Он уже успел просмотреть все газеты, прочитать все заинтересовавшие его статьи, но Бартон так и не появился. Реджиналду захотелось узнать, что за слуга к ним прибыл и каковы будут его обязанности, если Бартон уделяет ему столько времени. Возможно, с точки зрения английских традиций лорду и не положено общаться с прислугой, но деятельный характер не позволял ему продолжать сибаритствовать. Реджиналд позвонил в колокольчик.

— Бартон, пригласи сюда нового работника, я хочу поговорить с ним, — сказал он, когда дворецкий вошел в комнату.

— Это невозможно, сэр, — невозмутимо ответил он.

— Извини, Бартон, я уважаю твою табель о рангах, но в данном случае хочу поступить по-своему.

— Это невозможно, сэр, — повторил как попугай Бартон.

— Что значит невозможно? Хорошо, если для тебя пригласить сюда прислугу равнозначно богохульству в церкви, я сам схожу к нему. — Реджиналд рывком поднялся со стула. — Покажи, где он?

— Это невозможно, сэр, — снова повторил Бартон.

Двенадцатый лорд Уайтвентхендж взглянул на дворецкого. Тот, по-прежнему почтительно склонив голову, важно стоял в дверях. Вот чертовы англичане! — раздраженно подумал Реджиналд. Стоит как истукан. Неужели он всерьез считает, что я унижу свое достоинство, если пообщаюсь с прислугой? Преодолевая закипающий гнев, Реджиналд спокойным, не допускающим неповиновения голосом приказал:

— Веди меня к нему!

— Это невозможно, сэр!

— Для меня нет ничего невозможного. Если я чего-то хочу, я всегда этого добиваюсь. Я понятно изъясняюсь?

— Да, сэр, — снова почтительно наклонив голову, произнес Бартон, но не сдвинулся с места.

— Так идем же!

— Это невозможно, сэр!

— Что ты заладил одно и то же? Невозможно, невозможно, сэр. А почему невозможно, ты можешь объяснить?

— Да, сэр, — по-прежнему бесстрастно ответил Бартон.

— Так объясняй же!

— Хорошо, сэр. Я не могу пригласить сюда прислугу или повести вас к ней, потому что она еще не появилась в замке, сэр.

— Что за черт! Прошло уже изрядно времени с тех пор, как ты пошел открывать дверь. Куда же она подевалась?

— Извольте выслушать...

— По-моему, я это и стараюсь делать, — язвительно заметил — Реджиналд. — Говори, я слушаю, — добавил он, испугавшись, что Бартон так и не дойдет до самого главного — куда исчез так долго звонивший в колокольчик работник.

— Когда вы соизволили разрешить открыть мне для прислуги парадную дверь, я не осмелился вас ослушаться, сэр, и пошел открывать. Но там уже никого не было, сэр, — с чувством собственного достоинства закончил дворецкий свое витиеватое объяснение.

Реджиналд молчал. Рассказ Бартона показался ему несколько странным. Человек, который так настойчиво звонил в дверь, вряд ли мог тут же уехать обратно.

— Разрешите высказать свое мнение, сэр...

— Конечно, говори, и побыстрее.

— Я думаю, что прислуга подчинилась требованию хороших домов и пошла к черному входу.

— Он идет на костылях, Бартон? — в раздражении съязвил Реджиналд.

— Она, сэр!

— Что значит она? — Кулаки Реджиналда непроизвольно сжались, и он вплотную придвинулся к Бартону.

— Она, сэр, это означает женщина, сэр. — В голосе Бартона не чувствовалось никаких эмоций.

— Какого черта ты так долго объяснял, Бартон?! — прорычал Реджиналд, выбегая из комнаты. — На улице льет как из ведра. Но даже в такую погоду она давно дошла бы до твоего знаменитого черного хода. С ней что-то случилось...

— Куда вы, сэр? Надо надеть плащ, сэр, — неторопливо проговорил Бартон, но лорда уже и след простыл.

Выбежав на улицу, Реджиналд оказался один на один с разбушевавшейся стихией. Если он и почувствовал некоторую справедливость в последнем замечании Бартона насчет плаща, то сейчас понял, что нельзя терять ни минуты. С женщиной явно что-что случилось. Иначе за время, проведенное им в безделье за чтением газет, она, даже хромая на обе ноги и в любую погоду, уже давно обошла бы замок, и не один раз.

