— Даю слово. Разор останется цел, пока ты будешь находиться тут. Но потом я отдам его джигитам, уж не взыщи! Удовлетворяет тебя такой договор?
— Вполне!
— Тогда открывай дверь!
Маша с трудом отомкнула покореженный пулями замок и вышла во двор. Она пошатывалась, но продолжала прихлебывать из кружки.
Осторожно, держа наготове автоматы, к девушке приблизились четверо джигитов. Они обступили ее. Из дома никто не стрелял. Подождав немного, начали подтягиваться остальные бандиты. Последними решились подойти главари — Голован, Рустам и Хасанов.
Увидев Астахова, Маша медленно двинулась к нему.
— Петр… — произнесла она обессиленно. — Боже мой, как же я устала…
— Да ты совсем пьяная, Машка! — воскликнул Голован.
— Нет… Выпила немного. Для храбрости… Как он подло меня обманул!
— Разор?
— Да. Простить не могу! Мне-то казалось…
— Казалось, что ты сама приняла решение? Натянула нос Головану? — сказал Астахов насмешливо. — Эх ты, школьница! Поиграть во взрослую жизнь вздумала? Отшлепать бы тебя, дуру, да жалко.
— Не надо шлепать. Я и так ушибленная… судьбой… А впрочем, делай что хочешь. Я ведь твоя собственность.
— Ты это поняла наконец? Больше не станешь взбрыкивать?
— Нет. Если уж быть вещью, то лучше твоей. Ты, по крайней мере, бережешь свои вещи.
— Хорошо, что ты и это поняла. Ладно, идем. Показывай, где Лешка.
Нетвердой походкой Маша проводила Голована и его бойцов в дом, довела до внутренней спальни.
— Разор здесь. Он безоружен.
— Вперед, парни! — приказал Астахов своим.
Блатные ворвались в комнату и скрутили спящего Алексея так быстро, что тот не успел еще толком проснуться, когда его руки оказались скованы за спиной наручниками.
Астахов и Маша вошли в комнату. Мстя за погибших товарищей, бойцы били не способного сопротивляться Лешку.
— Уйми их, — тихо попросила Мария.
— Прекратить! — распорядился Голован. — Я обещал временную неприкосновенность! Кто его еще раз тронет без команды, того сам пристрелю! Поняли?!
Бандиты, сдерживая злость, отошли от Алексея. Тот перевернулся на полу, сел.
— Все-таки ты сдала меня… — тоскливо сказал Разор, глядя на Машу. — Стерва…
— Конечно, сдала! — ухмыльнулась Мария. — Не подыхать же вместе с тобой!
— Я ведь отпускал тебя! Почему ты не оставила мне права хотя бы умереть без мучений?!
— А почему ты не оставил мне права самой решать свою судьбу? Почему похитил меня и чуть не угробил?! Почему?!
Алексей промолчал, отвернулся.
— Его можно отправить в подвал, — сказала Маша Головану. — Пойдем, покажу, где это.
Разора отвели вниз, но не в то помещение, где хранилось мясо, — там было слишком холодно, — а в соседнее, где лежали консервы, крупы, картошка. Алексея швырнули на пол, сковали ноги, заперли. Двух бойцов Астахов оставил стеречь дверь.
— Он правда тебя отпускал? — спросил Голован Машу, пряча в карман ключи от подвала.
— Правда… — потупилась Маша.
— Что ж ты не ушла?
— Я боялась его… После того, как узнала, что он все время мне врал, я боялась. Еще стрельнул бы в спину…
— Ну, это ты выдумываешь. Не такой он человек. Впрочем, ты могла не разобраться, струсить, обозлиться… Что взять с бабы? Да еще с такой стервы! — Голован улыбнулся, обнял Машу за плечи. Девушка прильнула к нему.
— Ты простил меня?
— Простил, простил… Хотя сам не понимаю, как я могу тебя прощать. Сентиментальным становлюсь… Скажи, в доме есть выпивка?
— Конечно. Разве по мне не заметно?
— Я имею в виду — ее достаточно? Хватит на всех?
— Да, там много водки «Абсолют». Хорошая водка, мы пили… с ним. Еще есть вино, грузинское, крепленое, два небольших бочонка.
— Всего два? Мало для такой оравы. Тем более джигиты вина не пьют, им Коран запрещает потреблять продукт из винограда. А вот о спирте Магомет не говорил…
Маша подвела его к нужной двери. Астахов вытащил связку ключей.
— Вот этот, — ткнула она пальцем в один из них. — Открывай.
