Лос-Чорос является также местом и другой встречи, которая начнет своего рода мини-революцию. Селия организовала встречу Фиделя с американским журналистом Гербертом Л. Мэтью из Тайм, одного из наиболее уважаемых в Соединенных Штатах издания. Фидель понимает интерес, который представляет это интервью для Движения, оно, без сомнения, будет распространено по всему миру и возвратится бумерангом к Батисте. Он немного блефует, заставляя журналиста думать, что командует большим числом людей, чем на самом деле. В орлиное гнездо Ла-Плата, откуда он проводит операции и куда привел Мэтью, прибегает запыхавшийся посыльный и докладывает по подготовленному заранее сценарию:

— Команданте, прибыл связной колонны № 2.

— Пусть подождет, — отвечает команданте с поистине королевскими интонациями.

Эта история очень забавляет Че. Тем не менее Мэтью готовит всемирную «бомбу». В заключение своей статьи он пишет: «По тому, какой оборот принимает дело, генералу Батисте будет трудно покончить с восстанием Кастро. Единственная надежда диктатора в том, что полк его армии разгромит молодого командира повстанцев и его штаб-квартиру и уничтожит их. Но сомнительно, что это произойдет…». В Гаване статья, в то время переданная средствами массовой информации полностью, без цензуры, произвела эффект бомбы, как Кастро и предполагал.

Мэтью уехал, возобновляются переговоры в долине с представителями Национальной Директории. Среди сподвижников Батисты уже начались разногласия. Пусть Долина помогает Горе, это лейтмотив речи Фиделя. С помощью нимф Революции — Селии, Вильмы и Хайде — люди долины должны будут вторить фиделистам, потому что, как отмечает Че в своих записных книжках: «Невероятно, чтобы восстания по всему острову вспыхнули одновременно».

В момент, когда два потока стремительно сливаются в один, вновь появляется на сцене Ефимио. На этот раз предателя задерживают сходу. Альмейда и Камило обыскивают его. При нем Р-45, три гранаты и пропуск из Кастиласа. Чувствуя, что пропал, он валится в ноги Фиделю и просит у него не прощения, зная, что это бесполезно, — но чтобы тот убил его собственноручно. В тот же миг вспышка взрывает темноту, гремит выстрел… Ефимио падает. Один находчивый барбудос не дал своему командиру испачкать руки. Врач Мануэль Фарардо пытается поставить крест на могиле, но Че против — это святотатство. Ножом вырезает знак на дереве, под которым зарыт Ефимио-предатель…

Фиделисты вновь возобновляют свой бесконечный марш. Вечером, прежде чем погрузиться в чтение, Че обходит лагерь, поддерживая уставших, где словом, где ласково похлопывая по спине совсем юного парнишку, недавно вступившего в отряд. Конечно же, он часто думает о своих двух Ильдах. Малышке 15 февраля исполнился год. Начала ли она говорить, ходить? Ночью в Сьерра-Маэстре, глядя на звезды, он сочиняет поэмы, посвященные ей.

Медленно продвигаясь в джунглях с помощью мачете, преследуемый армией, отряд вновь готов к действию. Его благополучно догоняют Жиль, Сотолонго и Рауль Диас, уцелевшие после расправы при Алегриа-дель-Пио. Они прибывают как нельзя кстати, в момент, когда время от времени кое-кто, пришедший из долины, покидает их, не способный вести войну на высоте, переносить трудности преследуемых. Подкрепление ожидается в первой неделе марта.

В своем блокноте Че записывает: «Приступ астмы!» Когда у него есть лекарство, он подавляет болезнь сразу, как только чувствует первые признаки. К несчастью, со времени воздушного налета у него их нет. Правда, Селия обещала передать. Незадолго до этого Эрнесто сразила малярия. Он выздоравливает благодаря хинину, астма же превращает его легкие в пылающий горн. Снова он должен призывать внутренние резервы, чтобы не выйти из строя. 27 февраля колонна делает остановку, это позволяет ему немного прийти в себя. К вечеру 28-го Универсо Санчес, юркий как пума, спускается с дерева, откуда рассматривал окрестности. Он обнаружил авангард неприятельской колонны.

— Не знаю, сколько их. В первой группе по меньшей мере сто. Они идут сюда по дороге на Лас-Вегас.

