Раладан достал звенящий мешочек. Вместе с тем, что он дал ей раньше, — сто пятьдесят золотых.

Она бросила мешочек на ложе. Он посмотрел на ее золотистую косу и мысленно выругался. Ради всех морей мира, кто из известных ему провинциалок отважился бы носить косу, словно какая-то крестьянка? Сотни причесок, модных и нет, удачных и нет, подходящих и нет… но коса — никогда!

— Кто ты, Алида? — невольно вырвалось у него.

Она подошла к канделябру, дотронулась до тяжелого мокрого плаща.

— Если я скажу… ты сделаешь то же самое?

Он покачал головой.

Она повторила его жест.

— В таком случае я просто шлюха, Раладан.

Он отступил на полшага, услышав собственное имя.

— Что ж, не столь уж ты и умен, как тебе кажется… пират. Но все же давай поговорим. Кто на самом деле та девушка? И что с тем сокровищем?

Он медленно двинулся к ней.

— Не подходи, — предупредила она. — Погибнешь, прежде чем успеешь что-либо сообразить… В этой комнате есть свои сюрпризы, Раладан.

Он оглянулся, поняв все в одно мгновение.

— Именно. Портьеры, — спокойно подтвердила она.

— Сколько за ними народу? Четверо? Этого может оказаться мало, — язвительно заметил он.

— Хватило бы и одного с арбалетом. Будь благоразумен.

— Откуда ты знаешь? О сокровище и о девушке?

— Не догадываешься? Нет, я и в самом деле думала, ты умнее… Убить за сто пятьдесят золотых, конечно, хорошо, но еще лучше — выяснить, за что столько платят. Эти люди живы, Раладан. Но… все они у меня в руках. Слышишь? Все.

Он вздрогнул, потрясенный внезапной мыслью. Она кивнула:

— Капитан тоже.

Он молча смотрел на нее.

— Подумай, что произойдет, если эти люди получат свободу, зная о тебе. Это Агары, здесь негде спрятаться. И бежать отсюда тоже не удастся. Думаешь, морская стража позволит тебе зимой сесть на корабль и уплыть?

Он чуть покачал головой:

— Вот женщина, которой стоит обладать… И почему я тогда не лег с тобой в постель? Ведь я честно заплатил. И, ради всех морей, мне самому хотелось!

— Стоило. В самом деле стоило.

Они снова посмотрели друг на друга.

— Думаю, мы договоримся.

За окном завывал ветер.

— Люблю золото, — сказала она. — Это сокровище… на самом деле существует?

— Нет. Откуда? Алида, ведь Демон был сапожником, обычным бедным сапожником… Ну спрятал пару медяков, но целое сокровище?

Она со смехом ударила его в грудь.

— Издеваешься? Умеешь шутить, морской жеребец!

— Я много чего умею.

— Гм… кое с чем я уже познакомилась…

Она медленно водила пальцем вдоль его руки.

— Как камень, — задумчиво прошептала она. — Я повидала немало голых мужчин… Бывали и покрупнее… Но ты невысокий, а твои руки… живот… как камень. Каким чудом ты меня не раздавил?

— Это чудо — за портьерой… Кстати, он все еще там стоит?

Она рассмеялась:

— Он не рассуждает. Это пес, дорогой. Убийца. Он бы тебя в клочья разорвал.

— Большой?

Она приподнялась на локте.

— Убийца, — повторила она. — Не слышал? Не может быть, чтобы ты не слышал!

Он слышал. Что-то подобное он и подозревал.

— Басог? Пес-медведь?

Она покачала головой:

— Нет, басоги — с Черного побережья, только посланники их держат. Это убийца, ахал, рожденный в Дурном краю, как и басог. В самом деле не слышал? Пес без души, созданный, чтобы повиноваться. Если прикажешь ему лежать, он будет лежать. До самой смерти. Позволит даже сжечь себя живьем.

— Он уже кого-нибудь загрыз?

— Почему ты спрашиваешь? — Она недоверчиво посмотрела на него. — Почему?

Он покачал головой.

— Когда-нибудь, — сказал он, — какая-нибудь пьяная тварь придушит тебя подушкой всего за два или три золотых. Здесь, в этой постели. Прямо под носом у твоего ахала.

Естественно, он ей не верил.

