— Дорогая, — сказал он простуженным хриплым голосом. — Дорогая Принси, я ухожу.

— Куда, милый?

— На охоту, дорогая.

— Ты, милый, хочешь оставить меня одну?

— Ненадолго, дорогая.

— Я буду ждать.

— Дорогая Принси, я постараюсь добыть для тебя самого красивого соболя в заповеднике.

— Но это же нарушение закона?

— Ничего, дорогая, здесь не Соединенные Штаты Америки, здесь Россия.

— Ты хочешь сказать, что в России…

Но милый не дослушал гневной тирады поборницы строгого исполнения и непременного соблюдения любого, даже самого идиотского закона.

Он ушел в тайгу вместе с лайкой.

Принцессе хотелось прикинуть, на что она пустит шкурку знаменитого соболя, но все прикидки и расчеты показывали, что на шубу надо не меньше девяноста девяти соболей, и не меньше.

Впрочем, что стоит милому настрелять сотню? Пусть только попробует вернуться лишь с одним.

Тотчас же пойдет обратно на охоту за шубой.

Но тут меховые грезы прервал отчетливый гул прилетевшего спасательного вертолета.

Принцесса выбежала на крыльцо.

Из машины, зависшей над крышей избы, космической туристке скинули трос, на конце которого сиял никелированный альпинистский карабин.

Принцесса защелкнула тугой карабин в специальной петле на поясе своего комбинезона.

И время как-то мгновенно спрессовалось в непрерывные эпизоды.

Триумфальное возвращение в Центр подготовки.

Сдача экзаменов — в билете всего один вопрос, и то самый легкий: как выживать зимой в тайге. Отправка на космодром. Старт корабля. Удачный выход на орбиту. Идеальная стыковка.

Переход в жилой отсек Международной космической станции.

И сюрприз от автомобильного короля.

Папочка, оказывается, за дополнительную оплату купил обожаемой дочке право на двухчасовую прогулку в безвоздушном пространстве на высоте в триста пятьдесят семь километров от земной поверхности.

Выход в открытый космос состоялся над Северной Америкой, точно над родным штатом Принцессы.

Она парила над планетой.

И вот, когда промелькнул океан и большая часть Азиатского материка, Принцесса вдруг догадалась, что она в данный момент находится над Сибирью, точно над тем самым местом, где Соболиный заповедник и Горячий ручей.

Она снизилась максимально возможно, до упора натянув фал, но никак не могла разглядеть ту избушку, где к ней пришла любовь, ту баню, где она утратила девственность, где стала женщиной…

Женщиной…

Принцесса, обливаясь счастливыми и горькими слезами, рванула страховочный фал. Она увидела наконец то, что хотела. И избушку. И баню.

И милого, несущего с охоты девяносто девять соболей ей на шубу.

Но тут страховочный фал не выдержал напряжения и лопнул.

Обреченная на верную гибель незадачливая космическая туристка с красивым позывным «Принцесса» неумолимо понеслась на встречу с атмосферой, порождающей метель, пургу и снег.

Скафандр начал постепенно нагреваться.

И нет рядом ковша с ледяной водой, чтобы остудить раскаленную докрасна Принцессу.

Скафандр, врезаясь в плотный воздух, мгновенно вспыхнул…

Но Принцессе было не страшно погибать.

Ведь там, внизу, среди глубокого снега и столетних реликтовых кедров, там, внизу, стоит милый егерь, задрав голову в полночное небо, и завороженно наблюдает, как она, его Принцесса, его любовь превращается на краткий миг в звезду — самую яркую из всех звезд.

Самую яркую…

И Принцесса успела выкарабкаться из погибельного сна в тот самый момент, когда потеряла сознание от перегрева, не совместимого с жизнью…

Надышавшись вдоволь, егерь тихонечко заглянул в избу.

Принцесса, тихо простонав, глянула отчаянными глазами на Студента и снова провалилась в непредсказуемость и безжалостность послебанных сновидений.

Лайка попыталась ловко проникнуть внутрь.

Но егерь вернул беспокойную собаку на крыльцо, поплотнее закрыл дверь и продолжил дыхательные упражнения.

