— Мои люди и я собираемся устроить засаду в тех зарослях, — сказал Трент. — Мы поймаем его, как только он появится. — Полицейский улыбнулся Бриане. — Не волнуйтесь, мисс, мы защитим вас.

— Спасибо вам, — сказала Бриана, надеясь, что ее слова прозвучали благодарно. Ее первая уловка провалилась. Теперь все, что она могла сделать, — как-то предупредить Шункаха о незваных гостях.

Чтобы чем-то заняться, она начала собирать вещи. Ее глаза постоянно обращались на запад, высматривая малейшие признаки возвращения Шункаха.

Прошел час. Бриана упаковала все, и ей нечем было заняться. Она присела на седло, нервно постукивая ногой по земле, и тут увидела Шункаха, подъезжающего к лагерю. На холке его жеребца лежала оленья туша. Сколь бы сильно Бриана ни была напугана, она не могла не заметить, как прекрасно Шункаха смотрелся верхом на большом черном коне, как легко и грациозно он ехал.

Бриана собиралась крикнуть ему, чтобы он бежал, но не успела: из зарослей выскочили люди Трента.

На мгновение время для нее остановилось. Шункаха с удивлением смотрел на нее, его взгляд был полон обвинения, и Бриана поняла: Шункаха решил, что она предала его. Внезапно он скинул тушу оленя на землю, круто развернул коня и ударил его по бокам. Полицейские, выстроившись в цепочку, преследовали его. Их ружья изрыгали огонь и свинец.

Бриана закричала, когда черный жеребец упал, перекинув Шункаха Люта через голову. Индеец ловко скатился к его ногам, но тут же был окружен десятком вооруженных людей. Ей оставалось только беспомощно наблюдать, как трое из них спрыгнули на землю и быстро надели на Шункаха наручники, завернув руки за спину. Бриана увидела, как один человек ударил Шункаха по лицу, когда тот попытался сопротивляться, и струйка крови медленно потекла изо рта индейца.

Кто-то поймал черного коня за поводья, когда тот вскочил на ноги. Из правого плеча лошади, куда попала пуля, сочилась кровь.

Двое полицейских взгромоздили отбивавшегося Шункаха на спину его жеребца. Индеец лягнул ногами, попал одному из них в грудь и опрокинул, но тут подскочили еще трое, и вскоре ноги Шункаха были связаны под брюхом коня.

— Мисс?

Бриана повернулась и увидела, что Трент стоит рядом с ней:

— Мы готовы ехать.

— Ехать?

— Мы отвезем вас и индейца в Бисмарк. Там вы сможете связаться с дядей и устроить свой отъезд домой.

— А что будет с индейцем? — она должна была знать. Адам Трент пожал плечами.

— Я полагаю, он получит то, что ему причитается. Не беспокойтесь об этом. — Полицейский утешительно улыбнулся, предположив, что Бриана боится, как бы индеец снова не убежал и не вернулся за ней. — Не думаю, что его снова направят в строительную бригаду.

Бриана кивнула. Шункаха умрет за решеткой, подумала она уныло. Они провели вместе немного времени, но Бриана знала: ему была ненавистна мысль о плене.

Адам Трент оседлал лошадь Брианы, помог ей взобраться на чалого, и отряд отправился к месту назначения.

Следующие несколько дней прошли для Брианы, словно во сне. Они ехали от восхода солнца до сумерек по бескрайней, пустынной земле. Долгие часы, проведенные в седле, оказались для Брианы очень тяжелыми. Спина и ноги постоянно болели. Плечи устали, поясница одеревенела. Шункаха Люта ехал с высоко поднятой головой, расправив плечи, глядя вдаль темными глазами. Хотя его руки были связаны за спиной, он ехал легко, длинные ноги крепко обхватывали бока черного жеребца, тело покачивалось в ритм с движением лошади. Как всегда, Бриана не смогла не залюбоваться его красотой, статью и внутренней силой, которая проявлялась в невозмутимости внешнего вида Шункаха.

Полицейские, неразговорчивые люди с суровыми глазами, устало двигались вперед. Они относились к Бриане крайне учтиво и уважительно, каждый раз беспокоились, достаточно ли у нее пищи, оставляли одну, когда это было необходимо, отводили самый ровный участок земли для постели ночью. Адам Трент особенно заботился — о том, чтобы ей было удобно. Замечая, что Бриана устала или хочет нить, останавливал всех и давал ей возможность отдохнуть или утолить жажду.

