А потом снова подул холодный Вазиаха, и путешествие стало невозможным. Снова огромные сугробы покрыли равнины, зима превратила весь мир в сказочную страну белых кружевных деревьев и заснеженных холмов. Напряжение несколько ослабло, и Бриана отложила окончательный вывод до весны, когда дороги откроются для проезда.

Именно в это время Армия прислала ультиматум народам Лакота и Чейенам, в котором говорилось: любой индеец, не приехавший к концу января в резервацию, будет считаться врагом, и обращаться с ним будут соответственно. Приказ был датирован третьим декабря 1875 года.

— Белый человек хочет войны, — сказал Шункаха, услышав новости. — Ближайшая резервация находится более чем в трехстах милях отсюда.

— Что же будет? — спросила Бриана.

— Будет война. Неистовая Лошадь не заставит свой народ ехать три сотни миль через снега, чтобы достичь Агентства, где для них нет пищи. Многие индейцы из Агентства пришли сюда, чтобы наполнить желудки чем-нибудь, кроме пустых обещаний. Белый человек хочет войны, — повторил Шункаха. — И он получит ее.

— Конечно, твой народ знает, что не сможет победить, — заметила Бриана. Мысль о войне переполняла ее страхом за жизнь Шункаха.

— Это сражение мы выиграем, — ответил Шункаха. — Татонка Ийотаке предложил Вакан Ганка сотню кусочков своей плоти в Солнечном Танце и был вознагражден предвидением, которое показало ему сотни и сотни падающих белых людей.

— Ты не можешь верить этому! — воскликнула Бриана. — Зачем, зачем, ведь это всего лишь суеверная чепуха…

— Неистовая Лошадь верит в это, — спокойно сказал Шункаха. — Наши братья, Чейены, верят этому. Они пошли присоединиться к Сидящему Быку в его зимнем лагере у Бобрового Ручья. Сидящий Бык послал гонцов во все племена, которые еще свободно живут, и пригласил их подняться для последней битвы с солдатами.

— Но ты не должен ехать, — закричала Бриана.

— Я дал слово, что буду сражаться рядом с Неистовой Лошадью.

Бриана уставилась на него. Полный смысл его слов поразил ее, как громовой удар. Он собирался пойти за Неистовой Лошадью в лагерь Сидящего Быка. Он собирался сражаться. Как он себе это представляет? Последняя битва с солдатами. Она не хотела, чтобы он оказался ее участником. Она понимала (хорошо понимал и он сам), что индейцы проиграют. У белых больше людей, больше оружия, больше всего. И в конце концов Лакота и Чейены окажутся в резервациях — так же, как Команчи. Как Пауни. Как Киава…

Темные глаза Шункаха задержались на лице Брианы. Последние недели были тяжелыми для него. Жить с ней, но не прикасаться, хотеть ее, но быть нежеланным. Неужели он недооценивал ее? Может, она была не такой мужественной, как он предполагал. Может, она не так сильно любила его, чтобы принять его образ жизни. И все же, если они будут вместе, она должна принимать его таким, каков он есть, жить, как он живет и где он живет. Другого выхода не было.

Только этой зимой Бриана начала понимать, почему индейцы ненавидят белого человека. Она проводила часы, слушая рассказы стариков о прежних временах. У Лакота не было письменности, и поэтому их история существовала в виде рассказов и легенд, которые передавались из уст в уста каждую зиму.

Сидя в типи холодной зимней ночью, Бриана узнала про полковника Джона М. Чивингтона, напавшего на мирную группу Чейенов у Песочного Ручья двадцать четвертого ноября 1864 года. Вождь племени, Черный Котел, поднял американский флаг над своим лагерем и отправил посланцев встретить войско, подтвердить или убедить: Чейены — друзья! Но все эти попытки были проигнорированы Чивингтоном и его волонтерами. Против шестисот васикувыступили обороняться приблизительно двести воинов. Белые, вооруженные гаубицами, легко разделались с Чейенами. Несколько индейцев спаслось при первом обстреле, но большинство были убиты, включая женщин и детей. Чивингтон и его люди вернулись в Денвер, сняв более чем сотню скальпов.

Старики рассказывали, как Кастер напал на поселение Чейенов, стоявшее лагерем в долине реки Вашита. Они рассказывали о нарушенных договорах, о произнесенных белыми людьми, но никогда не выполненных обещаниях, и Бриана слышала гнев в их голосах, горечь от предательства.

