А теперь наказывать должен был он. За беспорядок, за бардак на корабле, за своеволие, за пьянство… Если сейчас он пустит все на самотек, то с этих пор ему придется закрывать глаза на все и всегда — первый шаг в сторону полного упадка дисциплины. Потом они не станут слушать даже приказа ставить паруса. Будут грабить все, что удастся награбить, бессмысленно, дико… и найдут свой конец на реях какого-нибудь стражника. А до того дележ добычи будет происходить среди драк и убийств, он же ничего не сможет сказать, не то что сделать… Нет. Подобного допускать нельзя.

Но он не мог ничего предотвратить. Он был слишком слаб. Для них он был лишь вторым помощником капитана. И он знал, что останется им до конца дней своих, независимо от того, как будут его именовать. Останется человеком, ответственным за снабжение продовольствием, оружием и пресной водой. Не более того.

Время шло… Тарес сидел не двигаясь с места, погруженный в размышления. Он вздрогнул, лишь когда тихо скрипнула дверь.

В дверях стоял Раладан.

Когда Дороль отправился будить Тареса, лоцман нашел девушку. Как он и предполагал, она была в каюте Эхадена. Сидя на большом ящике у стены, она посмотрела на вошедшего враждебно и вместе с тем испуганно. Раладан закрыл за собой дверь.

— Я знаю, кто ты, госпожа, — без лишних слов сказал он.

Девушка медленно встала. Во взгляде ее он увидел страх и удивление.

— Каким… чудом? — хрипловатым голосом спросила она.

Он показал на низкий табурет:

— Можно мне сесть, госпожа?

Она машинально кивнула.

Лоцман сел и положил руки на колени, сплетя пальцы.

— Я друг, — сказал он, глядя ей прямо в лицо, — и хочу, чтобы ты мне поверила… Да, я знаю, я пират и разбойник, — казалось, он читал ее мысли, — но прежде всего я человек, которому твой отец дважды спасал жизнь… Я не успел отплатить ему тем же. — Он помолчал, затем продолжил: — Однако твой отец, госпожа, оставил завещание. И я должен его исполнить. Я разговаривал с капитаном, прежде чем он… умер.

Девушка снова села на ящик.

— Меня это не волнует, — тихо ответила она.

Он кивнул:

— Может быть… Но это не освобождает меня от обязательства, данного капитану.

Девушка молчала.

— Я знаю, вернее, догадываюсь, что произошло тогда, — с нажимом на последнее слово сказал он, глядя ей в лицо. Девушка внезапно побледнела. — Я также знаю, что твой отец не вполне владел собой, оказавшись во власти некоего… неких сил. Думаю, тебе тоже следует об этом знать.

Она опустила голову.

— Меня это не волнует, — повторила она еще тише.

— Хорошо, госпожа. Но, независимо от того, что тебя волнует, а что нет, ты должна знать, что твой отец перед смертью поручил мне опекать тебя. Такова была его последняя воля.

Девушка подняла голову и долго смотрела ему в глаза.

— Я не желаю ничьей опеки.

Лоцман развел руками.

— Меня это не волнует, — сказал он, подражая ее словам.

Молчание затягивалось.

— Возможно, это наш первый и последний разговор, поскольку я вижу, что ты пытаешься изо всех сил усложнить мне задачу. Но я не уйду отсюда до тех пор, пока не скажу всего. То, что сделал с тобой Рапис, ужасно. Я не требую, чтобы ты простила ему все, полюбила его самого и жизнь, которую он вел. Ты можешь испытывать ненависть, презрение, отвращение… все, что хочешь. Но есть люди, которым капитан дал столько, сколько ты не могла бы дать за всю свою жизнь. Я хочу, чтобы ты это поняла. Я требую этого, госпожа.

Он заметил, как дрогнули ее губы, и понял, что зацепил нужную струну ее души.

Раладан немного подождал. Она не просила, чтобы он говорил дальше, но и не требовала, чтобы он ушел. Поняв ее молчание как знак согласия, он начал тщательно подбирать слова.

