— Обними меня, — всхлипывала Бриана, — О, пожалуйста, обними меня крепче.

— Я здесь, ле мита чанте, — проникновенно шептал он, беря ее на руки, словно маленького ребенка. — Я здесь.

— Это было ужасно, — быстро-быстро сказала Бриана. — Те люди гнались за мной, и как бы я быстро ни бежала, я не могла спастись. А потом они поймали меня, и двое держали, прижав к земле, пока самый большой делал со мной ужасные вещи. Я звала тебя, но ты не пришел. Ты не пришел.

— Я всегда буду приходить за тобой, — пообещал Шункаха. Губы коснулись ее волос, лба, нежного изгиба мокрой от слез щеки. — Больше не думай об этом, малышка. Это был всего лишь плохой сон.

Бриана вздохнула и посмотрела широко раскрытыми доверчивыми глазами ему в лицо, едва различимое в темноте. Ощущает ли он силу притяжения, действующую между ними? Бриана хотела почувствовать его губы на своих, ощутить движение его рук по своему телу, узнать его и дотронуться до него в ответ. Принадлежать ему. Полностью ему. Только ему.

— Я люблю тебя. — Она не хотела произносить эти слова вслух, но они вырвались против ее воли, поднимаясь как молитва в темноту.

— Ишна Ви… — Шункаха заглянул ей в глаза, переполненный нежностью и любовью.

— Ты ведь тоже любишь меня немного, да?

— Больше чем немного, Золотой Волос.

— Тогда… поцелуй меня снова?

Шункаха с трудом сглотнул. Он любил ее. Правильно это или нет, но он любил Бриану. Однако ему не хотелось развращать ее, воспользоваться ее юной невинностью. Он был воином, человеком чести. А человек чести не развращает девственниц.

Она смотрела на него в ожидании, губы чуть приоткрылись, маня. Только еще один поцелуй, подумал Шункаха. Чем он навредит?

— Шункаха? — она смотрела ему прямо в лицо глазами голубыми и ясными, как летнее небо. Смущенно она положила руку ему на щеку, пробежав пальцами по линии скул и изгибу сильной челюсти.

От ее прикосновения, нежного, как капли росы, целующие траву, по телу индейца пробежала дрожь. Глухо застонав, он схватил ее за плечи, крепко прижал к себе и поцеловал горячими и жадными губами, Бриана была поражена внезапностью поцелуя, не была готова к его страстности и к быстрой огромной ответной волне жара, захлестнувшей ее всю, а потом сосредоточившейся в самом центре ее существа.

Долгий и сильный поцелуй Шункаха был наполнен всем, чего он хотел и желал, всем, что он держал под контролем с того дня, когда увидел ее стоявшую на коленях у пруда. Его руки дотрагивались до тела Брианы, прикасаясь к тому, к чему он никогда и не помышлял прикоснуться.

Бриана подалась навстречу Шункаха, отвечая его поцелуям, возбуждаясь от его любви. Все ее существо стало созвучным с каждым намеком его рук, когда он шептал нежные слова любви на языке Лакота. Она и не подумала сопротивляться, когда Шункаха снял с нее платье и нижнее белье, только очень сильно разволновалась, когда он уничтожил между ними все препятствия, сбросив и свою повязку на кучу одежды, и лег обнаженный около нее. Его тело рядом с ее телом. Бриана подумала, что можно умереть от такого чуда.

Он дотронулся до ее груди — и казалось, что та набухла, наполнив его большую ладонь. Кожа индейца выглядела очень темной по сравнению с ее кожей, и Бриана снова заметила, что он был темно-бронзовым весь, не только там, где могли касаться солнечные лучи.

Шункаха приподнялся на локоть, его длинные черные волосы упали на плечо Брианы, рассыпавшись, словно темные струи, по локонам ее собственных золотых волос. Он посмотрел на нее глазами настолько темными, насколько светлыми были ее собственные.

«Мы дополняем друг друга, — подумала Бриана рассеянно, — как ночь и день, как зима и лето, как огонь и лед…»

Шункаха Люта предоставил ей последний шанс изменить решение. Отстраняясь от нее, он спросил:

— Ты уверена, Ишна Ви? Если я возьму тебя сейчас, ты будешь моей женщиной по законам моего народа. Ты будешь моей женой, и я никогда не отпущу тебя.

