Чан Кайши получает пост председателя Государственного совета в Нанкинском правительстве. Это почетно. Но реальная власть у него, как у главнокомандующего вооруженными силами. В прессе Чана величают не иначе как президент Китайской республики.

Чан Кайши не мог не понимать, что любые его шаги, направленные на объединение страны, будут с подозрительностью восприняты правящими кругами Японии, даже декларируемое в Нанкине намерение добиться единства нации в Токио встретят с нескрываемым раздражением. Вскоре после того как гоминьдановские войска вошли в Пекин, Чан Кайши обратился к соратникам по партии: «Будет ли закончена наша революция или нет, зависит полностью от дипломатической активности, от того, будут ли отменены неравноправные договоры». В этом направлении и последовала дипломатическая активность. Все представители иностранных государств узнали из специального заявления китайского правительства (7 июля 1928 г.), что для Китая нет более важной задачи, чем разрушение системы неравноправных договоров.

Чан, требовавший ликвидации системы неравноправных договоров, учитывал подъем антиимпериалистического движения в стране. В то же время эти шаги вписывались и в усилия по втягиванию в конфликт с Японией других капиталистических держав. Сможет ли Нанкинское правительство противостоять революционным силам в Китае? Сумеет ли оно устоять перед усилившимся давлением Японии? Положительный ответ на эти вопросы связывался в политических кругах США и других государствах Запада с поддержкой этого правительства. Чан Кайши вскоре ощутил последствия своей женитьбы как акции, укрепившей его внешнеполитические позиции. США, а вслед за ними и другие государства пошли на ряд уступок Нанкинскому правительству, что должно было способствовать росту авторитета Гоминьдана и самого Чана. За Китаем было признано право на «таможенную автономию». Был заключен договор с США о новых таможенных тарифах (25 июля 1928 г.).

Призывы же Чан Кайши к отказу от неравноправных договоров, прежде всего от права экстерриториальности, не встретили понимания среди ведущих государств капиталистического мира.

Чан пытался создать впечатление, будто он глубоко предан заветам Сунь Ятсена. ЦИК одобрил его предложения об учреждении законодательного, исполнительного и контрольного органов власти. Он демонстрировал желание к сотрудничеству и с левыми и с правыми силами, от него шли телеграммы к Ван Цзинвэю, Сун Цинлин, хотя Чан, видимо, знал, что на эти послания в то время ответа не будет.

Из 18 членов Госсовета, возглавляемого Чан Кайши, семь были милитаристами, в их числе Фэн Юйсян, Янь Сишань, Чжан Сюэлян.

Для Чан Кайши оказалось не таким уж легким делом установить взаимопонимание с Чжан Сюэляном: ведь любые действия в этом направлении могли встретить и встречали недовольство в Японии. В то время как эмиссары молодого маршала сидели за столом переговоров в Пекине, Танака дал указание своему генеральному консулу в Мукдене Кидзиро Хаяси пригрозить Чжан Сюэляну, что «нет никакой необходимости стремиться ответить на пожелания южан». Хаяси, понимая уязвимость с международно-политической точки зрения подобного подхода, советовал Танака занять более гибкую позицию: «Если мы будем продолжать придерживать Чжана от достижения соглашения с Нанкином, мы можем навлечь на себя критику со стороны других держав». Военные, однако, в отличие от дипломатов, предпочитали в оценках ситуации в Китае основываться на привычных для себя категориях силы. Настало наконец время, полагали они, оторвать Маньчжурию от Китая.

Чжан Сюэлян был приглашен для участия в высших органах гоминьдановского правительства. Чан Кайши просил его поднять 10 октября 1928 г. над своей резиденцией гоминьдановский флаг. Чжан принял предложение о своем участии в Госсовете, но поначалу медлил с ответом по поводу подъема флага. 29 декабря маршал объявил о своей приверженности трем принципам Сунь Ятсена и признал власть гоминьдановского правительства. В трех провинциях, находящихся под его контролем, взвился гоминьдановский флаг.

Чан Кайши ощущал себя героем, вознесшим нацию на гребень славы. Распространялись слухи о силе его армии. Подтверждалась давно известная в военных кругах страны истина: «Винтовка рождает власть». Численность армии к концу 1928 г. выросла до 2 млн. Это была самая большая по численности армия в мире, и командовал ею Чан Кайши. Милитаристы, ранее не скрывавшие свою ненависть к Гоминьдану, теперь считали для себя честью вступить в эту партию. Главнокомандующему, теперь его именовали генералиссимусом, шел 41-й год.

