Ранкорн обретался в первой комнате по коридору. Монк постучал и вошел. Кабинет оказался мрачным и заваленным бумагами, но довольно удобным, несмотря на скудность казенной обстановки. На стенах шипели газовые лампы. Сам Ранкорн сидел за большим столом и грыз карандаш.

– А! – сказал он с удовлетворением, стоило Монку появиться в дверях. – Готовы приступить к работе, не так ли? Что ж, вовремя. Лучшее лекарство для мужчины – работа. Ну, садитесь, садитесь. Думаю, лучше будет, если вы присядете.

Монк подчинился, чувствуя себя при этом несколько напряженно. Казалось, его хриплое дыхание заглушает шипение газовых ламп.

– Отлично, отлично, – продолжал Ранкорн. – Груда дел, как всегда. Держу пари, что в некоторых районах города больше краж, чем покупок. – Он отодвинул кипу бумаг и отправил карандаш на место. – Да еще эти кринолины!.. Их как будто нарочно для воровок придумали. Под такими широкими юбками можно спрятать что хочешь. Но это все не для вас – слишком мелкие случаи. А вот это дельце вам как раз будет по зубам. – Он невесело усмехнулся.

Монк ждал.

– Мерзкое убийство. – Ранкорн откинулся в кресле и взглянул Монку в глаза. – Так ничего и не удалось выяснить, хотя, видит Бог, пытались. Расследование вел Лэмб. Бедняга слег в постель от этого дела. Ознакомьтесь, посмотрите, может у вас что получится.

– А кто был убит? – спросил Монк. – И когда?

– Малый по имени Джослин Грей, младший брат лорда Шелбурна, так что, сами видите, дело серьезное и щекотливое. – Он по-прежнему не сводил глаз с Монка. – Когда? Ну, вот с этим сложнее всего… Давно. Чуть ли не шесть недель назад – как раз когда вы угодили в катастрофу. Ужасная ночь, гроза, ветер с дождем… Видимо, какой-то мерзавец пробрался в дом, но был обнаружен хозяином и зверски его прикончил. Газеты, конечно, рвут и мечут, взывают к правосудию, вопрошают, куда катится мир, чем занимается полиция и так далее. Я передам вам все, что успел сделать бедняга Лэмб, и откомандирую в помощь хорошего парня. Зовут его Ивэн, Джон Ивэн. Он как раз работал с Лэмбом, пока тот не свалился. Взгляните, может, что и получится. Надо заткнуть рты газетчикам!

– Да, сэр. – Монк встал. – Где сейчас находится мистер Ивэн?

– Где-то бегает. По простывшему следу… И начните-ка вы завтра с утра, сегодня уже поздно. Последний вольный денек, а? Проведите его как следует, завтра вам придется трудиться, как землекопу!

– Да, сэр.

Уильям откланялся и вышел. На улице уже стемнело, ветер был насыщен запахом близкого дождя. Монк знал, куда он сейчас идет, знал, что будет делать завтра, а самое главное – знал теперь свою цель.

На следующий день Монк пришел пораньше – встретиться с Джоном Ивэном и изучить, что же все-таки удалось выяснить Лэмбу по делу об убийстве Джослина Грея, брата лорда Шелбурна.

Уильяма тревожили нехорошие предчувствия. Все, что он узнал о себе самом, было довольно банально; такое можно выяснить о ком угодно за пять минут: честолюбив (явное свидетельство чему – его гардероб) и бесцеремонен с людьми (недаром дежурный сержант занервничал, едва завидев Монка). Однако теплые воспоминания о Нортумберленде внушали уверенность в своих силах. Кроме того, он должен работать! Тех денег, что он обнаружил в своем бюро, надолго не хватит.

Джон Ивэн оказался высоким молодым человеком, худощавым, чтобы не сказать хрупким; однако, присмотревшись, Монк отметил, что коллега его крепок и жилист. Одет он был элегантно, но не вызывающе. Тонкие черты лица, волосы цвета темного меда зачесаны назад. Джон Ивэн производил впечатление умного малого; это и привлекало, и беспокоило Монка. Не так представлял он себе своего будущего напарника.

Однако выбора не было. Ранкорн представил их друг другу и шлепнул кипу бумаг на большой исцарапанный стол в кабинете Монка, загроможденном стеллажами и шкафами. Единственное окно смотрело в переулок. На истертом лысом ковре, едва прикрывающем доски пола, стояли два стула с кожаными сиденьями. Ранкорн вышел, оставив сыщиков одних.

