Полностью согласуются со сведениями В. П. Васильева о татарах Чынгыз-хана, обитавших на западе Центральной Азии, – а не в восточной ее части, вопреки утверждениям официальных историков – следующие данные, приведенные в работах С. Г. Кляшторного: «владения татар в Западном крае (Восточный Туркестан, северо-запад Китая. – Г. Е.). появились до падения Уйгурского каганата. Во всяком случае, в колофоне пехлевийского манихейского сочинения «Махр-намаг» переписанного в Турфане между 825–832 гг., среди местных вельмож упомянут и глава татар (tatar ара tekin). А много позднее, в конце X в., китайский посол к уйгурскому идикуту, Ван Яньдэ, узнает в Турфане о другом китайском чиновнике, побывавшем там, – посольству к уйгурам предшествовало посольство к татарам. Между 958 и 1084 гг. упомянуты три посольства к различным китайским дворам, совместно отправленные государями ганьчжоуских уйгуров и ганьсуйских татар для заключения военного союза против тангутов. Об этих же татарах сообщают хотано-сакские документы IX–X вв.» (там же, 132).
В «Худуд ал-алам», анонимной персидской географии X в., татары названы как соседи и союзники токузогузов, то есть уйгуров, а Восточный Туркестан – «страной токузогузов и татар» (53, 132). Дополним это замечанием В. В. Бартольда о том, что в том же «анонимном «Худуд ал-алам»… татары также названы частью тугузугузов» (8, 559).
«Весьма важны упоминания «чиновного лица (амга)», который «пришел от татар», в деловых письмах из Дуньхуана на тюркском и согдийском языках (конец IX–X вв.), интерпретированных Гамильтоном и Н. Симс-Вильямсом» (53, 132). Также С. Г. Кляшторный приводит следующие сведения: Махмуд Кашгари «обширный регион между Северным Китаем и Восточным Туркестаном называет «Татарской степью» (Махмуд Кашгарский, 159)», «в IX–XII вв. на территории Ганьсу и в Восточном Туркестане существовало государство татар, известное и китайским дипломатам, и мусульманским купцам» (там же, 133).
Теперь понятно, где располагалась «отдаленная и пустынная страна», куда позже империя Цзинь направляла «войска для истребления и грабежа» татар, которых организовал для отпора и разгрома этой империи «Темучин» (Чынгыз-хан) (17, 227) (там же, 228). Располагалась эта страна именно на северо-западе современного Китая и в Восточном Туркестане.
Сопоставим приведенные выше данные С. Г. Кляшторного и В. В. Бартольда со следующими сведениями В. П. Васильева из перевода «Записок о монголо-татарах» Мэн-хуна: «Земля, откуда явились татары, лежит на северо-запад от киданей, их поколение происходит от шато'сцев»[74] (там же, 216), «в соседстве с ними находятся уйгуры» (там же, 219).
Мэн-хун также сообщает: «Между уйгурами был некто по фамилии Тянь, весьма богатый и ведший торговлю на огромные суммы, он часто посещал Хэбэй и Шан-дунь» (там же, 228). «Вместе с чжа'сцами[75] он начал рассказывать татарам о богатствах», «подстрекая их к собранию войска и вторжению в цзиньские пределы…» «И Темучинь, который уже питал неудовольствие за притеснения, вступил в пределы и, завоевав, истребил все пограничные места» (там же).
Как видим, и «татары до Чынгыз-хана», и «татары Чынгыз-хана» – это один и тот же народ, будущие создатели державы Монгол, про которых Мэн-хун пишет: «У татар, как старые, так и молодые, и теперь все припоминают слова Яньских разбойников (т. е. нючжисцев),[76] как они им говорили: «Наше царство подобно морю, а ваше горсти песку: куда же вам с нами справляться!» Только тогда уже, когда была взята западная столица, вздрогнули как царь, так и вельможи разбойников» (16, 228).
