- Значит, таков твой ультиматум? Майк - или ты? Мне нужно выбирать? Знаешь, я всегда об этом догадывалась.

- Нет, черт возьми! Мне такое и в голову бы не пришло!

- А чего ты от меня хочешь, в таком случае?

- Очевидно, того, чего ты мне дать не желаешь, да и не можешь. - Чейз накинул на себя ветровку и нахлобучил ковбойскую шляпу. - Доверия. Если ты не в состоянии доверять мне в этом, то не сможешь доверять ни в чем другом.

Карли ненавидела свои слезы, ненавидела слабость, которую перед ним проявляла, ненавидела его правду. А он действительно был прав - даже простив его за то, что произошло много лет назад, она не знала, сумеет ли она забыть его предательство или же всю жизнь будет жить в ожидании следующего неминуемого удара.

- До свидания, Карли, - сказал он. - Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь.

- Ты не забыла положить салфетки, дорогая?

- Нет, мамочка. Положила. И тарелки, и чашки, и столовые приборы, и вообще все, что только ты меня просила положить. - Карли улыбнулась. Бетси, как обычно, ужасно переживала по поводу каждой мелочи. Ее это теперь почти не раздражает, сама себе удивилась Карли. Может, она наконец повзрослела?

Бетси улыбнулась ей в ответ и потрепала по руке. Карли накрыла ладонь матери своей и легонько сжала. Они поразительно хорошо уживались последнее время. Карли даже жалела, что оставляет мать одну в Уиски-Крике и возвращается в Чейенн. Трудно поверить, но ей действительно будет не хватать вечной опеки Бетси! События последних двух недель смягчили ее обычное недовольство, показали, как важно держаться за родных тебе людей.

Бетси, словно прочитав ее мысли, прижала дочь к себе и крепко обняла. Карли с наслаждением вдохнула знакомый аромат ванили и роз.

- Господи, как бы мне хотелось, чтобы завтрашний день никогда не наступил и ты не уезжала, - сказала Бетси. - Как же было хорошо с тобой!

- Здорово, - согласилась Карли. Она была рада, что неделю назад, заканчивая дело об этом случае браконьерства, перебралась из домика в горах обратно к матери.

Но теперь работа закончена, и ее уже ничто не удерживает от возвращения к своей прошлой жизни, прошлым друзьям… словно это лето было всего лишь коротким отдыхом на долгом, утомительном пути.

Она бы могла остаться. Если бы захотела. Верл предложил ей место главного инспектора района Уинд-Ривер. Заманчивое предложение. Жить рядом с мамой, работать в горах, которые полюбила с детства. Но соблазнительнее всего стабильность, возможность работать на одном месте, в городе, где знакомо каждое лицо.

Разумеется, согласиться она не могла. Это совершенно немыслимо. Ей ни за что не хватило бы сил встречаться с Чейзом каждый день или даже время от времени. Она ни за что не смогла бы спрятать от него свою мучительную память о том, что они могли бы иметь и потеряли.

- Я обещала сама себе, что не стану надоедать тебе и жаловаться, сказала Бетси, отвлекая Карли от грустных мыслей. - Ты приняла решение, дочка, и, уверена, для тебя так лучше. - Мать отстранилась от нее и аккуратно расправила платье. - Я прошу тебя только об одном - не забывай, что бы ни случилось: твой дом здесь, и тебя в нем всегда ждут.

Глаза у Бетси подозрительно заблестели. Карли удивилась, почувствовав ответный спазм в груди.

- Не забуду, мамочка. Обещаю тебе.

Бетси встала.

- Ну, хватит киснуть, а то парад начнется без нас.

Карли подогнала пикап к дому, так, чтобы можно было уложить складные стулья, одеяла, корзину для пикника и дюжину пирогов для благотворительного аукциона, над которыми Бетси трудилась всю неделю.

- Помнишь, как твой папа любил День города? - спросила Бетси по дороге к центру. - Он весь этот день проводил в парке, от рассвета до самого последнего фейерверка, следил за парадом, а потом до вечера играл во все игры подряд, как мальчишка. Иным на месяц хватило бы веселья, которого он набирался за день.

Карли улыбнулась воспоминаниям. Отец любил людей. И со всеми - будь то самый отпетый хулиган или уважаемый житель города - обращался с одинаковым уважением и достоинством. Именно поэтому он был таким хорошим мэром, и еще более прекрасным отцом. Многие из этих черт она видела и в Чейзе.