Голован открыл. Мария первой вошла в помещение, схватила бутылку.
— Откупорь! — потребовала она.
— Зачем сейчас? — удивился Астахов. — Накрой прежде стол, закусок приготовь, я отряжу людей в помощь…
— Неужто горцы станут выполнять женскую работу на кухне? — спросила Маша насмешливо.
— Горцы не станут. Но есть еще шестеро моих ребят. Двое охраняют Алексея, четверо помогут тебе.
— Все равно откупорь! Водки хочу!
— Нечего! — прикрикнул Астахов. — Ты и так уже… Протрезвей. Тебе еще готовить.
Маша покорно опустила руку с бутылкой.
Стол накрыли на первом этаже, в самой большой комнате. Она, собственно, и предназначалась для застолий. Алексей, видимо, надеялся, что когда-нибудь сможет использовать свое горное убежище в ином качестве. Мария помнила, как однажды он фантазировал на эту тему: избавимся, мол, от преследования Голована да создадим здесь гостиницу для охотников. Махкам будет за егеря, а мы — всегда при куске хлеба с маслом.
Часа через три приготовления закончились и Голован, уже чувствующий себя тут хозяином, пригласил всех к столу.
Пока продолжалась стряпня, Астахов осмотрел дом. Он решил создать в этом вовремя подвернувшемся «дворце троллей» постоянный склад для хранения больших партий наркотиков. База из Лешкиной «виллы» получится шикарная, рассуждал Голован, — место укромное, а слабо охраняемая российская граница относительно близко, Переправлять отсюда наркотики не составит труда.
Горские обычаи запрещали женщине сидеть за одним столом с мужчинами. Однако Маша была русской, поэтому Голован усадил ее во главе стола, рядом с собой. Впрочем, это не снимало с девушки обязанностей хозяйки — она должна была при необходимости менять блюда и бегать в подвал за водкой. Так велел Астахов, чтобы не очень шокировать своих диких кавказских друзей.
Когда все расселись, Мария наклонилась к Головану.
— Налей мне водки в бокал, — попросила она. — Хочу напиться.
— Не валяй дурака, — ответил Астахов, раздражаясь. — Ты должна людей обслуживать. А потом, мужчины, как видишь, пьют из рюмок. Нечего тебе выделяться.
— У меня очень крепкая голова, ты же знаешь, — вздохнула девушка. — Тогда хоть тосты поднимай почаще.
— За этим дело не станет, — успокоил Петр Васильевич. — Все же мы на Кавказе.
Но первый тост Голован произнес сам.
— Друзья! — сказал он. — Наша операция завершилась полным успехом. Теперь давайте забудем взаимные обиды, потому что нам вместе предстоит работать и работать. Никакая вражда между нами недопустима. Кто со мной согласен, поднимите свои рюмки!
Все подняли рюмки и выпили. И Маша тоже.
Пили много — тост следовал за тостом. Мария уже несколько раз бегала в подвал за добавкой. Несмотря на то что она хлестала спиртное наравне с мужчинами, пьянела не быстрее их.
— Петр! — обратилась Маша к Астахову, вернувшись в очередной раз из подвала. — Там часовые скучают. Они очень просили меня задать тебе один вопрос: может, ты разрешишь им тоже выпить? Двери в подвале крепкие, а Разор скован, никуда он не денется. Да и парни-то сильные, не свалятся…
— Их через два часа сменят, могли бы и потерпеть! — жестко ответил Голован.
— Как скажешь, — потупилась Маша. — Я только передала их просьбу. Конечно, Лешку надо бояться даже беспомощного, он такой, ты прав…
— Кто это его боится?! — Астахов вскинул голову. — Я, что ли?!
— Я этого не говорила, Петр… Это я его боюсь…
— Тебе нечего бояться! Двери там действительно крепкие, ключи у меня, а уж я-то не закосею! Вот что, дай-ка ты и впрямь водки часовым. Пусть расслабятся ребята. Но предупреди: чтобы с поста ни ногой!
— Конечно. Слушай, Петр… — Машино лицо вдруг приобрело испуганное выражение. — Я вдруг вспомнила: Разор утверждал, будто ты назначил огромный выкуп за мою поимку и за его голову. Говорил: поэтому, мол, нам нельзя пока возвращаться в Россию. Ты действительно назначил?
— Да. Ваши фотографии имеются у всех дружественных мне лидеров крупнейших группировок страны. А дружу я пока с большинством и ни с кем сейчас не воюю. Так что Разор рассудил верно.