Что, собственно, крылось за этим необычным договором? Ведь она прекрасно знала, что может держать его в руках до конца осени, не дольше. Потом будет уже все равно, пусть даже по всем Агарам разойдется весть о том, что лоцман Раладан жив или же мертв; когда они уйдут в море, она ничего не сможет поделать.

«Значит… ей придется меня убить, — думал Раладан. — Но, во имя Шерни, ведь она знает, что и я это знаю… Что за этим кроется?»

Дождь и ветер снова усилились, лоцман плотнее закутался в плащ. Он посмотрел на небо. Что ж, похоже, у него будет время разгадать эту загадку… Проклятая погода!

Его мучило ощущение собственного бессилия. Там, на острове, берега которого он легко бы увидел в ясный день с северного побережья, погибала от холода и голода девушка, за судьбу которой он отвечал. От холода и голода, а может быть, от пыток. Он не мог ничего поделать. Он умел сражаться с людьми, но — хотя капризы воздуха и воды знал наверняка лучше, чем кто-либо другой, — на стихию он повлиять никак не мог. Шторм оставался штормом. Даже в ясный осенний день путешествие между островами Агарского архипелага стало бы делом рискованным. Переправа же во время бури была вообще невозможна. Бушующее море не давало ему ни единого шанса. Ни малейшего.

Оставалось лишь ждать.

Внезапно ему пришла в голову мысль, что, если бы не громоздящиеся вокруг хлопоты, не дававшие сидеть со сложенными руками, он наверняка сошел бы с ума. Бездействие, враг всех ожидающих, могло бы толкнуть его на поступки, не имеющие ничего общего со здравым смыслом.

Он свернул в боковую улочку, осторожно оглядываясь назад. Среди немногочисленных пробиравшихся вдоль стен закутанных в плащи фигур одна привлекла его внимание. Он прошел чуть дальше, снова свернул, остановился у стены углового дома и стал ждать.

Вскоре из-за угла высунулась накрытая капюшоном голова. Лоцман взял незнакомца за капюшон, подтянул к себе и схватил за одежду на груди.

— Послушай, ты, — проговорил он, — скажи своей госпоже, что псов я не убиваю, но могу и изменить свои привычки.

Тот пытался оттолкнуть державшую его руку, но не сумел. Нахмурившись, он открыл рот, пытаясь что-то сказать. В то же мгновение Раладан поднял другую руку, воткнул ему в рот черенок ножа, протолкнув его до самого горла, и держал так, пока человек не начал задыхаться.

— В следующий раз я воспользуюсь другим концом. Но тогда ты будешь блевать кровью.

Он вытер нож о плащ скорчившейся фигуры, пнул ее ногой и пошел дальше.

Мысли его снова вернулись к Алиде и странному уговору. Они вместе должны были вытянуть из дочери Демона сведения о сокровище. Потом они должны были вместе его поискать. Во имя Шерни, неужели она ожидала, что он ей поверит?

Он криво усмехнулся.

Сокровище, сокровище Бесстрашного Демона, о котором якобы знала его дочь… Он придумал эту ложь лишь затем, чтобы ее не убили стражники, но ложь оказалась живучей. Может быть, потому, что она была самой лучшей разновидностью лжи — ложью правдивой.

О сокровищах короля Просторов рассказывали уже много лет в каждом порту, наверное, в каждой таверне империи. Пирату полагается владеть сокровищами, а уж тот, кого звали королем морей…

Раладан еще раз улыбнулся собственным мыслям.

Конечно, сокровища у Раписа имелись. Но где их искать знала вовсе не Ридарета…

Завещание Демона включало два пункта.

Никакого ахала, конечно, не было. О, если бы она могла позволить себе пса, который стоил столько же, сколько три или четыре невольницы, она не сидела бы в этой дыре и ей не приходилось бы заниматься этой паршивой работой… За портьерой скрывалась ниша, ведшая на лестницу. Та, в свою очередь, вела к дверям в задней части дома — некоторые из ее гостей не желали входить или выходить через парадный вход.

Женщина лежала под огромным балдахином, погруженная в раздумья.

Конечно, он ей не поверил. И хорошо. Именно это и требовалось. Правда — лучшая ложь; ей это было известно уже давно. Другое дело, что не всегда нужно открывать ее всю…