Чан Кайши провозгласил в качестве главной цели движения установление всего лишь «справедливого общественного строя». Сельское строительство должно, как подчеркивал Чан, привести к претворению в жизнь идеалов справедливости — датун. Легковерным внушалось: скоро они получат пищу, одежду, жилье.
Родоначальник движения пропагандировал идеал поведения гражданина его государства, который регулярно чистит свои зубы, моет тело, содержит в чистоте одежду, воздерживается от алкоголя, употребления опиума, табака, занимается физическими упражнениями. Если в «старой жизни, — рассуждал Чан Кайши, обращаясь к слушателям, — вы могли где попало харкать, мочиться, разводить невероятную грязь и никогда не мести под кроватями, то в новой жизни с такими варварскими привычками следует покончить». Молодежь нуждалась в примерах. Чан обратился к примеру из собственной жизни. «Родители, — отмечал оратор, — привили мне привычку содержать себя в чистоте. Такого рода воспитание сделало меня тем, кем я стал к настоящему времени». «Каждый из вас должен понимать, что невозможно от рождения быть революционным вождем. Надо упорно трудиться, и каждый сможет быть таким, как я, жить такой жизнью, как я».
Высочайший предлагал своим слушателям начать с самоусовершенствования. Сам Чан Кайши со второй половины 30-х годов не пил и не курил и в этом смысле был примером для подражания. В дипломатическом корпусе ходили слухи о Чан Кайши: скромен, прост в одежде, умерен в пище, физически вынослив. Разве не достойной для подражания выглядела привычка Чан Кайши употреблять лишь кипяченую воду?! Это, однако, не означало его отказа от проведения хмельного мужского застолья. На встречах, носивших зачастую политический характер, помогал существующий обычай: пить вместо хозяина. Чан Кайши, как хозяин, садился во главе расставленных буквой «П» столов. Рядом с ним вставал охранник-маузерист. Раздавалась команда хозяина: «Хэ!» Все присутствующие должны были опустошить свою посудину хмельного. За Чан Кайши с подобной задачей справлялся его маузерист. Через какое-то время раздавался стук: охранник падал. Появлялась замена. Чан Кайши, будучи трезвым, наблюдал, как под воздействием алкоголя теряли человеческое достоинство и его приближенные, и гости. От количества потребляемого алкоголя и способности выстоять на ногах во многом зависела карьера «пьющего вместо хозяина».
В первый год «движения за новую жизнь» были проведены две кампании: за порядок и за чистоту. Энтузиасты отрабатывали специфические правила — а их сформулировали до 96 — относительно еды, одежды, жилища, деятельности. Особое внимание отводилось личной гигиене, уничтожению насекомых, соблюдению пунктуальности. Эта программа стала для Чан Кайши приоритетной. «Бедность нашей страны, — говорил Чан Кайши, — вызвана прежде всего тем, что в стране слишком много потребителей и очень мало производителей. Чтобы исправить это положение, мы должны подчеркивать четыре принципа, мы должны сделать так, чтобы народ больше трудился и тратил меньше, чтобы должностные лица были честными». [52]Чан Кайши вынашивал амбициозные планы. Движение, развернувшееся в низах, поощряемое сверху, распространялось из города в город благодаря активности партийных функционеров. Генералиссимус выражал уверенность: движение покончит с «нищенством и грабежами», сделает официальных руководителей «честными и патриотичными», ликвидирует коррупцию и побудит народ к более продуктивной деятельности.
Идейные установки Чан Кайши были нацелены на мелкобуржуазные, помещичье-шэньшийские слои населения. За внешними проявлениями милитаризации общественной жизни — чистота, простота, скромность и т. п. — скрывалось твердое желание — привести к единообразию и поведение, и мышление людей, что означало бы утверждение казарменных порядков.
Осенью 1935 г. американский миссионер Джордж Шеферд приехал в Нанкин для обсуждения с гоминьдановскими лидерами проекта преобразований в Цзянси. Чан проявил к гостю повышенное внимание, даже пригласил в один из воскресных дней в загородную резиденцию. Чан Кайши и его супруга обсуждают с ним в основном проблемы «движения за новую жизнь». Шеферд польщен: после ряда лет гонений на миссионеров китайские лидеры более глубоко, нежели когда-либо, озабочены духовными ценностями и реалиями жизни. Ведь после 30 мая 1925 г. волна антиимпериалистических выступлений обрушилась на миссионерские общины. Обитатель иностранных миссий приобрел статус «белого дьявола» и вынужден был искать убежища у других берегов. Миссионерские семьи покидали Китай, находя пристанище в Японии, на Филиппинах, в США.
