Новое поколение китайских революционеров формировалось, судя по трудам иных западных авторов, лишь под воздействием жестокой политики Японии, в частности захвата японцами провинции Шаньдун, унизительных для Китая условий Парижского мирного договора. Это, однако, не вся правда. Известия об октябрьских событиях в России, о первых проникнутых интернациональным духом внешнеполитических шагах Советской власти не могли не сказаться на формировании демократических сил в китайском обществе. Появился новый, достаточно мощный стимул для пропаганды в Китае марксизма. Пропагандисты марксизма Ли Дачжао и Чэнь Дусю, классик китайской литературы Лу Синь все громче поднимали свой голос в защиту идей демократии и национальной независимости.
В этот период Сунь Ятсен и объединившиеся в китайской революционной партии его соратники делали ставку на мускулы в борьбе с противостоящими им милитаристами, искали сильных союзников среди военщины на Юге.
Чан Кайши не проявлял особого интереса к политическим событиям, происходившим в мире, своей инертностью в этом смысле он отличался от Сунь Ятсена, который жил революцией и старался вникнуть в смысл международных политических событий. Друзей Чан находил скорее среди бизнесменов, сколачивающих состояние за границей и дома, нежели среди бунтующей интеллигенции. Чан Кайши был тесно связан с крупнейшей группировкой денежной буржуазии, получившей название «чжэцзянской финансовой группировки».
Посещение биржи удавалось совмещать с обязанностями инструктора военной академии. Доходы Чан Кайши не были слишком большими, но хватало и на развлечения, и на помощь семье. Шанхай предоставлял молодому человеку, не стесненному в финансовых средствах, много развлечений. К этому времени относится и рождение его сына Чан Вэйго. Позже шли разговоры, будто Чан Вэйго, приемный сын Чан Кайши, — плод любовной связи одного из его друзей и японской девушки из чайного домика. Называлось и имя этого друга — Дай Цзитао. Беспорядочная жизнь Чан Кайши, как и его друзей, не выглядела чем-то необычным для шанхайской публики.
Между тем командующий Гуандунской армией требует Чан Кайши к себе. Отношение Чан Кайши к Чэнь Цзюн-миню в принципе не изменилось, но он побаивался командующего и пытался как-то умилостивить его. Тем более что Сунь Ятсен просил «своего брата» (обращение в письмах Сунь Ятсена к Чану) поладить с гуандунским генералом. В письмах к Чэнь Цзюнминю Чан Кайши в основном занимался самобичеванием. «У меня плохой характер, — писал он, — и мне обычно недостает хороших манер… Я знаю, что был смешон… Моя беда в том, что я склонен к экстремизму». Чан Кайши просил простить его: если что-то и было не так, как нужно, то виноват в этом только несносный нрав самого автора писем. Своему шанхайскому патрону Чжан Цзинцзяну Чан Кайши четко разъяснил свою позицию: из-за болезни он не может присоединиться к Гуандунской армии. В то время как больной находился под присмотром матери, Гуандунская армия сражалась.
В конце апреля 1919 г. империалистические державы, по существу, благословляют Японию на захват бывших германских концессий в Шаньдуне. Эта акция потрясла китайцев, среди которых заметную роль играли шэньши, втянутые в патриотические кампании и либерально-конституционное движение.
До 5 тыс. студентов и учащихся средних учебных заведений 4 мая вышли в Пекине на демонстрацию на площадь Тяньаньмэнь. Рост национального самосознания в среде китайской молодежи отразили лозунги: «Защитим наш национальный суверенитет!», «Восстановим права в Шаньдуне!», «Накажем национальных предателей!» Возбужденные участники митинга двинулись к посольскому кварталу, чтобы заявить свой протест западным дипломатам. Последовали разгон демонстрантов и аресты. В Китае созрело и развернулось патриотическое движение, названное движением «4 мая». По — промышленным городам прокатилась волна стачек. Бастовали рабочие, торговцы, мелкие предприниматели. Китайские марксисты связывали с подъемом массовой антиимпериалистической борьбы освобождение страны как от иностранного гнета, так и от господства феодально-милитаристской реакции.
