Она быстро подошла к веревке, привязанной к звонку.

— Что с ним, мисс Херст? — с тревогой спросила ее Флора. — Он болен?

— Я думаю, да. Или же совсем выбился из сил, бедное дитя.

— А нам нельзя его вымыть и уложить в постель?

Флора так вся и загорелась. Лавиния вынуждена была резко сказать, что маленький трубочист не игрушка. Отец должен отнести его домой, в какой бы бедной лачуге они ни ютились. Конечно, позднее Флора может отыскать для него какой-нибудь старый пиджачок Эдварда.

На звонок торопливо явилась Мэри, и Лавиния послала ее за миссис О'Шонесси. Миссис О'Шонесси отнеслась к странному бессознательному состоянию мальчика с полнейшим безразличием.

— Несчастный лентяй, — сказала она, встревожившись лишь из-за сажи, размазанной по всему каминному коврику. — Уже послали за трубочистом, чтобы тот снес мальчишку вниз. Там ему дадут хорошего супа, и он мигом оживет.

Теперь Флора считала себя лично ответственной за судьбу мальчика. Она потребовала, чтобы ей сообщили, что с ним дальше будет и где он живет. Она намеревалась навестить его семью, если у него был еще кто-то, кроме его грубого отца, считавшего вполне нормальным посылать такого маленького ребенка пробираться в страшных лабиринтах бесчисленных труб. Она отнесет ему теплую одежду, питательный суп и какие-нибудь старые игрушки Эдварда, если удастся уговорить брата с ними расстаться.

— Он должен играть в игрушки, а не ползать по трубам, — с жаром заявила она.

— Да, ты права, но так устроен мир, — сказала Лавиния. — Тебе одной его не переделать.

— Теперь, когда я богата, я могу сделать много.

— Для начала ты можешь выпить свой шоколад. Впрочем, я вижу, ты уже его выпила. — Лавиния взяла в руки пустой стакан. — Когда ты успела?

— Но я его не пила, мисс Херст. Я к нему не прикасалась.

— Тогда кто же это сделал? — Лавиния нахмурилась. — А знаешь, я думаю, наверное, этот скверный мальчик.

Флора в восторге ударила в ладоши:

— Правильно, наверняка он его выпил. И именно поэтому заснул. Думаю, он был голоден, хотел пить и очень устал. Я рада, что он выпил его вместо меня.

— Ты рада только потому, что тебе самой его пить не хотелось. Ну ничего. — Втайне Лавиния тоже была рада. — Мэри может принести новую порцию.

Она снова дернула за веревку звонка, но, когда Мэри вошла, о шоколаде забыли.

— Вилли Джоунза не удается разбудить, мисс. Кухарка шлепала его по щекам, щипала, отец его прямо вне себя. Он говорит, мальчишка прикидывается, ленивый маленький шалопай. Но кухарка говорит, он заболел и надо вызвать врача. И правда, голова у него так и валится набок — смотреть жутко.

— Надо вызвать к нему доктора Манроу, — заявила Флора. — Где папа? Я хочу видеть папу.

К тому времени, когда Дэниел возвратился после утреннего осмотра ферм, Уилл Джоунз успел унести своего сына домой. Тот все еще спал беспробудным сном. Когда Дэниел выслушал рассказ Флоры, он согласился с тем, что следует попросить доктора Манроу посетить дом мальчика и заняться его здоровьем. Если его свалила с ног какая-то непонятная болезнь, надо установить, что это за болезнь. Однако Дэниел склонялся к версии трубочиста, который считал, что его сын взбунтовался и ловко притворяется. Флора должна выбросить это происшествие из головы. Сегодня попозже доктор Манроу сообщит, как обстоят дела, и, если мальчик действительно болен, завтра она сможет его навестить. Но только в том случае, если болезнь его не заразна. Флора, при ее слабом здоровье, мигом подхватит заразу.

Ленч прошел в молчании. Джонатан вернулся к себе в номер в деревенской гостинице, что он делал теперь крайне редко, ибо проводил все больше и больше времени со своей «любимой» кузиной. Шарлотта же придала сказать, что у нее болит голова и она останется у себя в комнате.

Однако ленч еще не кончился, как она передумала и все-таки сошла вниз. Она как-то вдруг выросла в дверях, поочередно окидывая взглядом сидевших за стогом — Дэниела, Лавинию, Флору, сэра Тимоти и тихого мистера Буша. А затем совершенно неожиданно потеряла сознание.

