Возница утверждал, что Грей нанял его возле офицерского клуба около шести часов и сразу велел ехать на Мекленбург-сквер. Седок оказался неразговорчивым; обронил лишь несколько слов относительно погоды, которая тогда и впрямь стояла скверная, да пожелал, расплачиваясь, доброй ночи. Никаких особо подозрительных личностей в окрестностях Гилфорд-стрит или Мекленбург-сквер возница не заметил – лишь нескольких мужчин невзрачной внешности, которые могли быть как мелкими клерками, возвращающимися домой после изнурительного рабочего дня, так и карманниками, выслеживающими очередного простака. Показания его также мало что могли дать следствию.
Монк присоединил лист к первым двум и, подняв глаза, заметил, что Ивэн по-прежнему глядит на него с мягкой извиняющейся улыбкой. Уильяму нравился этот молодой человек, а впрочем, возможно, ему просто захотелось чисто человеческой поддержки, более глубокой, чем «христианский долг» миссис Уорли. Дружил ли Монк с кем-нибудь? Если да, то где его друзья? Почему никто даже не заглянул к нему по возвращении? Ведь он и писем ни от кого не получал… Ответ был очевиден и неприятен: Монк не дружил ни с кем. Умный, честолюбивый сыщик, ни к кому никогда не обращавшийся за помощью. Вот и теперь он не имел права выказать слабость перед Ивэном.
– Остальные показания – в том же роде? – спросил Уильям.
– В общем, да, – ответил Ивэн, почтительно выпрямляясь. – Никто не видел и не слышал ничего такого, что хотя бы позволило нам точно определить время и обстоятельства убийства. Мы пока даже мотива не знаем.
Монк был озадачен. Мысли его вернулись в профессиональное русло.
– Так это был не грабеж? – спросил он.
Ивэн покачал головой и слегка пожал плечами. Он обладал врожденным изяществом, к которому стремился Монк и которого напрочь был лишен Ранкорн.
– Нет, хотя преступник мог просто испугаться и убежать, – ответил Ивэн. – Деньги в кошельке Грея остались нетронутыми, да и в комнате было немало ценных вещиц. Единственная зацепка: мы не нашли на убитом часов. У таких джентльменов обычно бывают хорошие часы с гравировкой. Кроме того, он носил цепочку.
Монк присел на краешек стола.
– А заложить он их не мог? – спросил он. – Кто-нибудь видел у него эти часы?
Вопрос был сильный, и задал его Уильям чисто по наитию. Даже самые респектабельные люди подчас испытывают нехватку денег, одеваются и обедают в долг, но тщательно это скрывают. Как Монк вообще додумался спросить об этом? Возможно, его профессиональные навыки въелись в него глубже, чем воспоминания.
Ивэн порозовел, карие глаза смотрели смущенно.
– Боюсь, что этого мы так и не выяснили, сэр. Я имею в виду: люди, которых мы опрашивали, относительно часов не смогли припомнить ничего определенного. Внятного описания нет. Квитанции на часы мы тоже не нашли, но на всякий случай проверили местные ломбарды.
– И ничего?
Ивэн покачал головой.
– Ничего.
– То есть мы не узнаем эти часы, даже если они нам подвернутся? – растерянно сказал Монк и указал на дверь. – Входит сюда, поигрывая ими, какой-нибудь мошенник – а нам и невдомек! Однако, думаю, убийца просто выбросил их в реку, как только вокруг этого дела поднялся шум. Если нет – то он ненормальный. – Монк снова взглянул на кипу бумаг. – Что там еще?
Следующий лист содержал скупые и колкие показания соседа, некоего Альберта Скарсдейла. Джентльмен был явно шокирован поведением Грея, позволившего себе такую неприличную выходку, как быть убитым на Мекленбург-сквер. Свидетель был, видимо, убежден, что чем меньше он скажет об этом деле, тем скорее о нем забудут, а значит, избавят его от грязных подробностей.
Скарсдейл допускал, что ему показалось, будто он слышит некий шум между своими апартаментами и апартаментами Грея около восьми вечера, а затем и без четверти десять. Он не может сказать, были ли это два визитера или один и тот же. По правде говоря, он даже не может поклясться, что услышанный им шум не производило какое-либо животное – кот привратника, например. Причиной шума мог также быть мальчишка-посыльный – да и просто кто угодно. И вообще – он был занят собственными делами и не отвлекался по пустякам. Показания завершались сложной вычурной подписью свидетеля.
Монк взглянул на Ивэна, все еще стоящего у окна.
– Этот мистер Скарсдейл крутится, как мелкий мошенник, – сухо заметил он.
– Совершенно верно, сэр, – согласился Ивэн, улыбнувшись одними глазами. – Скандал привлек внимание самых разных людей к этому дому и сильно повредил репутации жильцов.