Предстоит перебраться на другую сторону вершины, прежде чем солдаты перекроют проход. Именно сейчас измученный приступом Че прокаливает иглу, чтобы сделать себе укол, — и вдруг падает без сознания. Пригвожденный к земле, еле живой — символическая картина для тех, кто видит в нем партизанского Христа. В грудной клетке неистовствует дракон. Он не только не может идти, у него нет сил приподняться. Стонет, широко раскрыв глаза. Один из его соратников по Гранме,Луис Креспо, наклоняется над ним, трясет и бубнит в ухо:

— Че, шевелись, они приближаются, идем, вставай!

Ничего! Блуждающий взгляд, Че совсем отключился. Гуахиро меняет тон:

— Ну, дерьмовый аргентинец, ты наконец поднимешь свою задницу? Я заставлю тебя идти!

Даже это — на самом деле, обычный язык барбудос — не срабатывает. Гуахиро, не видя ничего лучше, взваливает Че на спину. Под первыми же выстрелами Креспо вынужден плюхнуться на землю и ползти с драгоценной ношей, которую, правда, теперь он тянет за руки. Бойо, полуразвалившаяся хижина, служит убежищем. Гуахиро укладывает Эрнесто на живот, в позицию для стрельбы, на случай если вдруг появится патруль. Ночь приходит как великая спасительница. Понемногу приступ стихает, Че оживает и осознает, что Луис спас его. Колонна барбудос далеко, солдаты Батисты еще дальше, как надеются они. Через несколько часов, восстановив силы, Че показывает спасителю, что ему лучше. Они достают компас, смотрят на небо, снова в путь.

Когда Че почувствует себя относительно хорошо, он спросит:

— Зачем тебе было рисковать собой, чтобы спасти меня?

— Мой отец был астматиком. Еще малышом я видел, как он мучался, для меня это было такое горе. Я думал о нем, вот и все.

Че по-своему отблагодарит его, заставляя произносить слова полностью, а не «по-гуахиро», наполовину. Позже в Камагуэй Луис Креспо расскажет писателю и архивисту Кубинской революции Мариано Родригесу Эррере, большому другу Ильды Гевара в Движении 26 июля: «Он потратил много сил, чтобы выйти из болота после высадки, а дорога, по которой мы шли, становилась все круче, и я сказал Че: «Дай мне твой мешок, я понесу». Он ответил, что прибыл на Кубу воевать, а не жаловаться».

Пока Че терзала болезнь, радио сообщило важную новость для барбудос — статья Мэтью выстрелила так, что министру обороны пришлось заявить:

— Слишком много разговоров о действиях так называемых террористов и об интервью Фиделя Кастро. Так вот! Интервью — обман и провокация.

Фиделисты обсуждают это, радости нет конца, когда Креспо и Че догоняют их. Еще новость! Гораздо менее приятная: Франк Пайс вроде бы в тюрьме в Сантьяго. Фидель уже выпустил манифест. Призыв к народу Кубы, которой будет распространен по всему острову. А в Гаване Батиста под влиянием своего штаба упрямо не отступает: Фидель Кастро мертв!

В манифесте последний заверяет: если это необходимо, мы будем бороться в Сьерра-Маэстре хоть десять лет. Че сломлен астмой, партизаны изнурены, худы, грязны, число их уменьшилось до восемнадцати со времени Гранмы— Фидель блефует, как в покере, на острове подтянули животы: не важно, что сегодня пустой желудок, ведь завтра мы завоюем хлеб и свободу? Фидель пытается сыграть роль миротворца между различными партиями и тенденциями, у которых точкой соприкосновения является желание освободиться от диктатора Батисты. Возникает идея всеобщей забастовки, которая парализует страну и покажет тирану, что у него нет другого выхода, как сложить полномочия.

Когда чего-то не хватает, главное — справедливо поделить продовольствие, и Че, как всегда, скрупулезно следит за этим. У подножия Туркино около рыбацкого поселка Окухаль партизаны готовят соль для барбудос, которая позволит им сохранить говядину, но не свинину, так как свиней съедают сразу после того как зарежут. Однажды в начале марта Эрнесто и еще пятнадцать человек спускаются в поисках драгоценных продуктов питания. По возвращении в лагерь с двадцатипятикилограммовым мешком на спине каждый Че присоединяется к своему отряду за общим столом. Повар, новичок, подает всем по два бифштекса и три куска маланги. Когда подходит очередь Че, он кладет ему в железную тарелку три бифштекса и четыре куска маланги. Лучше бы он этого не делал! Тарелка летит как бумеранг к повару: «Забери назад, черт побери! Направь свое рвение, чтобы обезоружить врага. Готовить обед для партизан — слишком много чести для тебя. Подхалим!»