Карли, пораженная тем, что позволила себе сравнить отца с Чейзом, резко нажала на газ и едва не сбила пешехода.

- Карли! - взвизгнула мать.

- Извини, ма. - Она все еще не могла избавиться от потрясения. Чейз и ее папа? Неужели в них действительно есть что-то общее?

И сама же ответила. Да. И многое. То же потрясающее остроумие. То же врожденное сострадание к людям. Та же способность находить хорошее в любых, даже самых сложных и неприятных ситуациях.

Карли, все еще пребывая в полном смятении, припарковала машину между широкой и короткой Главной улицей, по которой должен был пройти парад, и центральной городской площадью, где потом разыгрывались основные события праздника. Карли вместе с матерью отнесли складные стулья на свое обычное место. Отсюда, с тенистой стороны улицы, у самого здания городского суда, они всегда наблюдали парад. И сейчас Карли везде видела знакомые лица.

Где, интересно, Чейз? У нее сводило живот от предвкушения и тревожного ожидания. Он непременно должен быть где-нибудь рядом. Никто из жителей Уиски-Крика не позволял себе пропустить День города, иначе проштрафившегося привлекали к организации следующего праздника.

Парад уже близился к концу, когда Карли наконец увидела Чейза. Обшарпанный громкоговоритель на стене единственного в городе банка шипел, трещал, и Карли практически ничего не слышала. До нее донеслись лишь слова «лагерь», «дети» и «Самуэльсон» - и толпа разразилась шквалом аплодисментов, даже более громкими, чем те, которыми приветствовали верховой отряд шерифа.

И вот он появился.

Верхом на Бунтаре, в окружении множества детей, которые сейчас отдыхали в Лейзи-Джейке.

Отчаянная тоска и сожаление накатили на Карли. Стиснув на коленях руки, она неотрывно следила за ним, пока он проезжал мимо, крепко обнимая восседающую перед ним белокурую малышку. Та вцепилась одной ручкой в седло, а другой неистово махала зрителям.

Чейз улыбнулся и шепнул ей что-то на ухо. Наверняка что-то очень хорошее, потому что девчушка забыла про седло, обернулась к нему и, обхватив руками за шею, расцеловала в обе щеки.

Он залился румянцем, когда на эту сцену толпа отреагировала настоящей овацией.

Карли закрыла глаза. От любви к нему разрывалось сердце. Даже сквозь плотно закрытые веки образ Чейза с маленькой девочкой в седле стоял у нее перед глазами.

Детский лагерь прошел мимо, и больше Карли уже никого не видела, погруженная в воспоминания.

Она тоже когда-то точно так же ехала с ним на одной из лошадей его деда. Он обнимал ее одной рукой, а другой направлял лошадь к их любимому месту на реке.

Ей было девять, Чейзу тринадцать, и оба они были перепуганы до полусмерти. Майку стало совсем плохо. В тот день ему делали какие-то сложные анализы, и никто не мог сказать наверняка, что сулит ему будущее.

Карли прокручивала весь день в памяти и поражалась не отчетливости воспоминаний, а тому, что она не вспомнила этот случай раньше. Одна из сестер Чейза была лучшей подругой Карли, и поэтому родители оставили ее в Лейзи-Джейк, а сами отправились в город, к Майку. Карли сидела на кухне, дожидаясь Чейза с тренировки по бейсболу.

Вернувшись, он лишь взглянул на ее бледное, помертвевшее от страха лицо - и снова вышел, чтобы оседлать лошадь. Они проехали уже несколько минут, прежде чем она набралась храбрости задать ему терзавший ее весь день вопрос:

- Чейз… А что, если… что, если Майки умрет?

- Он ни за что не умрет! - горячо выпалил в ответ Чейз. - Мы ему этого не позволим.

- Но мама с папой говорят, что он очень сильно болен. Ему нужна почка или что-то такое.

Чейз покрепче прижал ее к себе.

- Не беспокойся, кнопка, - сказал он. - У меня же две почки. Сегодня я спросил учителя биологии, и он ответил, что человеку нужна всего одна. Если Майки будет нужна почка, я отдам ему свою. Вот и все. А уж он сумеет ею воспользовать лучше, чем я.