Майор заметил, что сталкеры осматриваются и, пока никто не видел, сжал правую руку в кулак, повернул ее тыльной стороной к лицу и резко отвел назад, будто хотел кого-то ударить локтем. На самом деле эти движения Гордицына составляли жест, при котором обычно говорят «yes», когда осуществляется что-то давно желаемое. По его лицу можно было прочесть - смотрите, какой я молодец - так все организовал! Обычно всегда строгий майор сейчас был весел. Жаль, что подчиненные этого не видят. Они бы изрядно посмеялись над ним - такой жесткий командир, а веселится на службе, будто ребенок.

- Рядовой Морозов! - Сделав каменное лицо, рявкнул Гордицын. - Живо сюда!

Морозов мгновенно подскочил и вытянулся по струнке, ожидая дальнейших распоряжений.

- Отведи этих двоих в хозблок и выдай им гражданскую одежду!

- Есть! - рядовой развернулся на месте и быстро пошел. Сталкеры, переглянувшись, последовали за ним.

- Что еще за спектакль? - тихо, чтобы солдат не услышал, спросил Григорий.

- Понятия не имею. - Шепотом ответил Мертвец. - Я не служил в армии, поэтому не знаю, как там все поставлено. Может, так везде.

- Когда я служил, такого цирка не было, - прокомментировал его слова Бородин, но Мертвец уже не слушал. Сейчас он думал о том, все ли взял и был полностью поглощен рассуждениями.

Рядовой остановился у двери, покрытой желтой облупившейся краской, вытащил из кармана ключ и, засунув его в замочную скважину, два раза повернул вправо. Замок щелкнул, и Морозов, потянув на себя дверь, открыл хозблок. Пропустив вперед сталкеров, он, не заходя в помещение, сказал:

- Ваша одежда лежит слева. За размеры мы не ручаемся - Сидорович точно не сказал, у кого какие.

- Это не проблема, - сухо ответил Бородин, чуть повернув голову.

Мертвец закрыл дверь, да так резко, что Морозов еле успел отскочить в сторону. «Что еще за псих?! И вот такие возвращаются на Большую Землю! Мать моя, женщина! Куда катится этот идиотский мир?!», - подумал рядовой, вертя на указательном пальце ключ.

Сталкеры, надо сказать, ожидали худшего. Они были уверены, что солдаты не сильно позаботятся об одежде. На деле же результат превзошел все их ожидания. Шмотки были чистыми, выглаженными и сильно пахли стиральным порошком. Прямо как дома.

Через пять минут сталкеры переоделись. Теперь они внешне ничем не отличались от обычных людей. Последним, что делало их сталкерами, были комбинезоны марки «Белая Дельта». Казалось, только вчера они получили их на Мертвых Болотах! А с тех пор уже прошло полтора года. С комбинезонами они расстались охотно и холодно. Бородин, так толком и не поняв, что за «Белая Дельта» и с чем ее едят, снял экипировку, скомкав, бросил на пол. Мертвец же успел так возненавидеть «Белую Дельту», что, избавившись от костюма, вздохнул с облегчением. Сталкеры посмотрели друг на друга. Григорий не узнал человека, стоявшего перед ним.

Мертвец как-то странно смотрелся в гражданской одежде. Бородин невольно вспомнил один момент из далекого детства. Он был в цирке с родителями и навсегда запомнил из всего представления медведя, одетого в желтый сарафан. Сейчас, смотря на Мертвеца, Бородин испытывал схожее ощущение. Вроде бы его другу и шли темно-синие кроссовки, черные джинсы и серая кофта с капюшоном, но в тоже время смотрелся он в этой одежде неестественно.

Григорий выглядел в гражданских шмотках гораздо лучше. Красный свитер, штаны цвета хаки и белые кроссовки; эта одежда была ему к лицу. За годы, проведенные в Зоне, Бородин подрастерял свои привлекательность и обаяние, но в этой одежде они сами по себе начали восстанавливаться до прежнего уровня. Да и сам Григорий ощутил запах близкой свободы и непреодолимое желание вернуться в родной дом, где его до сих пор ждут, и страх… страх перед тем, что неминуемо случиться позже. А Мертвец… Он больше походил на заготовку для человека, которую зачем-то нарядили.

- Пошевеливайтесь! - Крикнул с улицы рядовой. - Автобус ждет!

Сталкеры вышли и сразу увидели транспорт - стандартный, ничем не примечательный «пазик». Такие есть почти в каждом городе. Когда дверь открылась, сталкеры пошли к автобусу, ни разу не оглянувшись. И правильно. Зона, несмотря на всю свою опасность и нелюбовь к людям, стала для них родной и близкой. А зачем оглядываться? Чтобы в последний раз посмотреть на нее? Можно, конечно, только вот это вызовет в сталкерах лишнюю, тяжелую грусть. А им сейчас и так не весело. Как говорится - долгое расставание - лишние слезы. А такое, казалось бы, неважное действие, как оглянуться назад, пусть, даже на миг, продлит разрывающее душу расставание на этот самый миг.

В «пазике» уже сидели двое. Один - молодой парень в военной форме, должно быть, отслужил и возвращается домой. Второй - седовласый мужчина лет пятидесяти, в больших очках и ноутбуком на коленях. Видимо, ученый, поглощенный научной работой. Он сидел в задней части автобуса, чтобы ничто не мешало, и беспрерывно стучал по клавиатуре. Возможно, ученый сделал важное открытие и сейчас доводит свой отчет до ума, чтобы позже обнародовать его на конференции.