Ветер стих, но снег еще, пусть и редкий, падал и падал, красиво иллюстрируя закон гравитационного тяготения, гораздо красивее, чем винтокрылая машина, два дня назад исполнившая смертельную крутую диагональ.

Студент присел на нижнюю ступеньку крыльца.

Лайка устроилась рядом.

— Эх, псина ты, псина! — Студент обнял Алису правой рукой. — Ничего-то ты в человеческой жизни не понимаешь.

Собака блаженно припала мордой к хозяйскому колену.

— Эта катастрофа будет пострашней, чем трагедия с вертолетом, гораздо страшней.

Студент снял меховую шапку-ушанку и, зажмурившись, запрокинул голову, подставляя еще не отошедшее от пара и страсти лицо под холодные снежинки.

— Как же мне, собака, не везет с любовью!

В ответ Алиса только лизнула запястье огорченного хозяина.

— Как не везет! Ну почему она дочь миллиардера!

Собака проигнорировала некорректный вопрос.

— Она же ни за какие коврижки не останется здесь с нами в глухой тайге. Да дело даже не в том, что у нас медвежий угол и бездорожье. Принси же на всей Земле тесно и неуютно. Поэтому она и рвется, глупая, в космос, не понимая, что там тоже нет ни счастья, ни любви. Сплошной вакуум и температура, близкая к абсолютному нулю. Конечно, слетав на орбиту и намаявшись в международной консервной банке, она поймет, что зря покинула Землю. Но к этому времени, Алиса, поверь мне, эта космическая, блин, туристка забудет и тебя, и меня, и баню, и даже то, что она была на волоске от гибели. Конечно, веселясь на светских раутах или лежа на частном пляже, она будет изредка вспоминать, кто ее лишил девственности и одарил настоящей любовью. А потом выйдет замуж за какого-нибудь никчемного сынка, разумеется, миллиардерского, и постарается все позабыть, понимаешь, все.

Собака терпеливо выслушала необычайно пространный монолог хозяина и, незаметно выскользнув из-под слабеющей руки, рванула по нужде к поленнице.

Егерь же, по-прежнему без шапки, по-прежнему зажмурясь, ждал, когда же небо охладит его лицо и чувства.

Но облегчения не наступало.

Тучи вдруг спохватились, закаялись в своей многодневной расточительности, заскаредничали.

Студент открыл глаза, так как лишь одна последняя снежинка легла ему на лоб.

Небесные запасы иссякли.

Ветер тоже упорно не хотел возвращаться, наработавшись вдоволь за истекшие сутки.

А сквозь облачность пробилось тусклое солнце, предвещающее ясный и морозный вечер.

Но самоликвидация метельного фронта не обрадовала егеря.

Наоборот, донельзя расстроила.

Летная погода ускоряла расставание с любимой женщиной.

— Эх, Алиса! Даже проклятая метеорология, и та против нас. А я так хотел, чтобы метель не утихала хотя бы неделю или две, а лучше всего — до самой весны!

Собака явно не хотела внимать новому монологу и спряталась за баню.

— Но если счастливое ненастье закончится сегодня и проклятая хорошая погода все же подпишет смертный приговор нашей любви, то останется лишь одно — пустить себе пулю в лоб. Нет, две пули! Из обоих стволов разом. Это же так просто. Главное — соединить спусковые крючки изолентой. Да к тому же бахнуть в рот не пулями, а картечью. И дурные, влюбчивые, несусветные мозги красиво разлетятся по всей тайге. И пусть эти мыслящие ошметки жрут соболя, грызут зайцы, склевывают птицы!

Пожалев хозяина, лайка перестала таиться и снова приблизилась к крыльцу.

— И будешь ты, Алиса, безутешно завывать над трупом безголовым, трупом вечного неудачника!

Студенту вдруг почудилось, что за его спиной скрипнула, приоткрываясь, дверь. Он резко обернулся.

Нет, дверь была на месте. Но, возможно, предательский скрип прозвучал в момент ее закрытия…

Студент нахлобучил шапку и отправился колоть дрова.

Если Принси подслушивала, то это ее личное дело.

Так даже лучше.

Пусть знает, что он любит ее больше жизни. Студент условным свистом подозвал лайку. Собака приблизилась, виновато поджимая хвост.