Экипаж стоял перед домом на том же самом месте. Лакей, как обычно, был одет в сине-зеленую ливрею. И экипаж был тем же самым. Все было так же, как всегда. Казалось бы, ничто не предвещало никаких неожиданностей. Войдя в экипаж и увидев внутри Марбрука, Феба смутилась. Хотя положа руку на сердце, может, обрадовалась?

Дело в том, что, когда Марбрук был рядом, Фебе было трудно рассуждать здраво. Особенно когда Рейф к ней прикасался.

Как бы то ни было, Феба оказалась в западне, очутившись в тесном пространстве экипажа в опасной близости от мужчины, с которым ей не следовало находиться наедине. Марбрук подал ей руку, помогая войти в экипаж, и Феба до сих пор чувствовала тепло его прикосновения. Сидя рядом с Марбруком в полумраке экипажа, она нервно ерзала на сиденье. Оттого, что они оба молчали, напряжение возрастало.

Наконец Феба осмелилась первой нарушить тягостное для обоих молчание.

— Где он? — спросила она, и Марбрук облегчен но вздохнул.

— В Хартфордшире. Там что-то случилось.

Феба молчала, ожидая, что он продолжит, но Марбрук ничего не сказал, и неловкая пауза затянулась. Феба могла задать наводящие вопросы или хотя бы сказать какую-нибудь банальность — например, упомянуть, что сегодня выдался туманный вечер. Но она слишком долго раздумывала, стоит ли ей что-либо говорить или нет, и если да, то что именно. Поэтому непринужденного разговора все равно не получилось бы. Да и комок, который стоял у нее в горле от волнения, мешал говорить.

Марбрук смотрел на нее. Феба чувствовала на себе этот взгляд, и от этого ей было неловко. Рейф смотрел на ее лицо, шею, на вздымающуюся грудь. Свет фонаря от идущего впереди экипажа осветил фигуру Фебы, а Марбрук пот прежнему оставался в темноте. Но Феба чувствовала, что он на нее смотрит. Феба была одета в то самое сине-зеленое платье, которое, по ее замыслу, должно было «расшевелить» Колдера, — довольно неуклюжая попытка Фебы обратить на себя внимание такого непробиваемого человека, каким был Брукхевен. Она предпочла бы, чтобы на ней сейчас был бесформенный балахон Нэн. Рейф определенно не нуждался в дополнительных стимулах.

— У вас такой вид, словно вы ягненок, которого везут на бойню.

— Единственное существо, которого я хотела бы увидеть на бойне, — это вы, — парировала Феба. — Зачем вы вот так подкрадываетесь ко мне? Вы же знаете, что я не могу устоять! — Произнеся это, она изумленно захлопала ресницами. Господи, неужели у нее это только что нечаянно сорвалось с языка? Она сама себя не узнавала. Чтоб ему пусто было! Из-за этого человека она совершенно теряла голову.

Пока экипаж катился по лондонским улицам, Феба обдумывала, какой выбор у нее есть. Она может закричать. Может выскочить на ходу из экипажа. Может попросить помощи у лакея, который ехал сзади.

Но Феба не сделала ни того, ни другого, ни третьего. Ведь Рейф, собственно говоря, до сих пор не совершал ничего, чего она не хотела бы сама и чего потом могла бы устыдиться.

Им и в самом деле надо поговорить. Нет смысла это отрицать. Необходимо убедиться, что Марбрук понимает, что решение Фебы стать женой Колдера твердое и непоколебимое.

У них будет возможность поговорить друг с другом в ложе, когда они приедут в театр. Там они будут на людях. А это значит — им не грозит ничего наподобие расстегнутых пуговиц и сброшенных галстуков. Разумеется, неудобно, что вместо жениха в театр Фебу сопровождает его брат. Нов этом нет ничего предосудительного.

Поэтому Феба решила запастись терпением и подождать, пока они не приедут в «Ковент-Гарден». Чтобы отвлечься, она посмотрела в окно, но из-за густого тумана были видны только смутные очертания и размытые пятна света.

И вдруг Феба начала замечать, что пятна света за окном стали попадаться все реже и с каждой минутой за окном становилось темнее. Фебу охватила тревога. Она с тоской подумала, что ее худшие опасения подтвердились. Она сожалела, что упустила шанс для побега.

— Я ничего не понимаю. Где мы? — скороговоркой проговорила она, не скрывая своего беспокойства. И поднялась с места, направляясь к двери.