В середине января 1929 г. Чан Кайши собирает своих генералов на конференцию в Нанкине. На повестке дня вопрос о сокращении личного состава армии. Чан Кай Ши намеревался ослабить бремя содержания армии, естественно без ущерба своим собственным интересам. Первостепенное значение приобрел вопрос о демобилизации в армиях милитаристов. Покинувших военную службу предполагалось использовать на строительстве дорог, в шахтах, на других общественных работах, ведь генералы командовали довольно значительными подразделениями: Фэн Юйсян, например, имел в своем распоряжении 220 тыс., Янь Сишань — 200 тыс. штыков. Под командованием Чан Кайши находилось 420 тыс. В основу своего плана Чан положил обычный расчет на ослабление других.

Амбициозным планам Чан Кайши, стремившегося упрочить свои позиции за счет ослабления соперников, не суждено было осуществиться. Не помог в этом и дух с горы Чжуншань. Генералы Фэн Юйсян и Янь Сишань не хотели уступать Чан Кайши. Конференция была прервана.

Генерал Янь Сишань, как и Фэн Юйсян, к этому времени имел довольно яркую биографию. Родился он в семье разорившегося менялы и торговца в провинции Шаньси и, как многие его сверстники, оказался в армии. Учился в Японии, где в 1909 г. закончил военное учебное заведение. Как и Чан Кайши, он сошелся с представителями суньятсеновской организации «Тунмэнхуэй». Военный диплом, полученный в Японии, обеспечил для него место начальника военной школы, а связи с «Тунмэнхуэй» помогли сделать дальнейшую карьеру: после Синьхайской революции Янь Сишань стал губернатором родной провинции.

Чан Кайши, понимая, что Фэн попытается укрепить свои форпосты в провинции Шандунь, откуда должны были быть выведены в результате длительных переговоров японские войска, решил прежде всего договориться с японцами — вместо их войск предполагалось разместить подразделения не Фэна, а Чан Кайши. Фэн стал концентрировать свои силы в Хэнани. Чан Кайши с тревогой наблюдал за действиями своего «единоверца». Среди ближайших соратников Фэна неограниченным, казалось, доверием пользовался Хан Фучжу. Солидная взятка сделала свое дело. Хан вместе с тремя командирами дивизий, с лучшими частями из армии Фэна (100 тыс. человек) перешел на сторону Чан Кайши.

Позиции соперника значительно ослабли. Последовала и новая победа. Генералы гуандун-гуансийской группировки в результате войны (апрель — июнь 1928 г.) вынуждены были признать нанкинский режим.

Шанхайский переворот обозначил важную веху в борьбе Чан Кайши с КПК. Уже в 1927 г. стало ясно: схватка приобрела характер открытых вооруженных столкновений, когда физическое уничтожение коммунистов провозглашалось чуть ли не одной из наиболее важных и благородных задач гоминьдановского движения. Чан Кайши при осуществлении жесточайших акций против КПК опирался на силы как милитаристов, так и западных держав. События декабря 1927 г. в Гуанчжоу показали решимость правых гоминьдановцев утопить в крови оппозицию, возглавляемую КПК.

После поражения Наньчанского восстания несколько сот солдат из подразделений Е Тина и Хэ Луна пробились в Гуандун. Гуандунский провинциальный комитет КПК принял решение поднять восстание в Гуанчжоу 10 декабря 1927 г. части Красной армии получили приказ начать выступление по сигналу фабричного гудка. Ранним утром 11 декабря в расположении учебно-инструкторского полка, которым командовал Е Цзяньин, прогремели выстрелы, офицеры-коммунисты возглавили восстание, гоминьдановская агентура была изолирована. 15 старших офицеров, оказавших сопротивление, поплатились жизнью. Не прошло и двух часов, как штаб восстания взял под свой контроль основные объекты города. До наступления рассвета оставалось еще немало времени, и на центральных улицах Гуанчжоу в свете прожекторов вспыхивала сталь длинных ножей, остроконечных пик. Огромная толпа двигалась к управлению общественной безопасности, где находился оплот сопротивления восставшим. Схватка отличалась особой жестокостью. 12 декабря гоминьдановцам удалось застрелить одного из видных деятелей КПК, организатора и вдохновителя Кантонского восстания Чжан Тайлэя. Это было тяжелым ударом для восставших, ослабла координация отдельных его звеньев, подорвана вера в успех. А тем временем войска милитаристов окружили город, их действия прикрывались огнем с американских, английских, японских кораблей, стоявших на реке Чжуцзян.