Скотт вздохнул.

— Я сам ничего не знал. Ты думаешь, о таких вещах объявляют заранее? Банкрот бросает бомбу — осколки летят во все стороны. Даже партнеров не всегда ставят в известность. Я знал о некоторых финансовых затруднениях, но не предполагал, что дела так плохи. Надеялся, смогу контролировать ситуацию. — Он залпом осушил стакан.

— Значит, ты предполагал и ничего не сказал?

— Не хотел зря тревожить.

— Понятно, каждый сверчок знай свой шесток! Но я уже не в том возрасте, когда оберегают от трудностей окружающего мира. И ты это знаешь прекрасно. Почему не предупредил?

— Почему, почему… Мы в викторину играем, что ли?

— Ах, извините! Да как я смею интересоваться благополучием мужа! Я полагала, в нашей семье жена имеет право выражать некоторое участие.

— Я просто не хотел волновать тебя, — миролюбиво похлопал ее по плечу Скотт.

Но Эйлин вздрогнула.

— И только? Или есть другие причины?

— Какие еще причины? Что с тобой? Какие-то смехотворные претензии…

— Прошу прощения. Наверное, мне лучше заткнуться и перейти к выписыванию чеков!

— Какого черта, что ты хочешь, в конце концов?! — загремел Скотт. Глаза его метали молнии.

— Очевидно, я гожусь лишь на то, чтобы смехотворно жаловаться да платить денежки. Только вот денежки Крэнстонов никак не смехотворные. Так сколько тебе нужно, чтобы спасти «Сплендор»?

— Ага, вижу, все уразумела!

Он опять шагнул к бару, отвинтил пробку и наполнил стакан.

— Зачем же скромничать? — с издевкой спросил Скотт, окидывая ее фигуру откровенным взглядом. И вдруг резким движением развернул Эйлин к себе лицом. — Ты у нас и еще кое на что годишься!

Глаза Эйлин презрительно сощурились.

— Как тебе повезло! Стало быть, в нагрузку к фиктивному браку ты приобрел некоторые льготы? Так почему бы ими не воспользоваться?

— Тебе так же нравилось заниматься любовью, как и мне! Не вздумай отрицать!

— Ну, зачем же? В постели ты весьма неплох. Но дело-то совсем в другом.

— Значит, в злополучных крэнстоновских деньгах? Не знал, что в твоем умишке рождаются подобные соображения!

— Посмотри мне в глаза и поклянись, что отец не вкладывал денег в ваш проект.

— Черта с два!

— Ха! Я так и знала! Ты женился ради денег! Теперь я не так слепа, как несколько недель назад.

— И я тоже! Благодарю за участие!

Его реакция больно хлестнула по самолюбию. Эйлин надеялась, что Скотт отметет подозрения, представит свою версию событий, а вместо этого он оскорбил ее. Его поведение подтверждало самые худшие опасения. Значит, он и впрямь женился по расчету? Эйлин чувствовала, как в ней закипают боль и ярость.

— Убирайся! Я не хочу тебя терпеть — ни в своем доме, ни в своей жизни!

— Ничего подобного. Я остаюсь, — глумливо усмехнулся Скотт, — Расставаться с тобой не входит в мои планы. Ты же сама сказала, мне необходимо поддерживать отношения с твоей семьей, чтобы выпутаться из переплета. А раз ты заключила сделку, изволь соблюдать условия. Думаю, ты не станешь отрицать: я их выполняю.

И он опять вожделенным взглядом начал поедать ее тело.

Какой наглец! Развлекаясь с ней в постели, он еще требует деньги за ее обслуживание!

Эйлин даже щеку закусила, чтобы не расплакаться. Значит, подтвердились ее страхи и сомнения!

— Презренное ничтожество! — прошипела она.

— Ничуть. Я реалист, только и всего. У нас деловое соглашение, и тебе, черт возьми, придется с этим считаться! Сейчас ты мне нужна.

— А когда перестану?..

— Всему свое время, — жестко произнес Скотт. — Я не нуждаюсь в особой женской преданности. Но мне хватает бракоразводных процессов на работе!

— И ты собираешься остаться, чтобы поправить финансовые дела, а потом все-таки развестись?

— Вот именно.

— Какие еще пожелания?

— Никто не должен знать ни о разговоре, ни о конфликте. Поняла? Никто!

Эйлин глядела на него сузившимися от ненависти глазами. Ей очень хотелось убить его. Нет, она не унизится до истерики, не доставит ему удовольствия!

