— Звонили люди, разные, справлялись о тебе.

Пэтти отметила про себя, что бабушка Кэтти постаралась сообщить это как можно мягче. Должно быть, звонили те, кому Пэтти задолжала. Вернее, те из них, которым неизвестен номер ее мобильного телефона, потому что с другими она успела переговорить утром.

Заметив напряженный взгляд бабушки, Пэтти поспешила согнать с лица хмурое выражение.

— Ясно. Позже я этим людям перезвоню. Не тревожься, все будет хорошо.

Что может быть хорошо, Пэтти и сама не знала. Ее не покидало ощущение, что проблемы наслаиваются одна на другую, вырастая в Монблан.

Опустившись на табурет, она провела ладонью по лицу.

— Как сегодня дед?

Бабушка Кэтти неспешно вытерла руки полотенцем.

— Так себе. Постоянно говорит о предстоящем представлении, прикидывает, какой номер поставить за каким и кого из дельфинов задействовать. Спрашивает, сколько билетов продали и тому подобное. Словом, все как прежде, улучшений пока никаких. — Она вздохнула. — Уж и не знаю, что ему говорить.

Наверное, она совсем извелась, подумала Пэтти. Но я тоже не знаю, что говорить деду. И никто не знает…

В подобные минуты Пэтти чувствовала себя беспомощной. Понимала, что бабушка Кэтти, возможно, взвалила на плечи ношу не по возрасту, но заменить ее пока никем не могла. Потому что на сиделку, ухаживающую за больными на профессиональной основе, не было денег.

— М-да… — только и сумела произнести Пэтти.

Тем не менее бабушка Кэтти взглянула на нее с надеждой.

— А может, детка, все-таки придумаешь, что делать, если Тед снова начнет собираться на представление?

Пэтти на миг устало закрыла глаза.

— Думаю, рано или поздно придется сказать правду — что цирка больше нет и представлений тоже.

Деду Теду было прекрасно известно об урагане, а также об ущербе, который тот причинил. Однако его мозг, поначалу приняв эту информацию, позже отверг ее. И теперь Тед снова каждый день готовился к представлению. Как будто цирк остался целехонек. Как будто продолжалась прежняя жизнь…

— Не знаю, смогу ли я сказать ему правду. — Бабушка Кэтти чуть отвернулась и украдкой утерла глаза краем полотенца. — Боюсь, как бы Теду не стало хуже. Ведь у него в последнее время нелады с сердцем…

Пэтти кивнула. В один день лишившись детища всей своей жизни, дед перенес сильнейший сердечный приступ. Пэтти испугалась, решив, будто это инфаркт, но врачи заверили ее, что речь идет лишь о приступе стенокардии. Но это «лишь» тоже не прошло для него бесследно. Он сильно сдал.

— Вообще-то я даже не уверена, сможет ли дед осознать правду, — негромко произнесла Пэтти.

Бабушка Кэтти вновь вздохнула.

— Я тоже. У меня все чаше появляется мысль, что Тед уже никогда не станет прежним. Как по-твоему?

Пэтти посмотрела на бабушку Кэтти, потом медленно поднялась с табурета и побрела в коридор. Что тут говорить, когда обеим ответ и так известен…

Брайан отсутствовал два дня. Уладив свои дела, он вернулся в Порт-Смит, в тот же отель и даже в тот самый номер, в котором жил накануне.

Пора было решать вопрос с Пэтти Хэмстон. Вернее, с Долл. Нет, все-таки с Пэтти, но относительно Долл.

Нужно бы оставить ей эту самку, пусть тешится, думал Брайан, стоя на балконе гостиничного номера и глядя на залив. Зачем мне Долл? Мой дельфинарий не пустует. Вдруг Долл и в самом деле погибнет без своей спасительницы? Я теряю в обоих случаях, но здесь Долл хотя бы останется живой. Да и потеря не так уж велика. С другой стороны, если я дам слабину, решая эту крошечную проблемку, об этом сразу пронюхают и тогда начнутся проблемы покрупнее. Все поймут, что мою сентиментальность можно использовать, и примутся выискивать у меня слабое место, на которое можно надавить. Разумеется, не без пользы для себя…

Вздохнув, Брайан вынул из кармана сотовый телефон и позвонил в Новый Орлеан, на свою виллу. Дома у него с недавних пор тоже появилась проблема, с которой он даже не знал, что и делать.

Проблема касалась деда Брайана, Чарлза Кардигана — или Чарли, как он предпочитал сейчас называться. Заключалась она в том, что у старика началась вторая молодость.