— Феба, не надо…

Дрожащими руками Феба отперла щеколду и с силой толкнула дверцу. Дверь экипажа открылась наружу… и, ударившись о большую ветку дерева, которое росло у обочины дороги, отскочила назад и вновь с силой захлопнулась. Феба покачнулась и подалась назад. Она упала прямо на колени сидящего в экипаже мужчины.

— Ой!

Феба попыталась встать. Но сильные мужские руки держали ее, не давая подняться.

— Ш-ш… — Теплое дыхание щекотало ее ухо, отчего по спине у нее побежали мурашки. Фебу охватили восторг и тревога одновременно.

Она пыталась вырваться на свободу, но сильные руки, держащие за талию, не давали это сделать. Она сопротивлялась.

— Куда вы везете меня, милорд?

— Феба, — прохрипел Марбрук. — Перестаньте вертеться. Иначе мы не сможем поговорить.

Сидя на коленях у Марбрука, Феба чувствовала, как напряжено его тело, как он хочет ее. Тонкая материя платья и еще более тонкая ткань нижних юбок не помешали ей это почувствовать.

То ли от близости Марбрука, который сидел, тяжело дыша ей в ухо, то ли от тряски экипажа, которая только усиливала эффект, Фебу бросило в жар. Ее охватило возбуждение. Она откинула голову и застонала от наслаждения.

Феба не заметила и не сразу поняла, что случилось, когда экипаж замедлил ход и, резко дернувшись, вдруг остановился.

В это время на крыше экипажа открылось маленькое переговорное окошко квадратной формы и послышался голос кучера:

— Милорд?

Рейф поспешно отпихнул Фебу в самый темный угол, на сиденье напротив. И буквально через минуту в переговорное окошко брызнул свет фонаря, осветив лицо Марбрука. Рейф закрылся от яркого света рукой.

— Милорд, с вами все в порядке? Вас не слишком трясет?

Феба с трудом удержалась от смеха. Рейф откашлялся.

— Все в порядке.

— Хорошо, милорд. Ах, милорд, долго мы будем ехать по этой дороге? Пять минут назад мы проехали последнюю гостиницу. Дальше нет ни одной на несколько миль кряду.

Феба заметила, что с лица Рейфа сошло игривое выражение.

— Мы здесь остановимся на несколько минут, — сказал он кучеру.

Феба испугалась.

Так, значит, Марбрук что-то задумал? Он решил увезти ее за город, в гостиницу, туда, где им никто не помешает — или не поможет…

Рейф только что ее похитил!

В следующее мгновение Рейф бросился перед ней на колени. Феба ахнула от неожиданности.

— Простите меня, Феба. Мне пришлось на это пойти. У меня не было другого выхода. Я все время думаю о вас… О том, как вы смотрите на меня… Так, словно я герой, а не обыкновенный мужчина. Когда вы рядом, я становлюсь таким, каким был раньше, пока обида и злость не захлестнули меня, заставив спрятаться в своей скорлупе.

Рейф взял Фебу за руки.

— Я боготворил своего отца и мечтал быть на него похожим. — Он криво усмехнулся. — Не во всем, конечно. Я не собирался плодить детей на стороне. Нет, я хотел гордиться своей землей и людьми, которые на ней живут. Хотел стать хозяином, который со всей ответственностью подходит к выполнению долга и делает все для процветания поместья и для блага крестьян. Я мечтал об этом, пока не узнал, что все — каждый камешек и ручеек на этой земле — на самом деле принадлежат Колдеру и что я…

Рейф замолчал, потому что Феба смотрела на него глазами, в которых застыл ужас.

— Вижу, что я зря все это затеял, да?

— Неужели вы всерьез решили, что я брошу Колдера и убегу с вами? Когда — сейчас? В платье, которое мне купил ваш брат, в его экипаже, которым управляет его кучер? — Феба замолчала, чтобы перевести дух. — Да как вам такое даже в голову могло прийти?

— Феба, вы не будете счастливы с Колдером! И он с вами не будет счастлив. Неужели вы не видите? Он же холодный, как камень! Его ничем не пробьешь. И ваше сердце рядом с ним окаменеет. Колдер никогда не будет вас понимать так, как я. Никогда не выслушает, что у вас на душе. Вы не будете с ним играть в королеву и ее фаворита или в рыцаря и его прекрасную даму! Можете ли вы положа руку на сердце сказать, что вы будете довольны своей жизнью? Вереница однообразных дней, месяцев, а потом и лет — без радости, смеха и любви. Вы либо превратитесь в живую мумию, либо сойдете с ума от отчаяния и наложите на себя руки. Как это было с первой женой Колдера!