Она пришла в себя только уже на кровати, куда отнес ее Дэниел. Она открыла глаза, зрачки которых были так расширены, что глаза казались не бесцветно сияющими, как обычно, а черными.

— Тебе не надо было спускаться вниз, — сказал Дэниел. Из-за снедавшей его тревоги голос его звучал резко.

— Не брани меня, — слабо отозвалась Шарлотта. — Я просто... почувствовала себя одинокой... здесь, наверху.

Ее глаза скользнули мимо Дэниела и остановились на Лавинии, и в эту минуту Лавиния ясно поняла, что Шарлотта чего-то боится. Смертельно боится. Она не могла оставаться одна, даже зная, что в соседней комнате находится Берта. Она искала ободрения даже у Лавинии, которую ненавидела.

— Я немедленно пошлю за доктором Манроу, — сказал Дэниел.

— Нет, нет. Он мне не нужен. Я не больна. Просто я совершила сегодня утром слишком далекую прогулку верхом. Это было глупо с моей стороны. Но меня уговорил Джонатан. — Она приподнялась на локте. На лице ее было просительное выражение. Похоже, она боялась и проницательного старого доктора Манроу, который мог выведать ее секреты. — Видите, мне уже лучше. Если бы я могла выпить чайную ложечку бренди. — Внезапно по щекам ее заструились слезы. — Я сожалею, что так слаба. Я ненавижу себя за это свое состояние.

Дэниел поднес ей бренди и выпрямился. Лавиния заметила, что в разговоре с женой он не употребил ни одного ласкательного слова. Он был добр, делал все ловко и умело, но держался отчужденно. Впечатление было такое, будто он как-то вдруг отказался от дальнейшей неравной борьбы с болезненными фантазиями своей жены.

— Я позвоню, чтобы Берта пришла, — сказал он.

— Нет, позвольте мне остаться с ней, — предложила Лавиния. — С Флорой за такое короткое время ничего не случится.

— Так ли? — глаза Шарлотты все еще были темными — ее одолевали тяжкие мысли.

— Может, мистер Буш сводит вас с Эдвардом на прогулку, — предложила Лавиния. — Вам это доставит удовольствие.

— Я распоряжусь, — сказал Дэниел. — Благодарю, мисс Херст. — Он на мгновение наклонился над Шарлоттой. — Постарайся отдохнуть, дорогая.

Лавиния сама не знала, что побудило ее остаться в затемненной комнате возле хрупкой фигуры, неподвижно лежавшей в постели. У нее была смутная надежда, что наедине с ней Шарлотта, возможно, заговорит. Однако минута шла за минутой, а со стороны кровати не раздавалось ни звука. Лавиния подумала, что Шарлотта заснула, но через некоторое время женщина зашевелилась и сказала, что ей холодно. Она продолжала дрожать и после того, как Лавиния накрыла ее еще одним одеялом.

— Наверное, быть мертвой очень холодно. — Эти слова были произнесены шепотом. Лавиния засомневалась, правильно ли она расслышала, хотя она и сама уже начала дрожать.

Флора, Эдвард и мистер Буш вернулись с прогулки в прекрасном настроении. Лицо у Флоры разрумянилось, а руки ее были полны листьев и ягод, которые собрал для нее мистер Буш.

— Мы спускались к озеру, мисс Херст. Мистер Буш говорит, что летом он свозит нас в лодке на остров. Да, еще знаете, мисс Херст, Вилли Джоунза пришлось положить в сельскую больницу. Доктор Манроу говорит, что он чуть не умер. Его отравили!

Лавиния, все еще подавленная после нескольких часов в затемненной комнате Шарлотты, снова задрожала, сама не зная почему. Просто Флора, как всегда, любила представлять все в мелодраматическом свете.

— Его не могли отравить. Это выдумка.

— Ничего подобного, мисс Херст. Он ел ягоды, которые растут на изгородях. Доктор Манроу говорит, это очень опасная привычка. Я хочу пойти навестить Вилли в больнице. Можно, мисс Херст?

— Ну что ж, может быть, завтра. А зачем ты пойдешь?

— По-моему, его отец слишком жестоко с ним обращается, заставляя забираться в эти темные трубы и при этом держа его впроголодь, так что ему приходится есть ядовитые ягоды. Я хочу ему сказать, что не сержусь на него за то, что он выпил мой шоколад. И, кроме того, Эдвард пообещал отдать ему кое-какие игрушки.