Чан Кайши, хотя и пошел на разрыв с КПК, оставался для миссионеров загадочной фигурой. Когда было объявлено о его женитьбе на христианке, служители церкви воспрянули духом, хотя многим западным проповедникам Чан Кайши представлялся, как и раньше, ординарным китайским милитаристом. В Китае мало кто знал о решении Чан Кайши перейти в христианскую веру. После женитьбы на Сун Мэйлин Чан Кайши четыре года должен был изучать Библию, прежде чем стать христианином. И только в 1931 г. Чан принимает христианство.
В первой беседе с хозяевами Шеферда поразило неожиданное откровение: супруги Чан Кайши не желали рекламировать свою принадлежность к христианской вере, поскольку Фэн Юйсяна до сего времени именуют в печати так называемым «христианским генералом». Была и другая, пожалуй, более важная причина. В первой половине 30-х годов в стране продолжаются антиимпериалистические выступления, выливающиеся порой в наскоки на миссионерские общины. Чан Кайши предпочел умалчивать о свершившемся обряде. Он, как националист, уповал в большей мере на традиционные конфуцианские ценности, видя в них идеологическую опору сильной власти.
К 1934 г. гоминьдановский лидер становится ближе к миссионерской общине. В послании к студентам в 1934 г. Чан говорит о религии как о неотъемлемой части жизни («без религии жизнь бесцельна»). Только религия, по его словам, помогает достичь окончательного результата. Генералиссимус трактует христианство как религию с вполне определенными «намерениями» и «возвышенной» целью, а основатель религии по своей жизненной и социальной концепции является революционером. Три принципа Сунь Ятсена, заявил Чан Кайши, «развивались из философии Иисуса Христа». Такие откровения гоминьдановского лидера вдохновляют миссионеров. Они с удовлетворением отмечают возросшее внимание властей к скромным служителям христианской религии.
В основе нового подхода Чан Кайши к деятельности в Китае христианской церкви лежали в основном важные политические мотивы. В политике США в связи с агрессивными действиями Японии в Маньчжурии все отчетливее противоборствовали две тенденции: одна отражала интересы американского капитала в Китае, которым угрожало японское нашествие, другая действовала в пользу глобальной стратегии капитализма: союз с японским милитаризмом в борьбе с «коммунистической опасностью». Миссионерское движение развивалось в соответствии с первой.
«Движение за новую жизнь» управлялось правительственными рычагами. Планы движения предусматривали упрочение воинской дисциплины, увеличение производства, повышение культурного уровня. Недостатка в желающих получить доходное место не было. Инспекционный корпус движения насчитывал до 136 выпускников правительственного Центрального политического института. Корпус предпринял «расследование» квалификации общественных деятелей, соблюдения ими принципов движения, а также инспектировал «народные организации» и «социальное образование».
Руководство движением официально перешло в руки мадам Чан Кайши; она заняла пост генерального директора. Новое назначение было связано, конечно, не с особой занятостью Чан Кайши, как это официально объяснялось, а с поворотом движения в 1936–1937 гг. в сторону Запада, христианской церкви.
Назначение мадам Чан Кайши на пост генерального директора «движения за новую жизнь» объяснялось и тем, что Сун Мэйлин, в отличие от своего супруга, чувствовала себя менее скованной в религиозных делах. На воскресных богослужениях в доме генералиссимуса в Нанкине нередко службы проводили миссионеры. Чан Кайши благодаря связям своей супруги получал возможность лично знакомиться с большим числом лидеров американской миссионерской общины в Китае, реально воздействуя на организации этой общины. В то же время миссионеры стремились воздерживаться от ссылок в печати на генералиссимуса как на христианина. Возможно, будет лучше осторожно сослаться на мадам, полагал Шеферд, как на христианку и оставить генералиссимуса за сценой.
