Попытка причинила ей дикую боль. Бонни упала на землю с тяжелым стуком, и, если бы не листья, она бы переломала себе все ребра. В груди сперло, в рот набились листья, стреляло вновь ушибленное колено. Она закашлялась задыхаясь, широко открыв рот и отталкиваясь от земли руками, чтобы было легче дышать. Спазм грудных мышц не позволял ей хорошенько вдохнуть драгоценного воздуха. Когда она пробовала сделать вдох, ее плотно сомкнутое горло скрежетало. Мучили головокружение и тошнота. Неужели она потеряет сознание? Но в конце концов воздух потек свободнее, и кровь стала поступать к голове.

Бонни приподнялась и села, благодарно переводя дух. Но вместо того, чтобы вздохнуть с облегчением, громко разрыдалась. Не было никакой возможности сдержать эти рвавшиеся наружу жалобные всхлипы. Ее преследовал грозный охотник, она была серьезно ранена, ее друзья наверняка погибли, и что хуже всего, она была одна, одна и вдали от дома, где никому не было до нее дела.

Бонни наконец успокоилась. Малейший звук мог побудить охотника вернуться. Она неподвижно сидела на относительно открытом месте под голым деревом. В сумерках только несколько светлых лучей проникали в его скелет. Всхлипнув последний раз, Бонни огляделась. Вокруг были одни темные деревья. Рассеяв по склону стволы разнообразной толщины, они напоминали огромных солдат, штурмующих высоту. Она видела только их напряженные ноги — тощие волосатые, гладкие мускулистые — все тянулись в небо, к невидимым телам, которым служили опорой. Несли ли эти солдаты свободу или были грозными и жестокими завоевателями? Они роняли разноцветные листовки, летучие бесформенные бумажки, и те крутились и вертелись, пока не падали на землю ненужным хламом под ноги наступающей армии. Листовки шепотом произносили свой текст, когда сталкивались друг с другом и ногами солдат, музыкально шелестя на ветру.

Поскольку охотника нигде не было видно, Бонни прикрыла глаза и прислушалась к их музыке, на миг погрузившись в блаженство. Она забыла, где она, забыла о боли и предалась грезам, вознесшим ее высоко, прочь от всех печалей мира. Летучие листья пели свой завораживающий гимн со скорбными ариями и звоном колокольчиков. Но неужели она слышит что-то еще? Да!

Громкий треск в кустарнике! Она встряхнулась, прогоняя забытье, с трудом поднялась на ноги и поковыляла к густой поросли деревьев. Колено подгибалось, но она брела через силу, помогая себе поддерживать равновесие взмахами своих ослабевших крыльев. Однако ей удалось сделать всего несколько нетвердых шагов на спотыкающихся ногах. В промежутках между своими собственными хрипами она слышала хруст чужих шагов, который раздавался громче и громче. Все, ей не спастись. Даже если она доберется до зарослей, охотник все равно ее поймает.

Когда сзади ей зажали рот, она споткнулась и упала. Она вытянула руки, но кто-то сильный и крепко ее державший спас ее от удара о землю. Лежа на животе, попробовала брыкаться, но пинала только воздух. Затем услышала голос:

— Бонни! Уймись, а не то охотник нас найдет!

Она до упора вывернула голову, чтобы посмотреть назад.

— Билли! Это ты! Слава богу!

Она села и обвила руками его шею.

Билли оттолкнул ее.

— У нас нет времени, — заговорил он хриплым от холодного ветра шепотом. — Надо прятаться. Сюда идет охотник.

Он поднял Бонни на ноги и закинул ее руку себе за спину. Они потащились по сумеречному склону по щиколотку в шуршащих листьях. Сжимая ее плечо, он вел ее сначала вверх, через гребень невысокого отрога, потом вниз, затем по голым плоским камням, чтобы замести следы, и, наконец, в густые заросли вечнозеленого кустарника. Там, позади огромного пня, торчавшего среди кустов, они и спрятались. Плотная темная листва скрывала их как нельзя лучше, но убережет ли она их от злых глаз убийцы?

— Я видел его внизу, — сказал Билли, указывая куда-то за отрог, — и пошел за ним. Потом я услышал, как ты плачешь. Он тоже услышал и пошел сюда, но я его опередил. Он ведь хромой.

