В своем «учении», названном «философией жизни», Чэнь Лифу рассуждал о необходимости для человека жить для других, делать добро. А в это время в ряде районов Китая развивался простой товарный обмен — результат немыслимой инфляции. Служба на свадьбах, похоронах, помощь неграмотным оплачивались рисом, маслом, солью, топливом. Когда Чэнь Лифу призывал к моральному совершенствованию, к «очищению сердца» от воздействия греховной морали, чужой идеологии, в деревне расцветала торговля людьми. В конце 40-х годов в деревне продавали молодых девушек за несколько пикулей риса. Один боров обменивался на две девушки, корова — на три. Для крестьянина, который, не выдерживая голода и холода, бежал в город, проповедь Чэнь Лифу значила не больше, чем для слепого зажженный фонарь. «Философия жизни» призывала к смирению, покорности. Деревенская беднота, не имея возможности откупиться от призыва в армию, уходила в горы, где собирались отряды отчаявшихся людей, чтобы с оружием в руках добиться той справедливости, какой она им виделась и без идеологических наставлений Чэнь Лифу.
«Философия жизни» представляла интерес для гоминьдановской верхушки как идеологическое средство, способное как-то склеить разваливающуюся пирамиду государственной власти.
Гоминьдановские лидеры, опираясь на политическую и военную власть, осуществляли спекуляции гигантских масштабов. Бюрократический капитал контролировал торговлю, финансы, промышленность, коммуникации, сырье и т. п. К началу 1948 г. в Гуанчжоу, согласно гоминьдановским данным, не имели работы 280 тыс. человек. Из имевшихся в Циндао 1500 предприятий было закрыто 1200. Бизнесмены средней руки и основанные на частных инвестициях предприятия объявляли себя банкротами. К августу 1946 г. в гоминьдановском Китае было закрыто от 60 до 80 % предприятий.
В марте 1946 г. при аварии самолета погиб Дай Ли. О смерти главы гоминьдановского гестапо говорили шепотом, будто опасались возмездия даже со стороны покойного. Авария произошла недалеко от мемориала Сунь Ятсена. Основатель Гоминьдана, как многие тогда подумали, «карал» тех, кто предал идеалы китайской революции.
Дай Ли поддерживал многочисленную группировку У Дайсяна, в прошлом лейтенанта в его ведомстве, а затем видного деятеля в Гоминьдане. Он занимал пост специального уполномоченного по социальным вопросам. Со смертью Дай Ли позиции У были поколеблены. Произошла перегруппировка сил противоборствующих фракций. Часть людей покойного перешла в организацию «Си Си». Ее позиции значительно упрочились. Главари «Си Си» стали контролировать секретную службу — Бюро по расследованию и статистике.
Отражением жестокой борьбы связанных с подпольным миром гоминьдановских фракций стал внезапный отъезд в Гонконг в прошлом крупнейшего финансиста, главаря наркоманов Ду Юэшэна. Столкновение с полицейским комиссаром и командующим гарнизоном Шанхая Сюань Дэву несколько ослабило позиции короля шанхайской мафии. Братья Чэнь в данном случае действовали совместно с Сюанем. Этот блок в конце концов одолел его.
Ду Юэшэнь за несколько дней до отъезда в Гонконг нашел приют в доме генералиссимуса, что дало повод для различного рода спекуляций по поводу якобы «специальной миссии» шанхайского мафиози. К тому же Ду выехал в Гонконг не один. Его сопровождал близкий соратник по делам шанхайского подпольного мира Янь Ху, в прошлом генерал, заслуживший признание Чан Кайши во время кровавых событий 1927 г. Бывший генерал умудрялся совмещать свою подпольную деятельность с ролью председателя профсоюза моряков. Он, как и Ду Юэшэнь, немало сделал для разгрома находившихся в оппозиции к Чан Кайши профсоюзов. Ду и Янь, прибыв в Гонконг, осудили Гоминьдан, они не могли примириться со своими недругами из организации «Си Си», да и необходимо было найти свое место в пестрой толпе эмигрантов с материка, настроенных в большинстве своем против Гоминьдана.
Наиболее серьезными для братьев Чэнь противниками стали промышленники и банкиры, находившиеся в верхних эшелонах власти.