– Репутации тех, кто строит из себя джентльменов, – жестко заключил Уильям.
Ивэн притворился, что не понял.
– Строит из себя джентльмена, сэр?
Монк ответил раньше, чем успел обдумать свой ответ.
– Конечно. Тот, кто уверен в своем общественном положении, вряд ли будет сильно озабочен скандалом по соседству, если тот не затрагивает его лично. Кстати, свидетель был близко знаком с Греем?
– Нет, сэр, – сказал Ивэн. Он уже уловил мысль Монка: надо полагать, Грей при жизни явно пренебрегал Скарсдейлом. – Нет, он отрицал свое знакомство с покойным. И, если он не лжет, то получается нечто странное. Два джентльмена живут рядом и даже не разговаривают друг с другом…
Но Уильям решил не отвлекаться.
– Это мы рассмотрим подробнее чуть позже. – Он снова взглянул на бумаги. – Что там еще ценного? – Затем перевел взгляд на Ивэна. – Кстати, кто обнаружил труп?
Ивэн шагнул к столу и, выбрав из кипы два листа, протянул их Монку.
– Уборщица и привратник, сэр. Их показания совпадают, разве что привратнику пришлось говорить чуть больше – мы расспрашивали его еще и относительно вечера.
– Относительно вечера? – не понял Монк.
Ивен покраснел, раздосадованный тем, что не смог выразиться достаточно ясно.
– Все обнаружилось лишь утром, когда пришла уборщица – она же и кухарка – и не смогла войти. Грей не доверял ей ключи; он впускал ее сам, а собираясь отлучиться, передавал распоряжения через привратника.
– Понятно. И как часто он отлучался таким образом? Полагаю, нам известно, куда он обычно исчезал? – В голосе Монка сами собой прорезались начальственные нотки.
– Как правило, он уезжал на уикенд, насколько известно тому же привратнику. Или гостил неделю-другую в чьем-нибудь загородном доме. Смотря по сезону.
– И что же случилось, когда пришла миссис… как ее?
Ивэн уже стоял почти навытяжку.
– Хаггинс. Она три раза постучала в дверь и, не дождавшись ответа, пошла к привратнику Гримуэйду за запиской. Тот сказал ей, что Грей вчера пришел домой и с тех пор еще не показывался, так что ей лучше вернуться, постучать снова. Возможно, Грей принимал ванну или еще спал, а теперь ждет ее на лестнице.
– Но его там, конечно, не было, – зачем-то вставил Монк.
– Да. Миссис Хаггинс вернулась спустя несколько минут, встревоженная и возбужденная – эта женщина вообще обожает драматические эффекты, – и потребовала от привратника решительных действий. К бесконечному своему удовольствию, – Ивэн слабо улыбнулся, – она заявила, что Грей наверняка лежит мертвый в луже крови и надо вызывать полицию. Она рассказывала мне об этом своем пророчестве не менее дюжины раз. – Он скроил гримасу. – В течение четверти часа я пытался ее остановить, но она уже почувствовала вкус славы. Теперь о ней говорят и в прессе, и в трактирах.
Монк тоже невольно улыбнулся.
– Теперь ее полгода будут потчевать джином в обмен на этот душераздирающий рассказ, – сказал он. – Стало быть, Гримуэйд пошел с ней и открыл дверь?
– Да, конечно, хозяйским ключом.
– И что они обнаружили? Поточнее.
Ивэн сосредоточился, причем Уильям не был уверен, вспоминает его помощник показания свидетелей или же собственные впечатления.
– В прихожей все было в порядке, – начал Ивэн. – Все вещи располагались на своих обычных местах: вешалка, стойка для тростей и зонтиков, подставка для обуви, столик для визитных карточек. Пожалуй, всё. Дверь из прихожей ведет прямиком в гостиную, спальня находится чуть дальше. – По лицу молодого человека пробежала тень, и он оперся на подоконник. – Зато в следующей комнате все было перевернуто вверх дном. Шторы задернуты, газ еще горел, хотя дело уже было днем. Сам Грей лежал наполовину на полу, наполовину на перевернутом кресле. Все было залито кровью… Должен сказать, – продолжал он не без волнения, – что такого зверства я еще не видел. Мужчину забили до смерти каким-то тонким предметом, я имею в виду – не дубинкой. Несомненно, была драка. Столик перевернут, одна ножка сломана. Безделушки сброшены на пол, одно из кресел опрокинуто – то самое, на котором лежало тело. – Ивэн нахмурился, лицо его несколько побледнело. – В других комнатах беспорядка не обнаружилось. – Он развел руками. – Когда нам удалось привести в чувство миссис Хаггинс, она осмотрела кухню и спальню. По ее словам, все как стояло, так и стоит на своих местах.
