советским командованием.

В Китае уже во второй половине февраля было распространено сообщение Ассошиэйтед Пресс от 14 февраля о предполагаемом вступлении СССР в войну на Тихом океане. «В американских компетентных кругах считают, — отмечалось в нем, — что СССР скоро вступит в тихоокеанскую войну, и большинство полагает, что участие СССР в войне против Японии явится ценным вкладом в дело завоевания победы над японцами».

Гоминьдановский лидер лавировал не только во внутренней, но и во внешней политике. В начале мая на VI съезде Гоминьдана в своем выступлении он решил предсказать поведение северного соседа. Советский Союз, как полагал оратор, не должен был пойти на «захват» Маньчжурии и на передачу ее под контроль КПК — ему необходимо считаться с позицией США и Англии. Группа политических и военных деятелей предложила на съезде резолюцию с призывом к всестороннему сотрудничеству с Советским Союзом. Резолюция, как слишком «радикальная», была отклонена. Чунцинский диктатор пытался оправдывать доверие Вашингтона, хотя американские специалисты по Китаю продолжали искать компромисс с КПК, памятуя о том, что «падающий дворец трудно подпереть одним бревном».

В начале июня Чан Кайши обратился к правительству СССР с просьбой начать переговоры по поводу послевоенного устройства в Маньчжурии. Министр иностранных дел Сун Цзывэнь, находясь в США и имея инструкции Чан Кайши, пытался втянуть в переговоры американцев и англичан. В Вашингтоне вынуждены были рекомендовать Чан Кайши действовать в соответствии с ялтинскими решениями.

30 июня 1945 г. в Москву прибыла китайская правительственная делегация во главе с Сун Цзывэнем. Чан Кайши послал в Москву и своего сына Цзян Цзинго. Сун Цзывэнь стремился определить сроки пребывания советских войск в Маньчжурии. Советская сторона решила не настаивать на безусловном соблюдении всех условий вступления СССР в войну. По принципиальным вопросам советской дипломатии пришлось выдержать битву.

Чан пытался организовать дипломатическое наступление на Москву. Цзян Цзинго получил от своего отца телеграмму, где содержались настойчивые рекомендации повидать И. В. Сталина и поведать ему о причинах, определяющих позицию Чунцина по территориальным проблемам и выдержанных в духе воззрений автора «Судеб Китая». «Чан Кайши явно не хотел признавать независимость МНР. В глазах радетелей великоханьской политики это признание могло стать прецедентом, который поколебал бы всю систему великодержавношовинистической ориентации.

Встреча Цзян Цзинго со Сталиным состоялась в июле. Цзян пустился в пространные рассуждения о длительной борьбе Китая за восстановление суверенитета в пределах своей национальной территории, за возвращение всех своих земель. В этих условиях признание Гоминьданом независимости Монголии будет означать отказ его правительства «от такого куска территории» и народ попросту «не поймет такого шага китайского правительства». Сталина не убедили рассуждения о нежелательности для Китая потери «куска территории». Камнем преткновения оказались и вопросы о КВЖД и ЮМЖД, Порт-Артуре и Дальнем и др.

Чан Кайши пытался повлиять на американцев, надеясь, что Вашингтон сумеет заставить Москву отказаться от ялтинских договоренностей. Американцы опасались открыто признаваться в нежелании следовать ялтинским соглашениям и рассчитывали, что «грязную» в этом смысле работу сделает за них Чан Кайши. Вашингтон подключал к «работе» и свои спецслужбы, действовавшие в Китае.

Генерал Ведемейер, хотя и отличался от Стилуэлла жесткой линией по отношению к КПК, воспринял у своего предшественника особое отношение к САКО. Генерал хотел оградить американцев (не настало еще время) от вмешательства через САКО во внутриполитическую борьбу в Китае; он настаивал: американцы не должны принимать участие в убийствах коммунистов. Мейлз, не имея возможности открыто воспротивиться Ведемейе ру, решил мобилизовать все имеющиеся в распоряжении САКО средства в борьбе с КПК. В июле — августе 1945 г. агенты САКО, двигаясь в различных направлениях, пересекали оккупированные японцами территории, оседали в наиболее крупных городах — Нанкине, Пекине, Гуанчжоу, Шанхае. Мейлз и Дай Ли в районе Шанхая вошли в контакт с одним из ближайших соратников Чан Кайши — Ду Юэшэном. Мейлз надеялся, опираясь на шанхайскую мафию, противостоять влиянию освободительных идей, которые были начертаны на знаменах антигитлеровской коалиции.

Вечером 8 августа стало известно: Советский Союз вступает в войну на Тихом океане. Американская сторона разработала проект приказа № 1, который предусматривал, что Главнокомандующему Советскими Вооруженными Силами на Дальнем Востоке сдадутся японские войска в Северо-Восточном Китае, в северной части Кореи (севернее 38-й параллели) и на Южном Сахалине. Советская сторона в принципе не возражала против такого содержания и после внесения ряда поправок приняла этот приказ. После решающих побед в Китае и Корее Красная Армия приняла капитуляцию у большой части японских войск, расположенных в Китае, вступила в корейские города Хамхын и Вонсан.

10 августа Чан Кайши потребовал от своих генералов установить еще более тесную связь с марионеточными войсками (240 тыс. из 350 тыс. были на стороне гоминьдановцев) и занимать с ними освобожденные от японцев районы. В прокламации Гоминьдана от 11 августа марионеточным войскам предлагалось подчиняться только приказам Чан Кайши, оставаться на своих постах, сохранять «порядок», ни в коем случае не переходить в другие армейские подразделения. Командующие марионеточными войсками, согласившиеся с условиями чанкайшистов, поступали в распоряжение Гоминьдана, получали от последнего особые привилегии. Чан Кайши пошел дальше: 12 августа он отдал приказ Красной армии Китая «оставаться на своих местах и ждать дальнейших указаний», «не предпринимать никаких самостоятельных действий».

Ведемейер был не на шутку встревожен, ему казалось реальным вовлечение в конфликт с КПК Соединенных Штатов. Он отдал САКО приказ не принимать участия в военных операциях в районах, находящихся под контролем КПК. Мейлз попросту игнорировал этот приказ. 12 августа глава САКО поставил своих служащих в известность о приказах Чан Кайши. Главное — не допустить движения коммунистов в районы, которые находились пока еще во власти оккупантов.

Приказ Мейлза гласил: «Американцы из службы САКО… следуйте со своими полномочными командующими китайскими подразделениями. Берите с собой полные комплекты радиоаппаратуры и полностью вооружитесь. Сохраняйте это в тайне от всех ваших друзей. Направляйте как можно скорее всевозможное снаряжение лояльной патриотической армии… и продолжайте оказывать ей техническое содействие» САКО втягивало США в гражданскую войну в Китае. Но спор между Ведемейером и Мейлзом закончился неожиданно: Мейлза «по болезни» отозвали в Вашингтон.