Зима проходила медленно, но момент, которого Бриана боялась, приближался быстро.

И вот снова наступила весна и время кочевать к лагерю Сидящего Быка.

Бриана сидела у своего вигвама и смотрела, как воины въезжали и выезжали из деревни. Лагерь располагался у Большой Излучины Реки Роузбад, в нем царила постоянная суматоха. Воинов посылали в фактории Агентства выменивать ружья и амуницию. Другие храбрецы отправлялись на поиски свежих коней для войны. Остальные разносили слова Татанка Ийотаке: «Война; приезжайте в Роузбад». Старики уходили искать одежду и одеяла, индианки, казалось, всегда готовили пищу, так как нужно было накормить множество людей.

Бриана мало виделась с Шункаха Люта. Он также был захвачен волнением, молнией носившимся по лагерю и заражавшим каждого, к кому прикасалось.

Один раз она видела Сидящего Быка. Это был невысокий человек, крепкого телосложения, с большой головой и широким, плоским лицом. Его волосы начинали седеть. Когда она услышала, как он говорит, то поняла, почему индейцы хотят следовать за ним, — он был ярким оратором.

Итак, быть войне, как предсказал Сидящий Бык, а Неистовая Лошадь поведёт их.

В середине мая Лакота и Чейены вышли навстречу «Трем Звездам» генерала Джорджа Крука. Бриана стояла у вигвама и смотрела на Шункаха Люта, сердце ее было холодно, как вчерашняя зола. Он собирался сражаться — она не знала и не могла сказать никаких слов, чтобы изменить его решение. Он сидел верхом на огромном черном жеребце, воин от кончика пера в волосах до носка мокасин. В одной руке он держал ружье, в другой — украшенное перьями копье. На нем не было рубашки, бронзовый торс разрисован полосками, мускулы вздымались под гладкой, смуглой кожей, которую она знала так же хорошо, как и свою собственную.

Он собирался сражаться.

Неистовая Лошадь подъехал к Шункаха, они обменялись несколькими словами. Бриана перевела взгляд с Шункаха на Неистовую Лошадь. Тело вождя Оглала было разрисовано белыми пятнами. Красная стрела молнии рассекла одну щеку. За исключением мокасин и набедренной повязки; на нем ничего не было. Шункаха рассказывал ей: когда Неистовая Лошадь был мальчиком двенадцати или тринадцати лет, он провел три дня на вершине холма без еды и сна. Когда он ослаб и у него закружилась голова, ему померещилась лошадь, идущая к нему. На спине лошади сидел воин. Он не вез скальпов. Распущенные волосы спускались ниже талии, тело было разрисовано мелкими пятнами, зигзаг молнии изгибался от лба до подбородка. Пули и стрелы атаковали призрачного воина, но не задели его. Свирепствовала буря, но он проходил сквозь нее невредимым. К нему подходили люди, но он проезжал сквозь них. И над его головой летел ястреб с красной спиной.

Став из мальчика воином, Неистовая Лошадь принял отличительные черты того, кто был ниспослан его взору в пророчестве-предсказании. Шункаха сказал, что Неистовая Лошадь никогда не снимает скальпов, потому что у привидевшегося воина их не было.

А сейчас все больше и больше бойцов собиралось вокруг, поднимая вверх ружья, издавая воинственный клич Лакота — хока-хей! — и крик хухн!, предвещающий смерть врагам Народа.

Пыль клубилась под копытами лошадей, гарцующих в возбуждении. Хвосты перевязаны для войны, гривы украшены перьями. У многих лошадей на крестце стоят знак, указывающий на то, что наездник убил врага в рукопашном поединке. Некоторые животные были украшены стрелами молний, которые являлись символами войны. У других лошадей через храп были проведены линии — две, три или четыре полоски, по числу удачных походов, в которых участвовал воин.

Собаки влезали в гущу среди ног лошадей и исступленно лаяли. Маленькие мальчики подхватывали крик хухн!громкими и пронзительными голосами, глаза широко раскрывались от зависти, когда они видели своих отцов и братьев, готовых к сражению. Мечтой каждого мальчишки Лакота было стать воином, биться с врагом и добывать славу на поле брани.