Холодный дождь проникал сквозь рубашку, которая практически сразу стала мокрой. Стонали деревья, слышался треск веток. Над головой раздавались удары грома. Молнии, озаряя темные глазницы окон, сверкали почти беспрестанно. Черные тучи висели над землей так низко, что, казалось, достаточно вытянуть руку, чтобы до них дотронуться. Если бы не мысль о попавшей в беду женщине, погода, по обыденным меркам самая мерзкая, понравилась бы Реджиналду. Хлещущие по щекам дождевые струи, холодные и резкие порывы ветра, сбивающие с ног, — все это казалось ему притягательным и вызывало желание бросить вызов буре. Но сейчас следовало думать только о попавшей в беду женщине.

— Ay! Ау! — закричал Реджиналд, но ветер и дождь перекрывали его голос.

Положение становилось серьезным. Что же могло с ней случиться, думал он, быстро двигаясь вдоль замка. Вдруг в поле его зрения попало что-то такое, что показалось ему странным. Реджиналд остановился и внимательно посмотрел вокруг. Но все было как обычно. Поблескивали во всполохах молний серые камни, намокшая трава была почти черной.

Реджиналд решил уже двинуться дальше, но неожиданно услышал звук, который выделялся среди шума дождя и ветра. Как будто кто-то стонал. Он прислушался, но слышны были только звуки бури.

Реджиналд снова направился вперед, но шестое чувство заставило его оглянуться. В темной траве мелькнуло что-то голубое. Реджиналд бросился к краю рва и через секунду уже держал в руках голубую тряпку, которая при более тщательном рассмотрении оказалась юбкой.

Конечно, ее могли выбросить давно, но что-то подсказывало ему, что это не так. Хорошо, сказал сам себе Реджиналд, не спеши. Вряд ли женщина решила раздеться под дождем. Юбка узкая, зацепиться за дерево она не могла, да и нет здесь ни дерева, ни кустарника. Реджиналд стоял и разглядывал мокрую и грязную юбку. Стоит ли тратить время попусту? Иди дальше! — приказывал он сам себе, но не сдвинулся с места.

Решившись поверить своей интуиции, Реджиналд осторожно стал спускаться в ров. Несколько раз его ноги скользили и он был недалек от участи Кимберли, но, удерживая равновесие, он все-таки продолжал спускаться.

Наконец с небольшого выступа он увидел очертания человека. Голубой пиджак выделялся на фоне черной жижи. Сгруппировавшись, Реджиналд прыгнул вниз.

Женщина с босыми ногами лежала лицом в грязной луже. Господи, она же может захлебнуться, пронеслось в мозгу Реджиналда, а руки уже переворачивали тело. Вглядываясь в женщину с вымазанным грязью лицом, он увидел, как медленно, словно нехотя, бьется на шее голубая жилка.

— Жива, — облегченно прошептал Реджиналд и, подняв женщину на руки, осторожно стал выбираться наверх.

Кимберли медленно открыла глаза. Она лежала на кровати в полукруглой комнате, заполненной великолепной старинной мебелью. Стены спальни были задрапированы шелком и парчой цвета чайной розы. Напротив кровати стоял туалетный столик красного дерева, над которым висело в ажурной серебряной оправе зеркало, поверхность которого слегка потемнела, что придавало ему таинственность. В углу спальни Кимберли заметила стенной шкаф. Через распахнутую дверь просматривался уголок другой комнаты, в которой стоял изысканный гарнитур в стиле рококо, а на противоположной стороне комнаты находился изящный стол с инкрустированной поверхностью. На нем стоял чудесный китайский чайный сервиз из тонкого фарфора.

Где я? — подумала Кимберли. Обстановка апартаментов напоминала сказку. Кимберли напряглась, пытаясь вспомнить, как она сюда, попала, но мозг затуманился и она заснула.

Вдруг Кимберли увидела женщину в каком-то странном одеянии с рассыпавшимися по плечам вьющимися волосами, такими светлыми, что напоминали серебро. Ее лицо казалось размытым, как будто его нарисовал художник-импрессионист. Кимберли видела красиво изогнутый рот женщины, в ушах прозвучал певучий тихий смех. Женщина протянула Кимберли руку, словно куда-то приглашая. Девушка подчинилась — встала с кровати и пошла. Женщина обернулась, взмахнула рукой и призывно улыбнулась.