Босиком, на цыпочках ступая по холодному деревянному полу, она прошла из спальной каюты во вторую комнату. Это была гостиная, там стояли кушетка, двухместный диванчик и два кресла, обитые той же мягкой тканью с золотисто-бежевым узором, что и все остальное. Вся комната выглядела слишком официально; она не казалась ни уютной, ни удобной. Луиза подумала, что попала в маленький плавучий дворец, элегантный, роскошный и старомодный. В этой комнате не было ни окон, ни дверей. От темных деревянных панелей Луиза чувствовала себя как в гробу. Она обошла ее, проводя рукой по бархатистым обоям.

Тут Луиза обнаружила еще одну комнату, поменьше. По красновато-бордовому ковру с замысловатым восточным орнаментом, заглушающему шаги, она прошла туда и попала в гардеробную. Туалетный столик был уставлен флаконами духов и баночками с кремом. Из сиреневато-синей коробочки с пудрой выглядывала пуховка. Часть пудры разлетелась по стеклу, словно снежные хлопья. Пахло в гардеробной, как в парфюмерном отделе торгового центра.

Среди флаконов стояла фотография в коричневатых тонах. Осторожно, чтобы не опрокинуть пузырьки, Луиза взяла в руки потускневшую рамку с глянцевым подкрашенным изображением.

Она смотрела на портрет красивой женщины в розоватом платье с букетом светлых роз. Безупречная фигура, темные волосы, ниспадавшие на плечи мягкими волнами, и серые глаза в обрамлении длинных ресниц придавали ей сходство со звездами доброго старого Голливуда.

— Наверное, это и есть мисс Бакстер, — прошептала Луиза, неуверенно, дрогнувшей рукой возвращая портрет на туалетный столик.

Затем она шагнула в глубь гардеробной, где стоял раскрытый дорожный сундук мисс Бакстер. Это был черный кожаный сундук с висячим замком, похожий больше на платяной шкаф, чем на любой из чемоданов, которые Луиза когда-либо видела. Он был выше Луизы и настолько глубокий, что в него можно было войти. Вот уж мисс Бакстер путешествовала не налегке. Повсюду валялись вещи, и впечатление было такое, будто кто-то принялся распаковывать сундук и бросил посередине.

Кем бы ни была эта мисс Бакстер, гардероб у нее был потрясающий, с самыми роскошными туалетами, какие когда-либо видела Луиза. На полу небрежно валялись платье из фиолетового шифона и платье из канареечно-желтого шелка с лентами персикового цвета. В шкафу на плечиках висели меховое пальто, пеньюар и розовое платье — точная копия того, что Луиза примеряла на распродаже в магазине у Марлы и Гленды. Похоже, именно в этом платье Луиза недавно сидела на корабельной палубе!

Она потрогала это пастельно-розовое платье. Не было никаких сомнений, что именно его она примеряла в магазине, только теперь оно было в идеальном состоянии, не рваное и без пятен. А когда она поднесла его к носу и понюхала, пушок у нее на руках поднялся дыбом, до того знакомым оказался этот запах духов и пудры, похожий на тот, что шел от ее матери, когда она собиралась пойти куда-нибудь пообедать.

Луиза закрыла глаза и еще раз понюхала ткань, и ее охватила тоска по дому. Похожее болезненное чувство она испытала в первый день пребывания в летнем лагере. Она умоляла маму, так мечтала туда поехать, а когда оказалась там, одна наверху двухъярусной кровати, то захотела лишь снова вернуться домой. Ей тогда показалось, что она уехала далеко-далеко.

Она решила обследовать комнату дальше, но ее отвлекло тусклое мерцание в глубине. Это было большое зеркало. Медленно она подошла ближе и увидела резную позолоченную раму.

Все это было очень странно! Как ее могут путать с прекрасной взрослой женщиной? Если это и в самом деле была мисс Бакстер, то как люди, находясь в здравом уме, могут принимать за нее Луизу? Неужели она теперь на нее похожа?

Луиза нерешительно взглянула на свое отражение, и ее охватила волна разочарования, потому что из зеркала на нее смотрело то же лицо двенадцатилетней девочки в мелких кудряшках, с брекетами на зубах. «Что бы это означало?»