Но Трент и его люди не были так внимательны к Шункаха Люта. Он — индеец, значит, враг, значит, ему нельзя доверять. Чтобы Шункаха не сбежал, его всегда для большей уверенности охраняли двое мужчин. Они освобождали Шункаха руки только для того, чтобы он мог поесть, но и в это время позади индейца всегда стоял человек, нацелив ружье прямо ему в затылок. В остальных случаях руки индейца были крепко связаны за спиной.

Бриана страстно желала провести хоть несколько минут наедине с Шункаха, но это было невозможно. Она каждый день внимательно всматривалась в его лицо, стараясь определить, о чем он думал и что чувствовал. Но выражение лица индейца всегда оставалось бесстрастным, глаза невыразительными. Он никогда не говорил, редко смотрел в ее сторону, и Бриана поняла, что он замкнулся, не допуская в себя весь остальной мир — и ее тоже. Было больно понимать, что индеец считает ее предательницей. Казалось, Шункаха потерялся в собственном мире, но Бриана знала: он осознает все, что происходит вокруг. Она чувствовала, как вспыхивала его ненависть, когда Трент заговаривал с ней, ощущала каждой своей клеточкой ярость, захлестывавшую Шункаха, когда Трент помогал ей сесть на лошадь, предлагал воду или садился рядом у костра.

По прибытии в Бисмарк троим полицейским было приказано сопровождать Шункаха Люта в тюрьму. Он не пошел по-хорошему. Бриане казалось, что ее сердце разорвется от крика: «Милый! Подчинись! Иди спокойно!» — но губы были вынуждены безмолвствовать. Индеец пинался, ударил одного в пах, а другого прямо в лицо. Однако его действия успеха не возымели. Трое других полицейских поспешили на помощь своим товарищам. Бриана еле сдержала слезы, когда они начали избивать индейца и продолжали это делать до тех пор, пока он не прекратил сопротивляться.

— Извините, что вам пришлось это наблюдать, мисс Бьюдайн, — сказал Адам Трент. — Вы хотите сначала устроиться в гостиницу или послать телеграмму дяде?

— В гостиницу, пожалуйста, — сказала Бриана, посмотрев на свое грязное платье. — Я бы хотела освежиться.

Трент кивнул. Он признавался себе, что увлекся Брианой Бьюдайн. Она ни разу не жаловалась во время путешествия, казалась хорошо воспитанной молодой женщиной, скромной, с приятными манерами, не очень болтливой. Она не упоминала о суровом испытании, выпавшем на ее долю, хотя этого ждали. Ему было интересно, успел ли дикарь изнасиловать ее. Но как набраться мужества и спросить? Как можно вежливо узнать у женщины, была ли она изнасилована? В любом случае его отношение к ней не изменится.

Трент предложил Бриане свою руку.

— Могу я проводить вас в гостиницу, мисс Бьюдайн?

— Да, спасибо.

— Представляю, как вам не терпится вернуться к дяде.

— Да, конечно, — солгала Бриана.

— Если он не сможет приехать за вами, я буду рад проводить вас до дома в целости и сохранности.

Бриана взглянула на Трента и неожиданно поняла: то была более чем просто вежливость. Возможно ли, чтобы он увлекся ею? Но ведь это абсурдно. Они знали друг друга всего несколько дней.

— Ваша работа… — начала Бриана.

— У меня есть небольшой отпуск, — перебил Трент. — Не могу придумать ничего лучшего, чем провести его, сопровождая хорошенькую девушку домой.

— Да, м-м… я… дело в том, мне сначала придется связаться с дядей.

— Конечно.

Они были уже на пороге гостиницы. Трент придержал дверь, пока Бриана вошла в холл, а затем последовал за ней. Бриана никогда раньше не была в гостинице и не знала, как следует заказать комнату. Но Адам Трент позаботился об этом вместо нее, поговорил с клерком и записал ее имя в журнале.

— Номер шесть, — сказал Трент, протягивая ключ. — Я попрошу клерка послать горячей воды, чтобы вы могли помыться.

— Спасибо. Вы были очень добры.

— Не за что. Один из моих людей принесет ваши вещи в гостиницу, после того, как мы поставим лошадей в конюшню. Вы… хм, у вас?..