Хуже того, ее тело и сейчас пылало от возбуждения, и от сознания этого ей хотелось бежать куда глаза глядят - и как можно быстрее.

- Карли, - тихо произнес он. Взгляд обращенных на нее синих глаз затуманило откровенное желание.

- Ты… Мы не должны… Пожалуйста, больше не трогай меня, - простонала она, шаря ладонью за спиной в поисках ручки.

С поспешностью, рожденной отчаянием, она спрыгнула с подножки пикапа и ринулась назад, туда, где ее терпеливо поджидал Джексон. При виде нее он радостно вскинулся, залаял и завилял хвостом, словно не видел хозяйку несколько месяцев.

Карли схватила его и зарылась лицом в короткую жесткую шерсть. Ей казалось, что эта дрожь, эта нестерпимая боль, разрывающая ее на части, никогда не пройдут.

За все свои двадцать семь лет она не испытывала подобной физической тяги ни к одному мужчине. Даже сейчас, сгорая от стыда и смятения, Карли не могла справиться с желанием. Человек без особых моральных принципов просто-напросто овладел бы ею, воспользовавшись благоприятным случаем, и она даже не успела бы сообразить, что произошло. Карли нахмурилась. Разве она сама не решила еще десять лет назад, что Чейз и есть именно такой человек - без каких-либо моральных принципов, лишенный даже намека на честь?

Дверца машины с шумом захлопнулась, и через несколько мгновений она почувствовала, что Чейз возвышается у нее за спиной. Карли вся напряглась в ожидании.

- Беги, моя радость. Беги, пока можешь, малышка, - сказал Чейз нарочито, сильнее, чем обычно, растягивая слова на техасский манер. - Рано или поздно ты устанешь - а я буду рядом, чтобы подхватить тебя.

И все. Он принялся выгружать их багаж, словно сжигавшая их несколько минут назад страсть была не чем иным, как привычным утренним поцелуем давно привыкших друг к другу супругов.

Карли толком не знала - расстраиваться ей от той легкости, с которой он стряхнул с себя недавнее желание, или же радоваться, что он оставил ее в покое. «Радоваться», - в конце концов решила она. Радоваться и молча благодарить за то, что он не поинтересовался, почему это женщина, якобы так яростно его презирающая, вдруг шепчет его имя в любовном порыве.

Она вздохнула, прижавшись щекой к теплому боку собаки и наблюдая за работой Чейза.

Он делал все легко и быстро, выверенными многолетней практикой движениями. Карли поразилась этому сочетанию легкости и силы. Две железные походные плитки весом фунтов по пятнадцати каждая он подхватил одной рукой. Как будто это пустые хозяйственные сумки, невольно отметила Карли.

Вытертая вельветовая рубашка натягивалась у него на плечах, когда он наклонялся за очередной поклажей, и мягкая ткань, словно в насмешку над Карли, обрисовывала выпуклые мускулы. Он был воплощением силы и мужественности от туго обтянутых старыми джинсами мощных бедер до этих его усов супермена с рекламы «Мальборо».

Она снова вздохнула. Ну почему бы ему не иметь хоть какой-нибудь очевидный недостаток - скажем, косоглазие, лопоухость или, на худой конец, выпирающий над ремнем живот? Так нет, это же Чейз Самуэльсон. Господь решил сотворить идеального мужчину и исполнил этот замысел с истинно божественной скрупулезностью, одарив свое творение всем, что только может вызывать желание в женщине. И вот он, результат. Длинные ресницы. Безупречные черты лица. Великолепное мощное тело с неуловимой грацией атлета. И глаза… о, Боже, эти глаза, способные извергать огонь или вдруг становиться непроницаемо-бездонными, полными неги и обещания, против которых не может устоять ни одна женщина.

И этому мистеру Совершенство непременно нужно было объявиться именно здесь, в самом сердце Вайоминга, чтобы превратить жизнь Карли - или, по крайней мере, следующие несколько дней ее жизни - в один бесконечно долгий урок по обузданию собственных страстей.

Он внезапно обернулся и уставился на нее, склонив набок голову. Карли вспыхнула от корней волос до самой шеи. Ясно, что он заметил, как бесцеремонно она его разглядывает. Но Чейз не произнес ни слова. Молча отвернулся, вынул ее спальный мешок из машины и опустил рядом с остальными вещами.