Эйлин глубоко вздохнула.

— Ну что ж, — холодно ответила она. — Я, конечно, не в силах выкинуть тебя вон и не собираюсь вызывать полицию, чтобы не позорить себя и свою семью. Но больше не рассчитывай на развлечения.

— Посмотрим, — возразил он и направился к ней.

— Что ты делаешь?

— А ты как думаешь?

Она почувствовала запах виски и уловила в его глазах такое же бессильное бешенство, какое испытывала сама. На миг Эйлин показалось, что Скотт хочет ее ударить.

— Будь ты проклята! — выругался он, в то время как его руки с силой притянули се, а губы безжалостно смяли ее рот.

Эйлин пыталась вырваться, противостоять его страстному натиску. Она не желала быть его любовницей! Но ее яростное сопротивление постепенно уступило его опытным утонченным ласкам. Эйлин презирала себя за слабость, обратившуюся в жгучее желание. Он отнес ее в спальню. И вновь, не помня себя, она вскрикивала от страсти, молила о более изощренных ласках и ощущениях, вновь возносясь выше и выше по головокружительной любовной спирали… И вот уже ее тело выгнулось дугой в последнем, оглушительном и освободительном аккорде!

И сразу же, чересчур поспешно, Скотт отодвинулся от нее и лег навзничь на другом конце широченной кровати. Их разделяла пустота. С мерзким чувством, что ее использовали, Эйлин пошла в душ.

Струи горячей воды упруго стучали по спине, унося мыльную пену. Она была обессилена и морально унижена. И что теперь? Делать вид, что ничего не произошло?

Но ведь все круто изменилось! Да, она разочаровалась в Скотте, однако не могла вычеркнуть его из своего сердца. И понимала, что это навсегда.

А как она спокойно жила до знакомства со Скоттом! И зачем переживала, что до тридцати лет ни разу не влюблялась? Да Эйлин и врагу не пожелала бы такой любви! Постоянно саднящей боли, о которой она и не подозревала. И в то же время, по иронии судьбы, она не представляла себе жизни без Скотта.

Когда Эйлин вернулась в спальню, муж уже ушел. В ту ночь он вообще не вернулся домой. Эйлин легла спать, но до самого рассвета ворочалась с боку на бок, впав под утро в тяжелое забытье. Разбуженная будильником, она вспомнила вчерашнее и вмиг почувствовала безысходность. Может, я несправедлива к Скотту? — подумала она. Да нет же, он сам признал ее правоту. И все-таки обидно, что ей не удалось вызвать его на откровенность. Почему Скотт отказался объясниться с ней? Она не заслужила такого безразличия. Но как разговаривать после жуткого нагромождения обидных слов и оскорблений? Хранить полное молчание? Однако Эйлин не может жить в такой обстановке!

Мужу, по всей видимости, это удавалось запросто. Эйлин позвонила ему в десять. Он еще не пришел в контору. Она попросила передать, что волнуется и ждет дома. В три снова набрала номер.

— Мистер Митчел не может подойти к телефону, — извинилась секретарша.

Наконец в шесть Эйлин дозвонилась.

— Ты придешь домой?

— Почему столь трогательное внимание? — холодно спросил Скотт.

— По-моему, нам нужно поговорить.

— Я беседовал весь день. Устал.

— Как хочешь, — вздохнула она. — Но тебя ждать?

— Специально — не надо.

В одиннадцать вечера Эйлин услышала, как к дому подъехала машина. Она уже лежала в постели, в комнатах было темно. Может, встать? Нет, лучше сделать вид, что давно спит: Бог свидетель, ей не до выяснения отношений. Эйлин слышала, как Скотт бродит по дому, разговаривает с Камиллой, открывает холодильник. Потом послышались звуки телевизора.

Примерно через час Скотт появился в спальне. Он не зажигал света, но и в темноте отчетливо выделялась его фигура. Эйлин наблюдала, как он раздевается, аккуратно развешивает на стуле вещи. Обнаженное мускулистое тело чуть белело в свете луны.

Он забрался под прохладную простыню. Эйлин уловила мягкий запах зубной пасты и слабый аромат лосьона. Ей захотелось дотронуться до него, успокоить и успокоиться самой. Но она боялась почувствовать отпор. Скотт отвернулся, и вскоре она услышала его ровное дыхание. Но сама Эйлин не могла заснуть почти до утра…