Элиза страстно клялась, что она этого не делала и что леди Тэймсон подарила ей брошь.

— Она хотела, чтобы эта вещь осталась у меня, мадам, — заявила она Шарлотте. Некрасивое лицо пожилой женщины горело от волнения и негодования. Она прожила в прислугах долгую безупречную жизнь, и ее никогда еще никто не называл воровкой. — Она сказала, что я была добра к ней и умоляла принять брошь. Это был подарок на память. Я не хотела брать, мадам. Клянусь, я говорю правду, но она ужасно расстроилась бы, если бы я не согласилась.

Лицо Шарлотты было холодным и неумолимым.

— Думаю, что и мисс Херст получила брошку. Так, мисс Херст? В благодарность за то, что помогли моей тетке составить это постыдное завещание?

Лицо Лавинии вспыхнуло.

— Разумеется, ничего я от нее не получала. Здесь речи не могло быть о каком-либо подкупе.

— В таком случае что означал подарок, преподнесенный Элизе? Знак любви? Ну как я могу поверить в это? Если моя тетка сделала ей столь ценный подарок, это могло произойти только потому, что ее уговорили его сделать. Она была старая, и разум ее все больше слабел. Не сомневаюсь, что ее ничего не стоило уговорить. Но это все равно что украсть.

Элиза, прошедшая долгую школу покорности, оказалась пылким противником, когда ее до этого довели. Она высоко подняла голову в белом чепчике, и негодующие слова так и хлынули из ее уст:

— Если хотите знать, мадам, миледи сказала, что вряд ли я получаю большое жалованье, так что я могу продать брошь. Это принесет мне приличную сумму, которая пригодится на черный день. Вот вам истинная правда. Но поскольку мадам никогда мне не поверит, а моей бедной леди здесь нет и она не может подтвердить, что я говорю правду, я заявляю вам о своем уходе. Я не останусь в доме, где меня называют воровкой.

Лавиния в ужасе запротестовала, но Шарлотта жестом приказала ей замолчать.

— С вашей стороны это очень разумно, Элиза. Вы избавляете меня от необходимости вас уволить. Можете считать, что вам повезло — ведь я могла вызвать полицию.

Элиза протянула руку к броши, лежавшей между ними на столе. С новой для нее смелостью она сказала:

— В таком случае я забираю свою собственность, мадам.

— Ничего подобного вы не сделаете.

— Тогда я желаю повидаться с хозяином. Думаю, он мне поверит. Может, он удивится, каким это образом мои личные вещи подверглись обыску в мое отсутствие. Я не привыкла работать в домах, где происходят подобные вещи.

Какое-то мгновение казалось, что у Шарлотты начнется один из ее диких припадков. Она яростным движением руки швырнула брошь в сторону Элизы со словами:

— Да забирайте вы эту несчастную безделушку. Ваши ящики обыскали потому, что при составлении описи имущества моей тетки оказалось, что одной броши не хватает. Обыск был произведен по указанию мистера Маллинсона. Если бы брошь не нашли среди ваших вещей, ящики мисс Херст тоже были бы обысканы. Это звучит достаточно убедительно для вас? — Привычным жестом, выражающим состояние крайней усталости, она прижала пальцы к вискам. — Вся эта история надоела мне до ужаса. С момента прибытия сюда моей тетки у нас были одни только неприятности. Жаль, что она не умерла в Венеции. Одна в своем дворце. Почему вы так на меня смотрите, мисс Херст? Ведь все равно она умирала. Разве что-нибудь изменилось бы, умри она несколькими неделями раньше? Вы скажете, что в этом случае моя дочь не получила бы наследства. А теперь старая дама оказалась не в той могиле, где ей следовало бы оказаться.

— Что вы такое говорите, миссис Мерион? — вскричала Лавиния. — Леди Тэймсон покоится там, где ей следовало, — в могиле своего сына.

Шарлотта бросила на нее быстрый удивленный взгляд, как если бы только сейчас ясно поняла смысл своих собственных слов.

— Я просто имела в виду, что слишком она уж переняла чужеземные нравы, перестала быть настоящей англичанкой. Возможно, ей под кипарисами было бы лучше. Так или иначе, я сделала все, что могла, и как меня за это отблагодарили? — Голос ее стал жестким и холодным. — Почему вы стоите там и смотрите на меня, открыв рот, Элиза? Я хочу, чтобы вас сегодня же не было в доме.