Но не только в районе гор Иньшань и западнее, в Ганьсу и в Восточном Туркестане, «смешивались» тюрки-шатосцы и уйгуры с татарами. Оставшиеся от перехода к Иньшани в VIII – начале IX в.(808 г.) тюрки-шато – одна из их групп, племя чумугунь – обитали западнее Тарбагатая и Алтая, сохранив самостоятельность. (См. приложение № 7). «После распада Западного Тюркского каганата и ухода части чуйских племен на восток в 808 г., этносы Восточного Казахстана и Западной Сибири были предоставлены сами себе до тех пор, пока там не сложилась новая держава» (35, 224). То есть Кимакское государство (там же, 223–227).
Как пишет В. В. Бартольд, персидский географ Гардизи (IX в.) называет татар также и частью кимаков, обитавших на Иртыше (8, 559). Махмуд Кашгари, применительно к данному случаю, указывает места обитания татар также вместе с кимаками (йемеками) на реках Иртыш и Тобол (примерно в треугольнике Курган – Омск – место слияния Тобола и Иртыша; район Ишимской равнины и Зауралье) см. карту-приложение № 5.
Рассмотрим подробнее сведения о возникновении сообщества кимаков и их государства в данном районе. Л. Н. Гумилев приводит переведенные В. В. Бартольдом в 1887 г. и не издававшиеся в советское время (35, 370) сведения упомянутого персидского историка Гардизи, составленные в 1049–1058 гг. и описывающие события примерно VIII–IX вв.
Умер «…начальник татар и оставил двух сыновей; старший брат овладел царством, младший стал завидовать брату; имя младшего было Шад (Шат). Он сделал покушение на жизнь старшего брата, но неудачно; боясь за себя, он взял с собой рабыню-любовницу, убежал от брата и прибыл в такое место, где была большая река, много деревьев и обилие дичи: там он поставил шатер и расположился. После этого к ним пришло 7 человек из родственников татар. Эти люди пасли табуны своих господ, в тех местах, где прежде были табуны, не осталось пастбищ, ища травы, они пришли в ту сторону, где находился Шад. Увидев их, рабыня вышла и сказала: «Иртыш», то есть «остановитесь». (Примечание Л. Н. Гумилева: «…ердаш» часть композитума: «адаш, колдаш, ердаш» – друзья (древнетюрское)). Значит, приехавшие были ей знакомы, и она поздоровалась. Отсюда река получила название Иртыш. Узнав ту рабыню, все остановились и разбили шатры. Шад, вернувшись, принес с собою большую добычу с охоты и угостил их; они остались там до зимы. Когда выпал снег, они не могли вернуться назад; травы там было много, и всю зиму они провели там. Когда земля разукрасилась, они послали одного человека в татарский лагерь, чтобы он принес известие о том племени. Тот, когда пришел туда, увидел, что вся местность опустошена и лишена населения: пришел враг, ограбил и перебил весь народ. Остатки племени спустились к этому человеку с гор, он рассказал своим друзьям о положении Шада; все они отправились к Иртышу. Прибыв туда, все приветствовали Шада как своего начальника и стали оказывать ему почет. Другие люди, услышав эту весть, тоже стали приходить; собралось 700 человек. Долгое время они оставались на службе у Шада; потом, когда они размножились, рассеялись по горам и образовали семь племен…» (35, 225–227).
Л. Н. Гумилев полагает, что описываемая река «Иртыш» – это «один из притоков Оби, может быть Катунь или Урсул на Горном Алтае. А под «врагом, ограбившим и перебившим весь народ», по мнению Л. Н. Гумилева, подразумеваются именно кидани, которые воевали с татарами и уйгурами в IX–X в.
«Несмотря на аморфность и даже путаницу приведенного текста (сочинения Гардизи. – Г. Е.), из него можно извлечь крайне ценное указание на переход небольшой группы дальневосточных пассионариев в богатую страну, населенную этническими осколками Западного Тюркского каганата» (там же, 227) (выделено мной. – Г. Е.). То есть, как следует из приведенного замечания Л. Н. Гумилева, в сведениях Гардизи отражена миграция группы татар. Также мы видим, что эти татары были именно тюркоязычными – и оставленные на Алтае сыновья «начальника татар», и их родственники и соплеменники – все говорят на одном из тюркских языков. И правили Кимакским государством «хакан из татар и 11 управителей уделов» (там же, 228). Естественно, «территория Кимакского государства была заселена не только самими кимаками, но и угро-самодийцами, динлинами, и возможно, реликтами древних саков» (там же, 224).
