Примечателен отраженный в средневековой историографии случай, в котором вместе упоминаются «татары до Чынгыз-хана» и монголо-татары. Сначала о татарах «до Чынгыз-хана»: «В сообщениях о походах султана Мухаммеда б. Текеша против кипчаков упомянут поход султана в 1218–1219 г. против Кадыр-хана, сына татарина Юсуфа (Джузджани, пер. Раверти, I, 267)» (8, 559).
Теперь посмотрим, в каких обстоятельствах встречаются «монголо-татары» и «татары до Чынгыз-хана», и как поступают при этом «монголо-татары», по данным, приведенным в сборнике материалов Тизенгаузена В. Г.:
«Туши (Джучи. – Г. Е.) был старший сын Чингиз-хана. Он был чрезвычайно храбр, отважен, мужествен и воинствен… В 615 г. (30.III.1218–1219), когда хорезмшах Мухаммед отправился истреблять племена Кадыр-хана Туркестанского, сына Юсуфа Татарского, Джучи из страны Тамкач (Китай. – Г. Е., примечание в издании 1941 г.) также пришел в тот край, и в течении суток у него происходил бой с войском хорезмшаха», так как «оба войска напали друг на друга» (102, 13–14).
Обратим внимание, что имена татарских ханов («татар до Чынгыз-хана»), как мы видели, тюркские – Кадыр, Юсуф (Йосыф), то есть, если точнее – именно татарские, эти имена наличествуют и в современном татарском языке, и в самых древних татарских исторических источниках, известных ныне (100).
Также именно татарское имя и у второго сына Чынгыз-хана – «Джучи». Но есть «общепризнанное мнение», что это имя – «халха-монгольское». Но посмотрим, похоже ли это на правду? Абуль Гази,[61] опираясь на сведения средневековых источников, пишет, что жена Чынгыз-хана, «находясь в пути, родила Джучи-хана. Так как в том месте не было колыбели, в которую бы положить его, велели сделать из теста корзину, и в него положили его и принесли домой. Чынгыз-хан, увидев этого своего сына, сказал: «К нам благополучно прибыл новый гость!». Монголы на своем языке гостя, в первый раз прибывшего, называют словом Джучи. По такому обстоятельству дано этому сыну имя Джучи» (1, 149).
Попробуем разобраться: хивинский хан Абуль-Гази написал свою работу в XVII в., то есть, монголы в то время должны были называть гостя так же, как и ныне, вряд ли язык настолько изменился. Но гость на халха-монгольском языке будет – «айлчин, гийчин, зочин» (93) – вне зависимости от того, в который раз он прибывает, халха на своем языке называют гостя одним из приведенных слов. Получается, вовсе не халха-монгольское имя у Джучи. Или что-то другое было произнесено отцом его, когда в первый раз увидел сына, а не «гость прибыл».
Но подумаем, что мог сказать Чынгыз-хан в данной ситуации? Время было военное, и любой отец в такой ситуации, скорее всего, скажет не «новый гость прибыл», а «новый воин (ратник) прибыл». Но на языке халха воин будет – «дайчин, байлдагч». Опять не похоже на «Джучи».
На татарском языке «ратник», «воин» будет «яучи», либо «джеучи». Поясню подробнее – есть в татарском языке слово «яу». Что значит «рать, воинство» (99, 434). Но это слово произносится также и в другом варианте: «джау» (җау). Так как в татарском языке эти два варианта произношения применяются одинаково часто и в одинаковых словах – например: «ятьмэ» – «джетмэ» (ятмә – җәтмә) («сеть, сетка, бредень») (там же). Таким образом, «воин, ратник, боец» на татарском языке будет «яучи», или «джеучи», любой вариант одинаково правильный. Ударение – на последнем слоге, хотя, как и везде в татарских словах, оно очень слабо выражено.
И назвали этого сына Чынгыз-хана «Джеучи», или «Яучи», действительно, «по случаю», после того как впервые увидев его, отец, скорей всего, произнес наиболее соответствующую обстановке того времени фразу «…К нам прибыл новый Ратник…».
И в древнем татарском эпосе «Идегэй» сохранился также данный вариант написания и произношения имени сына Чынгыз-хана: «…Я старец, видевший Чынгыза! Знал я также Яучи-хана…» (42, 64).