Ивэн поколебался немного, явно не желая брать инициативу на себя, но, заметив, что Монк тоже не торопится начать разговор, ткнул длинным пальцем в кипу бумаг.

– Здесь все показания свидетелей, сэр. Боюсь, правда, что проку от них будет маловато.

Уильям сказал первое, что пришло на ум:

– Вы присутствовали, когда мистер Лэмб снимал эти показания?

– Да, сэр, если не считать показаний метельщика. Я в то время разыскивал возницу.

– Возницу? – На секунду у Монка появилась надежда, что кто-то все-таки видел убийцу, если тот воспользовался кэбом. Но надежда умерла так же быстро, как и возникла. Вряд ли они возились бы с этим делом шесть недель, будь им известна внешность убийцы. Кроме того, Ранкорн вручил ему дело не только с вызовом, но еще и с каким-то извращенным удовольствием.

– Возницу, доставившего майора Грея домой, сэр, – пояснил Ивэн, как бы извиняясь.

– О! – Монк чуть было не спросил, есть ли что-нибудь ценное в показаниях этого возницы, но сообразил, что все бумаги – перед ним. Уильям взял первый лист и стал читать. Ивэн молча ждал, когда он закончит.

Аккуратным разборчивым почерком в верхней части листа было выведено: «Показания Мэри Энн Браун, уличной торговки шнурками и лентами». Грамматику, как и некоторые ошибки произношения, мистер Лэмб, надо полагать, в процессе записи чуть исправлял, и все равно в показаниях свидетельницы ясно был различим уличный говорок.

«Стояла я где всегда, на Даути-стрит, неподалеку от Мекленбург-сквер, на углу, там такие леди живут, что им завсегда нужны ленты, шнурки и все прочее».

Вопрос мистера Лэмба: «Следовательно, вы находились там около шести часов вечера?»

«Да, верно, так, только я за временем-то особенно не слежу, часов у меня нету. Но как тот джентльмен, которого убили, приехал, я видела. Вот ужас, уже и благородным спасения нет!»

«Вы видели приезд майора Грея?»

«Да, сэр. Приехал – весь такой счастливый, шикарный».

«Он был один?»

«Да, сэр, один».

«Он сразу вошел в дом? После того, как расплатился с возницей, конечно».

«Да, сэр, так сразу и вошел».

«В какое время вы покинули Мекленбург-сквер?»

«Точно не скажу, не знаю. Но я слыхала, как на Сент-Марке колокол пробил четверть, а потом ушла».

«Домой?»

«Да, сэр».

«И как далеко ваш дом находится от Мекленбург-сквер?»

«Да около мили».

«Где вы живете?»

«За Пентонвилл-роуд, сэр».

«Полчаса ходьбы?»

«Господь с вами, нет, сэр, четверть часа от силы. Было слишком мокро, чтобы торчать на углу. Кроме того, час поздний, девушку могут неправильно понять…»

«Совершенно верно. Значит, вы покинули Мекленбург-сквер около семи часов вечера?»

«Примерно так».

«Видели вы еще кого-нибудь, входящего в дом номер шесть после майора Грея?»

«Да, сэр, был еще один джентльмен в черном пальто с большим меховым воротником».

Далее в скобках было помечено, что имелся в виду один из жильцов дома, лицо вне подозрений.

Внизу тем же аккуратным почерком было выведено имя Мэри Энн Браун, рядом вместо подписи красовался корявый крест.

Монк отложил лист. Пожалуй, показания свидетельницы и впрямь ценности не представляли. Вряд ли Джослин Грей вошел в дом почти одновременно с убийцей. Однако преступление было совершено в июле, когда до девяти вечера еще светло. Злоумышленник, идя на убийство или хотя бы на грабеж, разумеется, не захочет, чтобы его кто-нибудь увидел рядом с будущей жертвой.

Ивэн стоял у окна и молча наблюдал за Монком, не обращая внимания на уличный гомон, вопли кучеров, крики торговцев, визг и грохот колес.

Монк взял следующий лист. Это были показания Альфреда Крессента, одиннадцатилетнего мальчика, подметавшего мостовую на углу Мекленбург-сквер и Даути-стрит. Показания мало чем отличались от предыдущих, с той лишь разницей, что свидетель покинул Даути-стрит на полчаса позже, чем продавщица лент.