Лавиния была расстроена больше Элизы. А сама старая служанка, успокоившись, вроде бы даже радовалась тому, что уходит.

— Не жалейте обо мне, мисс Херст. Я думала, все равно кончится чем-нибудь этаким. Хозяйка обязательно прознала бы насчет брошки, и я предвидела, что она ни за что не поверит, что мне ее подарили. А ведь я ее вовсе не хотела. Миледи просто умоляла меня ее принять. Она сказала, что никак по-другому не может меня отблагодарить, — Элиза подняла свой передник к глазам. — Бедная моя миледи. Я просто ужас как тоскую до ней — право слово. Все прислушиваюсь к ее колокольчику, но он больше не звонит. Мне лучше уйти отсюда, мисс Херст.

— Но устроитесь ли вы на другое место? — Лавиния не стала говорить, что она слишком хорошо знает, как трудно начинать жизнь сначала, когда на прошлое твое брошена тень.

Однако Элиза и тут проявила удивительное философское спокойствие:

— Не волнуйтесь. Сначала я немного отдохну. Я не отдыхала, можно сказать, с детских лет. Но мне жалко будет расстаться с вами и с Флорой. Не думаю, что и вы навсегда останетесь здесь, но надеюсь, вы поможете мисс Флоре пережить эти беды.

— Беды?

— Ну, то, что она не ходит и прочее, — с излишней торопливостью пояснила Элиза.

У Лавинии осталось странное впечатление, что она совсем не это имела в виду. Как-то вдруг и Элиза стала загадкой. Она отказывалась сказать еще хоть словечко и в течение одного часа успела уложить свои вещи и удалиться. Она заявила, что у нее есть сестра в Норфолке — она поедет туда и поживет у нее. Она настояла на том, что пойдет в деревню пешком. Лавиния проводила глазами ее маленькую квадратную фигурку. Согнувшись под тяжестью плетеной багажной корзины, она проковыляла по подъездной дорожке и скрылась из виду. Внезапно Лавиния вспомнила о незнакомой женщине, которая приходила повидаться с леди Тэймсон и назвалась ее старой прислугой. Она почти все забыла об этом эпизоде. Однако теперь он всплыл в ее памяти, и ее охватило недоумение. Недоумение и тревога. Вряд ли, думала она, ей суждено когда-либо вновь увидеть Элизу.

Она не знала, что Джонатан Пит стоит за ее спиной, пока не услышала его знакомый насмешливый смех. Сколько времени он так простоял, неизвестно.

— Не опасаетесь ли вы, что то же самое в один прекрасный день произойдет с вами, мисс Херст?

Она поглядела в его издевательски прищуренные глаза.

— Это ваших рук дело! — воскликнула она. — Вы велели миссис Мерион обыскать вещи Элизы.

— Разумеется, я дал своей кузине совет. Как-никак эта побрякушка стоит несколько сот фунтов. Слишком много для прислуги. Очень жаль, что ей все-таки удалось ее унести. Право, Шарлотта слишком снисходительна.

— Что вам в этом доме надо, мистер Пит?

Он любил открытые атаки. Глаза его блеснули.

— Мистер Пит? Все еще такая отчужденность? Меня зовут Джонатан. Что мне надо? Мне нужен ваш ответ, маленькая моя. Среди прочего... — Он свистнул сквозь зубы. — Среди прочего.

Теперь Лавиния уже не сомневалась, что он был лично заинтересован в пропавшей брошке, так же как и в некоторых других вещах, принадлежавших леди Тэймсон. И он, и Шарлотта. В чем состоял их заговор?

Дэниел наверняка был осведомлен об увольнении Элизы, но Лавиния не могла узнать, что он думает по этому поводу. Она знала только, что из Дувра был направлен банковский посыльный, который вместе с мистером Маллинсоном увез в запертом ящичке все драгоценности леди Тэймсон. Они должны были быть помещены на хранение впредь до совершеннолетия Флоры. Девочка была несколько огорчена, так как мысленно представляла себя делающей то, что, бывало, делала ее бабушка, время от времени жаловавшая какую-нибудь ценную вещицу тому, кто ей угодил. Однако она вскоре позабыла об этом, увлекшись распаковыванием своих лондонских покупок. Она специально пригласила Эдварда полюбоваться ее щедростью.