И еще: звук «а» в слоге «яу» произносится на татарском языке очень слабо, поэтому и был потерян при транскрипции, и получилось – «Джучи».
Дополним это тем, что китаец Мэн-хун приводит имя Джучи как «Ю-чжи». (17, 221). Тоже очень похоже на «Яучи».[62] И араб Эльдженнаби (XV в.) приводит имя Джучи как «Юджи-хан» (101, 537). А у Тизенгаузена В. Г., например, при переводе и транскрипции с арабского и персидского получилось вообще интересное слово – «Души-хан» (101). (Ну, понятно, раз сын Чынгыз-хана, то и имя его должно быть, по мнению западников – «Души»).
Рассмотрим теперь, что означало имя знаменитого внука Чынгыз-хана, известного в русской историографии как Батый, Бату. В татарских исторических преданиях (дастанах) это имя известно как Баянду (Баянту)[63] (42, 64), другой вариант написания и произношения этого имени, дошедший до нас – Байду (Байту) (там же, 252), отсюда, надо полагать, и «общепринятый» вариант – Бату.
Отметим, что древнее татарское имя Баян,[64] которое часто встречается в татарских исторических памятниках (100), было довольно распространенным у монголо-татар: например, известен «монгольский» ученый Баян, живший в Китае в период правления хана Туган-Тимура (XIV в.). Баян «получил прекрасное по тем временам образование. Его называли «святым наставником учения». Он отредактировал «Историю династии Цзинь»[65] («Цзинь ши») (111, 15). Известно, что имя Баян было также у одного из праправнуков Чынгыз-хана в первой половине XIV в. (101, 512). Образовано имя Баян из двух слов: бай («богатый, содержательный, щедрый») и ян («душа»).
Другой вариант произношения «джан» (җан). Вторая составляющая имени внука Чынгыз-хана – «ту»[66] – на старотатарском языке означает «знамя» (42), (100).
Еще было у внука Чынгыз-хана Байту (Бату) прозвище, – по общепринятой транскрипции – Саин-хан. И по общепринятому же утверждению, прозвище это означало на халха-монгольском языке «добрый». Рассмотрим, насколько это соответствует истине: на современном халха-монгольском языке «добрый» будет (привожу все варианты): терел, анги, зiйл, iе, угсаа, язгуур, шинж чанар, дуулгавартай. Получается, что у «древних монголов» язык никак не соответствовал современному халха-монгольскому языку.
Но что означало на самом деле прозвище «Саин»? И на каком языке? В современном татарском языке есть ныне слова «сыену, сыенырга», что означает «найти приют, покровительство, защиту, помощь, доброе отношение» – в самом широком смысле этих слов. Также есть современное татарское слово «сыендырырга» – взять под защиту, оказать помощь, покровительство и т. п. Образованы приведенные слова от старого, ныне мало употребляемого татарского слова «сыен», что означает дословно «оплот, опора, защита, надёжа, покровитель». Звучит очень похоже на «саен» – вернее, если русский услышит это слово, то запишет его именно так. Да и переведет как «добрый» (царь) – и совершенно правильно.
Ну и в заключение – приведем пример, как объясняется «происхождение из халха-монгольских слов» старотатарских имен теми, кто очень плохо знает свой родной язык и верит официальным историкам-западникам и мифотворцам-булгаротюркистам: «Тукай – (муж.) (монг.) Радуга» – это из сайта в Интернете о татарских родах, фамилиях и именах (См.: tatar.rodstvo.ru/a1.htm).
Поясню тем, кто поверил незадачливому «исследователю родословных»: русское слово «радуга» будет в переводе на язык халха звучать так – «солонго». Очень древнее халха-монгольское слово. А имя «Тукай» – это имя татарское, и тоже очень древнее, и дошло до нас с тех еще времен, когда в татарском языке радуга называлась не только словосочетанием «Салават купере», то есть «мост Салавата», а еще словом «тукай» или же «тугай». Что значит «дуга», «изгиб», «излучина». Корень приведенных татарских слов – такое же древнее татарское слово «дуга». Означает то же самое, что и аналогичное слово на русском языке.