Карли, преодолев неловкость, поднялась с корточек и подошла поближе.

- А мне что делать?

- Ничего, - бросил он через плечо, откидывая задний борт трейлера для лошадей. - Я столько раз в жизни этим занимался, что могу навьючить лошадей даже с закрытыми глазами.

Он вывел из трейлера сначала крупного гнедого жеребца, потом кобылу в яблоках, чуть поменьше ростом, с ласковым взглядом больших глаз. Карли, не дожидаясь просьбы, подхватила поводья, чтобы Чейз смог вывести третью лошадь. Она пыталась удержаться от улыбки в ответ на его благодарный взгляд, но уголки ее рта против воли чуть дрогнули и поднялись.

Как же здесь все-таки хорошо, думала Карли, наблюдая за парой лошадей, принявшихся щипать траву у края тропинки!

- Это Искорка, - кивнул в сторону кобылы Чейз, - а жеребца зовут Бунтарь. - Он подвел и третью лошадь, небольшую, с лоснящейся, рыжей, как у оленихи, шерстью. - Кто-то из ребят в Лейзи-Джейке назвал ее Бемби, и кличка прижилась.

- Привет, Искорка. - Карли похлопала свою кобылу по крупу. В том, что Бунтарь принадлежит Чейзу, она ни на мгновение не сомневалась.

Действуя четко и слаженно, они быстро навьючили поклажу на лошадей. Оба знали свое дело, работа не требовала лишних слов, и они справились буквально за несколько минут.

Карли, уже сидя верхом на Искорке, почувствовала привычную дрожь восторженного предвкушения, сейчас, правда, смешанного с некоторой долей опасения. Она направила кобылу по тропинке вслед за Чейзом. Бемби с основным багажом на спине была привязана к седлу Бунтаря. Джексон пока послушно завершал процессию, но Карли была уверена, что он очень скоро оторвется от них и скроется в лесу в поисках зайцев или другой живности.

Первые минуты поездки она приноравливалась к лошади, вспоминая знакомое с детства чувство. В последний раз она садилась на лошадь несколько лет назад, но, как оказалось, этот навык не так легко забывается. Карли сразу же попала в ритм поступи Искорки, поводья как будто сами легли в ладони.

По обеим сторонам тропинки сочная яркая зелень подлеска пышно разрослась после весенних дождей. Сейчас густые кроны сосен заслоняли солнце, но Карли знала, что очень скоро тропинка поднимется выше границы сосновых лесов, в места скалистые и холодные, поражающие величественным и даже мрачноватым великолепием.

Она вздрогнула, предвкушая соприкосновение с теми могучими силами, которыми дышит девственная природа. Она очутится перед суровым, изрезанным морщинами лицом гор, таким же знакомым ей, как ее собственное лицо. Карли очень любила живописные зеленые уступы у подножия гор, заросшие дикой геранью и ярко-синим водосбором. Но там, наверху, где снежные мазки усеивали скалы, как капельки взбитых сливок, ей дышалось особенно легко, а кровь быстрее струилась по венам.

Чейз обернулся, проверяя, успевает ли она за ним. Карли поразило выражение его лица. «Те же чувства, наверное, написаны и на моем, - подумала она. - Тот же почтительный, благоговейный восторг».

- И сколько же ты этим занимаешься? - спросила она. - Ну, водишь группы в горы?

- Боишься, как бы я не завел тебя в дремучий лес?

- А что? Это был бы не первый случай, - парировала она.

Чейз хмыкнул.

- Хватит вспоминать прошлое. Мне ж было-то всего тринадцать, и я думал, что рожден для гор. В этом возрасте каждый считает, что способен на любые подвиги.

- Возраст тут ни при чем. Ты всегда считал, что способен на любые подвиги. - Она невольно улыбнулась, вспомнив, к чему это частенько приводило.

- Да-а, реальность самым неприятным образом время от времени ставит нас на место. - Он, видимо, хотел обратить все в шутку, но Карли успела уловить промелькнувшую в его взгляде печаль.

Ей вдруг от души захотелось отвлечь его от тех мыслей, что вызвали эту печаль.

- Но ты так и не ответил на мой вопрос, - напомнила она. - Давно ты водишь в горы туристов?