Правление милитаристов и междоусобные схватки различных военных клик дорого обходились китайскому народу. Сунь Ятсен, гневно разоблачавший феодальномилитаристскую верхушку, выступал в духе освободительных идей своего времени. «…Восемь лет управление нашей страной находится в руках бюрократии и военщины, — говорил он 8 октября 1919 г., выступая перед членами Союза молодежи в Шанхае, — против них и должна быть направлена революция; кроме того, революция должна смести политиканов, которые служат орудием в руках военщины».
Сунь Ятсен обличал коррупцию, моральное разложение, которыми была поражена — и, казалось, неизлечимо — бюрократическая и военная верхушка Китая. Идеолог китайской революции, указывая на вновь построенные фешенебельные, европейского типа особняки, говорил: «Их строили наши милитаристы. Раздирают страну, бесчинствуют и грабят, проводят дни за опиумом и картами, идут на все подлости, пьют из народа соки — и строят здесь европейские виллы, берут наложниц, дуются в мацзян (игра в кости. — В. В.), пьют заморские вина, лакомятся, в то время как рабочие и крестьяне голодают и ходят раздетые и разутые. Вот почему гибнет Китай. Вот почему мы ничего не добьемся, пока не покончим с военщиной» [10].
Чан Кайши внимательно следит за действиями Сунь Ятсена. Так, в своей речи 11 января 1921 г. революционный лидер выдвинул предложение о создании в Гуанчжоу Национального (общекитайского) правительства. Здесь же принимается решение о созыве членов избранного в 1913 г. и распущенного потом Юань Шикаем старого парламента и объединении их в общекитайское правительство.
Чан Кайши призывал к осторожности. В своем письме к Сунь Ятсену 5 марта 1921 г. он предупреждал: время для избрания Сунь Ятсена на пост президента не настало — гуансийские враги имеют все еще преимущество, юго-западные районы не освобождены, парламент не обладает соответствующей базой и нет кворума. «После покорения гуансийских мятежников, — писал Чан Кайши, — мы, возможно, сможем пойти вперед с северо-востока для нападения на столицу нашего врага…» Объединение Китая не такая уж трудная задача — так закончил свое письмо Чан Кайши и снова предупредил: не доверяйте Чэнь Цзюнминю, которого Сунь Ятсен назначил военным губернатором Гуандуна.
21 апреля 1921 г. Чан Кайши получил указание Сунь Ятсена немедленно выехать в Гуанчжоу и принять участие в экспедиции против гуансийцев, но вскоре он должен был поехать на родину: 14 мая в Цикоу в возрасте 58 лет умерла его мать.
В мае 1921 г. Сунь Ятсен принимает на себя обязанности президента республики. Пост военного министра и министра внутренних дел занял Чэнь Цзюнмин. Провинция Гуандун стала первой революционной базой. Произошло укрепление позиций Сунь Ятсена, его партии.
В июле 1921 г. марксистские кружки объединяются в Коммунистическую партию Китая. Гоминьдан делает первые шаги к сближению с рабочим классом (контакты с коммунистами начались еще в 1920 г., до образования КПК). Состоялись встречи с представителями Коминтерна — Г. Н. Войтинским, Г. Марингом, С. А. Далиным. Сунь Ятсен завязывает переписку с наркомом по иностранным делам РСФСР Г. В. Чичериным. В начале 1921 г. в Гуанчжоу появляются представители советского агентства РОСТА. «Я чрезвычайно заинтересован вашим делом, — писал Сунь Ятсен в письме Г. В. Чичерину 28 августа 1921 г., — в особенности организацией ваших Советов, вашей армии и образования… Подобно Москве, я хотел бы заложить основы Китайской Республики глубоко в умах молодого поколения — тружеников завтрашнего дня».
Идея развития связей с революционным движением в Китае давно находила своих сторонников среди большевиков. Еще в разгар мировой войны, в 1916 г., В. И. Ленин, участвовавший в небольшом собрании большевиков на квартире русского эмигранта в Берне, высказал казавшуюся тогда абсолютно нереальной мысль о том, что русский пролетариат и миллионные массы Китая будут совместно сражаться! В 1918 г., когда молодая Советская республика задыхалась под натиском интервентов, а дорога в Китай была перерезана чехословаками, эсерами, Колчаком, Ленин запросил: нельзя ли среди китайских рабочих в России, пробужденных Октябрьской революцией, найти смелых людей, которые установили бы связи с Сунь Ятсеном.