23 февраля 1947 г. в иностранной печати появилось интервью Чэнь Лифу. Лидер укрепившей свои позиции группировки «Си Си», директор организационного отдела ЦИК Гоминьдана, глава Бюро по экономическим исследованиям, вдохновитель гоминьдановских программ по образованию обрушился вдруг на банковскую систему Китая. Он возложил на нее вину за отсталость сельского хозяйства Китая. «Китайская банковская система, — говорил Чэнь, — выросла из идей и практики финансирования, осуществляемого иностранцами в зарубежных странах. Иностранцы проявляли интерес в основном к торговле, а не к развитию сельского хозяйства и промышленности Китая». У банкиров выработалась привычка, сокрушался лидер «Си Си», мыслить и действовать в духе времен открытия для торговли китайских портов. Гоминьдановский идеолог видел выход прежде всего в переориентировке банковской системы с торговли на сельское хозяйство. «Только экономическая политика, основанная на принципе благополучия для большинства народа, — заключал Чэнь, — хорошая политика». Большинство населения страны — крестьянство, следовательно, хорошая политика должна служить крестьянству. Пример — деятельность сельскохозяйственного банка, во главе которого стоял один из братьев — Чэнь Гофу.
Нападки на «вдохновляемую» иностранным опытом банковскую систему имели в виду вполне конкретную цель — дискредитировать противостоящую «Си Си» группировку. Чэнь воспользовался подходящим моментом. Страна вошла в полосу экономического хаоса, что особенно ярко проявилось в китайской деревне. Крестьяне из-за невыносимой кабалы забросили от 20 до 40 % обрабатываемой земли. Объем сельскохозяйственного производства составлял в 1946 г. около двух третей от среднего урожая в 1932–1936 гг., в 1947 г. — 60 % довоенного урожая.
Зарубежные свидетели ужасающего положения китайской деревни били тревогу. Специальный корреспондент «Чайна уикли ревью» (5 июня 1948 г.) описывал свои впечатления от поездки в провинцию Юньнань: «Наряду с расточительностью и богатством местных магнатов я видел ужасную нужду и вымирание в китайской деревне; 80–90 % населения провинции ходит совершенно нагое, без всяких признаков одежды. Земля пустует потому, что некому ее обрабатывать; все взрослое мужское население или взято в солдаты, или бежало из деревни под страхом призыва в армию. Невероятным кажется тот факт, что такие продукты первой необходимости, как соль и лярд, являются здесь предметами роскоши, недоступными для крестьян. Из-за отсутствия ткани население спит не в кроватях, их нечем застилать, а вповалку вокруг очага, в фанзе, вместе с домашними животными. Жилища не освещаются, так как нет средств на приобретение керосина».
Американская помощь оказалась предметом гигантских спекуляций богатейших семей Китая. Программа Организации Объединенных Наций по возрождению и восстановлению (ЮНРРА) была предложена для Китая в конце второй мировой войны. В Европе международные организации стремились более или менее сохранять за собой контроль над распределением материалов по соответствующим программам вплоть до последней стадии их использования. Иначе все выглядело в Китае. Мадам Чан и ее брат Сунь придерживались особой позиции: только сами китайцы знают, как использовать фонды ЮНРРА, достоинство китайцев не позволяет мириться с иностранным вмешательством в контроль над программой помощи.
Объединенные Нации вынуждены были в конце концов принять условия чунцинской диктатуры. Грузы, приходившие в китайские порты по линии ЮНРРА, оказывались, по существу, под контролем богатейших семей Китая, которые преобладали в сфере торговли и водного транспорта. Китайская торговая пароходная компания контролировала основные складские помещения и имела свои филиалы на китайских водных артериях.
Орган шанхайской торговой палаты «Шан-Пао», близко стоящий к «Си Си», в передовой от 22 июля 1948 г. отмечал: «Китай, принимая экономическую помощь от США, должен быть на страже своей государственной целостности». США, согласно материалам газеты, добиваются преимуществ в Китае, чтобы американский капитал проник на всю китайскую территорию. Мы понимаем, отмечалось в передовой, что, когда в будущем Законодательный юань будет изучать соглашение, он особое внимание уделит сохранению государственной самостоятельности Китая. Забота о сохранении государственной самостоятельности ограничивалась в основном разговорами.