Сталкеры сели около двери на двойное сиденье. Они были угрюмы, будто только что посетили похороны близкого человека. Впрочем, так и есть - для Григория умер сталкер по прозвищу Бородин, а для Вовы - Мертвец. Но если первый уже начал вспоминать родной город, дом, подъезд, этаж, квартиру, семью, то второй ничего не вспоминал. Его голова была пуста, как полый шар. Он не знал, что будет делать дальше. Вова не хотел даже думать об этом. Ему теперь все равно. Сталкер по прозвищу Мертвец умер, оставив тело в полном распоряжении человека. Но человек пока еще не вышел из комы, затянувшейся на долгих два года, таких ярких и насыщенных опасностью.

- Куда отправишься с перевалочного пункта? - холодно спросил Григорий, смотря строго в пол, устланный грязными резиновыми ковриками.

- Для начала выберусь с Украины. - Ответил Вова, повернув лицо к окну. - А там - по обстоятельствам.

- Значит, вместе поедем в Киев… - сказал Григорий. Он и сам не мог понять, к чему произнес эту фразу.

Владимир внимательно смотрел в окно. Его тоскливый, но внимательный взгляд смотрел на все, что было по ту сторону стекла. «Зона… Я вижу тебя в последний раз. И ты меня тоже…», - мысленно говорил он. Нет. Совсем не так ему представлялось прощание с Ней. И с Ней тоже. А что будет с последней? Ответа на этот вопрос Вова не знал. А что будет с ним? Над этим вопросом человек предпочел не думать.

Зона смотрела вслед уходящему автобусу. Ее красивые, но такие коварные, глаза налились тоской и слезами. Она была раздосадована тем, что так и не попрощалась со сталкером по прозвищу Мертвец. Он никогда не стремился стать героем, но, так или иначе, именно он останется в ее вечной памяти. Зона была благодарна ему за все и просто была обязана хоть как-то отплатить. Она знала, что сделает. Она будет оберегать Ее. До тех пор, пока Та будет рядом.

Когда автобус скрылся за поворотом, Зона потеряла всякую связь с Мертвецом и Бородиным. Нить аномальной энергии с каждым метром ослабевала, становилась все тоньше и, в конце концов, оборвалась. Зона редко печалилась о тех, кто ее покидал, но Мертвец - особый случай. Она только что потеряла двоих, но скоро придут другие. Много других. Но среди них не будет Его - сталкера, по прозвищу Мертвец.

Эпилог

Теряя близких, мы теряем себя… Порой такие потери наносят нам тяжелый удар, от которого можно и не оправиться. Но жизнь продолжается, несмотря ни на что. Нужно двигаться дальше, бороться, показывая судьбе силу своего духа, стремление идти вперед, пусть и не так уверенно, как раньше, пусть и с опущенной головой. Нам следует продолжать этот нелегкий, а порой и опасный процесс…

Мертвец, чуть повернув голову вправо, смотрел на капли только что начавшегося дождя, которые без страха, будто камикадзе, разбивались о грязное стекло автобуса. Дождь… Он уже не такой… Он уже совсем обычный. «Странно, раньше я не замечал этого. Оказывается, как сильно отличается этот дождь от дождей Зоны…», - размышлял сталкер, поглаживая сумку, в которой лежали артефакты. Артефакты… это, пожалуй, единственные вещи Зоны, которые отправятся с Мертвецом на Большую Землю - туда, где не испытываешь постоянного напряжения, где не каждый темный угол и поворот может оказаться последним… На Большой Земле эти вещи будут еще ценнее. Они - важное значение для науки; артефакты там любят, но относятся к ним с трепетом и опаской. Артефакты можно взять в руки, подержать их, спрятать в ящик… Два ломтя мяса. Согласитесь, довольно скромно для сталкера, который находил и душу, и черного паука. Дело в том, что Мертвец никогда не гнался за деньгами. Он ходил в рейды больше для себя, чем для гонорара. Особо редкие и просто ценные вещи, которые сталкер накопил за два года, хранились в его личном контейнере. Мертвец их откладывал не на черный день, а потому, что просто не умел и не хотел тратить деньги. Он вообще имел скромные запросы, поэтому и не швырялся большими суммами направо и налево, покупая всякое барахло. Исключение - снаряжение и оружие, но здесь по-другому никак - хочешь выжить и топтать Зону - изволь раскошелиться на хорошую экипировку и ствол. Можно, конечно, этого и не делать, но тогда далеко не уйдешь или вовсе не пройдешь. «Зачем я вообще взял эти артефакты?», - спрашивал себя сталкер. Он не мог ответить на этот вопрос. Наверное, дело в том, что Мертвец хотел забрать в обычный мир частичку другого мира, ставшего ему родным, мира, в котором он ощутил всю полноту свободы. Ему можно было и не брать артефакты потому, что он сам - частичка Зоны, и она никогда не исчезнет из него. Вообще, только единицы навсегда возвращались на Большую Землю. Однажды побывав в Зоне, практически невозможно свести ее татуировку с души. А Мертвец, помимо татуировки на душе, сделал в Зоне много вечных рисунков на теле - татуировки покрывали его руки от предплечий до лопаток. Эта метка Зоны постепенно берет под контроль разум, и человек возвращается. Чаще всего он даже не помнит, что делал на Большой Земле после того, как вернулся. Человек будто впадал в кому и просыпался только тогда, когда аномальная энергия вновь оживит его сталкерскую сущность.