— Что… — начала Бонни, но Билли зашикал:

— Давай смотреть и слушать!

Как бы Бонни себя ни успокаивала, ее всю трясло, и каждые две секунды ее тело тяжело вздымалось от сдерживаемых всхлипов. Но что она могла поделать? Она боялась. Поблизости бродил маньяк. Найдет ли он их? А если найдет, что он с ними сделает? О боже, пожалуйста, пусть он нас не найдет! И пусть я успокоюсь!

Рука Билли нежно легла ей на плечо и крепко, ободряюще сжала его. Боль, точно сотня иголок, пронзила ее раны, но теплота и поддержка того стоили. Спазмы прекратились, и они вдвоем тихо ждали неизбежного появления охотника. Они знали, что он близко. И вот звонок сотового телефона возвестил о его приходе. Они оба подались вперед и стали напряженно вслушиваться в то, что он говорил. Сначала они могли только видеть, как он кивает, прижав телефон к уху, но когда он приблизился, они расслышали его отрывистые интонации:

— Хорошо. Значит, ты нашел меч… Да… Я напал на след ведьмы. Я точно слышал ее. Она ранена и хнычет где-то поблизости… Да, действуй по плану, но не забудь захватить документы. И еще шприц и флакон. Я уверен, что смогу добыть крови. Ты все это взял?

Охотник резко остановился и посмотрел вниз на заросли кустарника. Повернул голову направо, потом налево, очевидно пытаясь разнюхать след. Наконец, он решился и, опустив голову, медленно двинулся вперед, высоко поднимая ноги, чтобы не шуметь. Мог бы и не стараться. Бонни отлично видела, куда он идет. Он шел прямо на них!

Уолтер и мистер Гамильтон в кладовой прислушались. Они сидели на корточках за стеллажом, зажатые в углу, и их положение причиняло им большие неудобства. Одно колено у Уолтера давно уже ныло, бедро свела судорога. Отчего этот тип в плаще тут торчит, не позволяя им отсюда выбраться?

Человек, которого Уолтер про себя называл Роки, громко разговаривал по сотовому телефону, как при неустойчивом приеме.

— Значит, вы найдете девочку?.. Если кто-нибудь и сможет ее найти, то это вы, сэр Девин. Какому дракону удавалось вырваться из ваших тисков? Может быть, мне прихватить и остальных, когда я буду высматривать вас на тридцать третьем?.. Да, понял. Все до последнего слова, сэр, до последнего слова.

Роки сунул телефон обратно в карман плаща, выключил свет в кладовой, потом в кабинете и вышел, мягко прикрыв за собой дверь. Выждав еще немного, чтобы убедиться, что загадочный человек ушел, мистер Гамильтон вскочил и схватил Уолтера за руку.

— Идемте, Уолтер. Мы должны спешить!

Они выбрались из кабинета при свете фонарика мистера Гамильтона. Уолтер понимал, что сейчас не время приставать с вопросами. Кроме того, его горло так сжалось, что едва ли он мог бы говорить, разве что пищать. И по спине отчего-то забегали мурашки. От страха или от возбуждения? Опасность приятно щекотала нервы, но также могла быть сопряжена с неприятными вещами. Это как прыгать с крыши. Чувство полета — это, конечно, замечательно, но если ты знаешь, что в конце должен будешь разбиться об асфальт, то вряд ли вообще решишься прыгать.

Возле выхода мистер Гамильтон выключил фонарик и приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы можно было одним глазом выглянуть наружу.

— Вы кого-нибудь там видите? — шепотом спросил Уолтер.

Учитель все смотрел в щелку.

— Автомобиль только сейчас выезжает со стоянки. Интересно, заметил ли он мою машину на местах для сотрудников?

Мистер Гамильтон открыл дверь настежь.

— Идемте. Он уехал. — Выйдя на холодный ночной воздух, он обернулся к Уолтеру, блестя глазами. — По крайней мере, мы теперь знаем, что нужно ехать на тридцать третий хайвей. Когда мне позвонят, мы будем лучше ориентироваться. Мы должны найти их скорее, чем Уиттиер и его сообщник. Вы со мной?

Уолтер развел руками:

— Я не понимаю. При чем тут драконы и почему мы должны добраться туда быстрее, чем они?

Мистер Гамильтон наклонился, чтобы посмотреть Уолтеру прямо в лицо.