Бриана улыбнулась ему, все больше любя за нежную заботу. Она обвела его глазами, откровенно любуясь законченными точеными чертами лица, сильной крепкой шеей, широкими плечами и мускулистой грудью. Ее глаза задержались на плоском животе, прежде чем скользнуть ниже. И затем она позволила себе смело посмотреть на ту часть, которая делала его мужчиной, и почувствовала дрожь волнения, смешанного с опасением. Было очевидным, что он хотел ее, и хотел очень сильно, и все же он сказал, что остановится, если только она прикажет.

Шункаха не шевелился под ее смелым внимательным взглядом. Только отодвинулся от Брианы, ожидая единственного слова, которое или вознесет его к небесам, или низвергнет в пучину отказа. Если ответ Брианы будет отрицательным, хватит ли у него воли отпустить ее? Или он опозорит их обоих, взяв ее силой? Шункаха почувствовал, что взгляд Брианы задержался на его мужском достоинстве, и сжал руки в кулаки, ожидая и надеясь, что она не откажет ему сейчас.

Но Бриана никогда бы не сказала «нет». Она хотела принадлежать Шункаха и душой, и всем, всем телом. Поэтому она обвила руками его шею, притянула к себе, ее рот искал его губы, груди коснулись его груди.

Шункаха бормотал имя Брианы, раздвигая коленом ее бедра, губы продолжали нежно целовать глаза, нос и рот. Она задохнулась, почувствовав, как его копье легко коснулось ее паха. Тело инстинктивно сжалось, когда он вошел в нее. Был легкий приступ боли, когда он проник глубже, а потом только чудные волны восхищения, когда он двигался внутри нее. Его ритмичные движения закружили Бриану в вихре наслаждения, поднимая все выше и выше, до тех пор, пока она не подумала, что может умереть от удовольствия. Шункаха принес ей завершение, которого она так отчаянно желала.

Несколько секунд спустя она содрогалась в экстазе, а его жизнь пролилась в нее, наполняя и теплотой, и спокойствием, и чувством единства, не похожим ни на что другое…

Какое-то время Шункаха не двигался, а потом перекатился на бок, увлекая ее за собой, ибо их тела все еще были сплетены вместе. Так они и уснули.

Шункаха Люта проснулся на рассвете и посмотрел на Бриану, прильнувшую к нему всем телом. Светлые, словно утреннее солнце, волосы, рассыпались по его груди и рукам как жидкое золото. Индеец захватил локон ее волос между большим и указательным пальцами, приподнял и поднес к губам. Тот был невероятно мягким, и Шункаха закрыл глаза, вдыхая аромат шелковистых волос. Прошлой ночью он сделал ее своей женщиной. Навсегда. И это не походило на то, что он представлял себе, не было похоже ни на что, испытанное им прежде. Она была застенчивой — и все-таки смелой, нерешительной — и все-таки любопытной, скромной — и все-таки страстной.

Он знал раньше других женщин, удовлетворял свои плотские желания в их объятиях. Но прошедшей ночью он впервые действительно любил, в первый раз был близок с женщиной, которая отдавала ему не просто свое теплое роскошное тело. Прошедшей ночью произошло не только соединение их тел, но нечто большее Нечто намного большее.

Шункаха чувствовал к Бриане такую нежность и стремление покровительствовать, уберечь, оградить, спрятать, которых раньше не испытывал по отношению к женщинам. Это наполняло его благоговением, равно как и ответственностью. Теперь она была его женой, которую он должен обеспечивать, защищать и любить…

Индеец открыл глаза и увидел, что Бриана смотрит на него сквозь плотную вуаль ресниц. Ее щеки залились краской, когда их взгляды встретились.

— Ты хорошо спала? — спросил Шункаха.

Бриана кивнула, ощущая свою наготу под одеялом, руку Шункаха, ласкающую ее грудь, и то, как их ноги сплелись вместе. Шункаха нахмурился, принимая по ошибке ее молчание за сожаление.

— Ты жалеешь? — спросил он резко.

— Нет, — быстро ответила Бриана. Она никогда не пожалеет. Любить его, отдаваться ему — самое прекрасное, что она испытала в жизни. Но все это было очень ново. Она была смущена своей наготой и тем, как она отвечала на его любовь. Бриане очень хотелось искупаться, но она не осмеливалась покинуть убежище под одеялом, почему-то опасаясь, чтобы он не увидел ее обнаженную при дневном свете.