Дед Чарли был отцом Эндрю Кардигана, отца Брайана. Чудить дед Чарли начал, еще когда Эндрю был жив, но тогда это никем не воспринималось всерьез. Однако позже пришлось пересмотреть отношение к его фокусам. Обострение наступило после кончины Эндрю, которую дед Чарли воспринял довольно странно. Некоторое время погоревал, как все, а потом вроде решил, что судьба вернула его в молодость. Вернее, в те времена, когда у него еще не было ни жены, ни ребенка. Ведь и сейчас он остался без жены, которую похоронил несколько лет назад, и без ребенка, то есть без Эндрю.

Здоровье у деда Чарли было на зависть многим, вдобавок он начал усиленно — хотя все же в рамках своего истинного возраста — заниматься спортом. При этом питался, следуя советам из разного рода спортивных справочников, а также принимал некоторые биодобавки. Его мышцы укрепились, цвет кожи улучшился, и она приобрела упругость и бархатистость.

Добившись некоторых результатов, дед Чарли занялся своей внешностью. Отрастил волосы, вдел в ухо серебряную серьгу, съездил в салон-тату и сделал на правом плече татуировку. Носил в основном искусно разодранные джинсовые шорты, черную майку и такого же цвета бандану, которая, надо сказать, неплохо смотрелась на его длинных, посеребренных сединой кудрях.

Все было бы еще ничего, но дед Чарли и вести себя начал соответственно воображаемому возрасту. Именно это и беспокоило Брайана больше всего.

Конечно, если бы он мог махнуть на все рукой, его жизнь сразу упростилась бы. Он перестал бы заниматься многими текущими проблемами, в том числе и теми, что были связаны с неожиданным преображением деда Чарли. Вместо этого Брайан занялся бы тем, к чему лежала его душа.

Однако секрет заключался в том, что больше всего Брайана тешил тот факт, что он не похож на своего мягкого, даже романтичного отца. Брайан до сих пор удивлялся, как с подобным характером Эндрю удалось не развалить бизнес. Именно осознание несхожести и подвигало Брайана на решение проблем, относящихся как к бизнесу, так и к семье.

На звонок долго никто не отвечал, но в характере Брайана всегда присутствовала настойчивость. В конце концов терпение было вознаграждено: трубку взяли.

— Да?

Брайан вздохнул: это был не дед Чарли, а экономка Шерил Джонсон, разменявшая пятый десяток, чрезвычайно уверенная в себе особа.

— Добрый день, Шерил. Дед дома?

— А, это вы, мистер Кардиган… Какое там! С утра куда-то подался. Приоделся в джинсы и цветастую рубашку, на каждый палец надел по кольцу и был таков. А вчера его весь вечер не было, домой вернулся около полуночи. Не знаю, что он думает… Разве можно в таком возрасте подвергать себя подобным перегрузкам!

Брайан чуть отстранил телефон от уха, потому что скороговорка Шерил била по барабанным перепонкам.

С таким голосом ей бы солдат муштровать на плацу! — промелькнуло в его мозгу.

— Значит, вам не известно, где Чарли находится в данный момент?

Не успел Брайан договорить, как в ответ раздалось:

— Откуда же мне знать? У меня хлопот полон рот! Весь дом на мне! Я не могу следить за вашим дедом! Кроме того, он запретил мне шпионить за ним. Шпионить! Слово-то какое нашел!

Следить не может, но точно знает, как дед оделся перед уходом, отметил про себя Брайан. Сумасшедший дом!

Он закрыл глаза и медленно вздохнул.

— Да-да, Шерил, конечно, я понимаю, что вам некогда присматривать за Чарли, но, может быть, вы все-таки заметили, захватил ли он свой сотовый телефон?

Брайану не хотелось терять напрасно время, вновь и вновь пытаясь связаться с дедом. В то же время ему было прекрасно известно, как тот ненавидит мобильник. Но Брайан нарочно подарил деду сотовый телефон в тайной надежде, что за ним станет легче следить. Не тут-то было! Дед Чарли где-то вычитал, что пользование мобильными телефонами очень вредно для здоровья, и наотрез отказался не только носить с собой, но даже прикасаться к «этой дряни». Правда, раза два Брайан все же заставал деда за изучением устройства, из чего сделал вывод, что какой-то интерес к подарку у того все же есть. Поэтому и спросил Шерил на всякий случай, не захватил ли дед телефон с собой.