— Ты находишься на пиратском корабле, — сказал он. — Хочешь ты того или нет, но ты останешься на нем по крайней мере до тех пор, пока мы не пристанем к какому-нибудь берегу. А теперь уясни себе, кто ты, что тебе можно, а чего нельзя… Тарес никогда не будет капитаном этого корабля, — помолчав, продолжал он. — А если его даже и назовут так, то от этого ничего не изменится. «Морской змей» обречен, он пойдет ко дну раньше, чем полагает кто-либо из его команды.

Девушка пожала плечами:

— Меня это…

Неожиданно она замолчала и слабо улыбнулась.

— Да, на этот раз меня это и в самом деле не волнует, — закончила она.

Раладан кивнул:

— Меня тоже. Пусть идет ко дну. Но может быть, лучше… без нас?

Девушка нахмурилась:

— Разумно…

Лоцман помолчал, взвешивая каждое слово.

— Ты должна принять на себя командование, госпожа, — наконец без обиняков заявил он.

Девушка изумленно посмотрела на него.

— Это шутка? — спросила она.

Он покачал головой:

— Ты дочь Демона. Этого достаточно, чтобы тебя боялись. От страха до послушания — один шаг.

Она смотрела ему в глаза, не говоря ни слова, все так же изумленно. Наконец она чуть прикусила губу.

— Понимаю. Ты либо сошел с ума, либо издеваешься надо мной. Я должна стать предводительницей бандитов?

— В команде есть такие, кто никому не станет подчиняться, если только не будет бояться. И их большинство.

— И что с того? — Девушка неожиданно встала. — Чего ты от меня хочешь? — спросила она. Ее изумление не проходило, напротив, оно, казалось, все возрастало, по мере того как она осознавала, что на самом деле означает предложение лоцмана. — Чего ты от меня хочешь? — повторила она. — Чтобы я вела убийц на резню, чтобы я похищала людей из селений, так же как похитили меня? Чтобы я убивала и приказывала убивать? Чтобы я держала в страхе толпу диких, озверевших матросов? Этого ты хочешь? Я должна перевязать себе голову тряпкой и продеть серьгу в нос? — Она насмешливо фыркнула.

Лоцман сохранял невозмутимое спокойствие.

— Нет, госпожа. Я не требую ничего подобного… кроме, может быть, двух последних пунктов.

— Двух… последних?

— Именно. Здесь достаточно подходящих костюмов, чтобы переодеться королевой пиратов… Ну и еще нужно, чтобы ты и в самом деле вызывала у них страх, непреодолимый страх. И уважение.

Девушка начала кое-что понимать. Она снова села.

— Продолжай.

— Подумай, госпожа: девушка, женщина на корабле. Единственная. Одна-единственная. Кем она может быть, если не будет капитаном? — Он покачал головой и продолжал: — Вот именно. Поэтому нужно, чтобы ты стала капитаном. Команда должна узнать о том, кто ты такая. А как только они начнут тебя слушаться, дальше все пойдет как по маслу. Никакой резни, сражений или грабежей не требуется. Только до ближайшего берега.

Девушка слушала, прикусив губу.

— То, что ты говоришь, кажется разумным… Но я не умею. Не смогу. Что мне делать, что говорить? Как выглядеть?

— Тебя ждет трудная задача, госпожа, — согласился Раладан. — Но я думаю, ты справишься. Постараюсь тебе помочь. А ты постарайся мне не мешать. — Он встал. — Сперва я поговорю с Таресом.

Оба оценивающе разглядывали девушку.

— Нет, ради Шерни, только не это, — сказал офицер. Раладан хладнокровно сидел на корточках у стены, нетерпеливо копаясь в сундуке.

— Чересчур она красива, — сказал он почти со злостью, когда Ридарета вышла, чтобы примерить очередное платье. — Одноглазая… и тем не менее красивая. А время идет.

Они переглянулись. Был уже полдень.

Взгляд лоцмана остановился на брошенном в угол каюты черном атласном платье.

— Самое то, — пробормотал он.

Он постучал в дверь, ведшую в капитанскую спальню, и вошел.

— Госпожа…

Девушка стояла прислонившись к стене, неподвижным взглядом уставившись в угол. Платье, которое она собиралась надеть, лежало на полу.

— Нет, — бесстрастно произнесла она. — Все это один лишь полнейший бред.

Она оторвала спину от стены и попыталась было обойти Раладана, но он встал у нее на пути.

— Время уходит, госпожа. — Он протянул ей черное платье. — Это последняя примерка, обещаю.