Луиза медленно опустилась на пол, обхватила руками колени. Кажется, она на самом деле осталась Луизой Ламберт, но все остальные думают, что она мисс Бакстер, шикарная юная актриса. Наверняка богатая. Может быть, даже знаменитая. Она улыбнулась и принялась машинально крутить прядь волос. Она всегда так делала, когда ей нужно было подумать, но сейчас ничего не шло в голову. Каким-то образом она пришла в себя в теле женщины, которая плыла на пароходе, следующем из Англии в Нью-Йорк, в каюте первого класса, с собственной горничной и дядей-импресарио. Почти сто лет назад. Нужно было что-то придумать, чтобы вернуться в Коннектикут и в двадцать первый век… но не сейчас. Она не может сразу взять и отказаться от такого приключения.

— Ma cherie! [17]Ты скучала без меня? — пророкотал нараспев из прихожей немолодой мужской голос.

«Мистер Бакстер?!»

— Я прибыл, драгоценная моя племянница! Не пугайся…

Луиза вскочила, выбежала из гардеробной, стремглав метнулась назад по деревянном полу и нырнула в огромную кровать. Она до сих пор была в той же ночной рубашке, в которую переодела ее Анна, и ей, конечно, не хотелось предстать в таком виде перед своим импресарио. Она услыхала скрежет поворачивающегося в замочной скважине ключа и спряталась под грудой одеял.

Дверь распахнулась, и в каюту вошла Анна с серебряным чайным сервизом. За ней появился круглый приземистый мужчина среднего возраста, в отглаженных брюках хаки и темно-синем пиджаке с галстуком. Он был лысый, но это с лихвой компенсировали густые, длинные, подкрученные вверх усы и широкие, похожие на гусениц брови.

— Я уже слышал о твоих приключениях. Я пришел тебя спасать! — заревел басом мистер Бакстер.

Луиза, уже начавшая понемногу задыхаться под этими пуховыми горами, робко высунула нос.

— Прекрасно! Мисс Бакстер потихоньку просыпается. Я привел доктора Хастингса, чтобы он тебя осмотрел.

Анна проворно одела Луизу в желтый, как лютики, бархатный халат. Закутавшись в него, она стала чуть ли не вдвое себя толще. Халат был с атласным поясом и с ужасным кружевным воротником. Не успела Луиза воспротивиться, как Анна нахлобучила ей на голову кружевной чепец и подвязала под подбородком желтыми тесемками. Луиза чувствовала себя совершенно нелепо.

В дверях, ожидая приглашения, маячил доктор Хастингс, высокий тощий старик, похожий на вампира. Со своими черными как ночь волосами, ввалившимися глазами и худыми, впалыми щеками он выглядел жутковато. Одетый в угольно-черный костюм, старик походил скорее на похоронных дел мастера, чем на врача. Он приблизился к кровати и, наклонившись над Луизой, пощупал ее лоб тыльной стороной холодной, сухой и бледной, как у привидения, руки.

— Гррм, — буркнул он вместо приветствия и извлек из своей кожаной медицинской сумки шпатель. — Скажите «а-а-а», — скомандовал он.

Луиза нерешительно раскрыла рот, и он с помощью этой плоской деревянной палочки с силой придавил ей язык.

— Гррм, очень интересно, — снова фыркнул доктор Хастингс, убирая в сумку шпатель, затем вынул фонарик в виде авторучки и посветил им Луизе прямо в правый глаз, потом — в левый, потом в правое ухо и наконец в левое, каждый раз издавая тот же звук. В заключение он с неожиданной силой нажал рукой Луизе на живот.

— Ой, — вскрикнула она, почувствовав резкую боль.

— Так что же, доктор? — встревоженно спросил мистер Бакстер. — Что означают все эти ваши гррымканья?

Доктор Хастингс встал и посмотрел сверху вниз на озабоченного дядю, который рядом с ним казался одним из семи гномов.

— Клетчатка, — изрек доктор.

— Простите?.. — недоверчиво спросил мистер Бакстер.

— У нее сильный дефицит клетчатки. Этим объясняются болезненность желудка и амнезия.