Давина подняла голову. На этот раз Колин отвел глаза в сторону.

— Я много читала, Колин. Я училась со страстью, ведь мои знания — это то, чего у меня не мог отнять ни один враг. А о короле я читала, потому что сама росла без отца. Кстати, я умею готовить, — пожав плечами, добавила она. — И шить тоже. Впрочем, как любая женщина.

Оставив их обоих растерянно таращиться на нее, она улеглась на землю возле Роба, подложила руки под голову и закрыла глаза.

Роб, затаив дыхание, незаметно разглядывал ее в свете луны. Она была так близко, что у него руки чесались коснуться ее, смахнуть слезы, повисшие у нее на ресницах. Конечно, он слышал, о чем ее спрашивал Колин. Слышал он и ее ответы — и только теперь понял, как пуста была ее жизнь. Сердце его разрывалось от жалости.

— Я это исправлю, клянусь тебе, Давина, — прошептал он, осторожно коснувшись ее щеки. — Сам Господь послал меня это сделать.

Роб, проснувшись, как от толчка, машинально протянул руку к Давине. Но она исчезла. Роб вскочил на ноги, обвел взглядом поляну в поисках Эшера — может, Давина с ним. Естественно, он бы предпочел, чтобы это было не так — целых четыре года капитан был рядом с ней, знал все ее секреты и страхи, знал, как заставить ее смеяться…

Слава Всевышнему, по крайней мере сейчас она не с ним… Взгляд капитана был прикован к чему-то справа от него, прямо за деревьями. Роб повернул голову в ту же сторону и очень скоро увидел Давину.

Роб с интересом наблюдал, как она привычным движением, вскинув руки, встала в стойку, расставив ноги, насколько позволяли пышные юбки. Юбки?! Кровь Христова! Роб окинул подозрительным взглядом своих спутников, гадая, когда и, главное, где она умудрилась сменить наряд послушницы. Если хоть один из этих ублюдков осмелился подглядывать за ней, пока она переодевалась… В новом, подогнанном по фигуре, платье Давина выглядела восхитительно женственной. И сногсшибательно красивой.

В тонких, изящных пальчиках она крепко держала стрелу. Роб видел, как она привычным движением расправила плечи, натянув тетиву. Потом закрыла один глаз, прицелилась и пустила стрелу.

Сказать по правде, он нисколько не удивился, когда стрела вонзилась в самодельную мишень, на скорую руку сооруженную Уиллом в пятидесяти шагах от того места, где стояла Давина. Он уже успел убедиться в ее умении стрелять из лука. Его молодые спутники разразились восторженными криками. А Уилл — нахальный щенок, чертыхнулся Роб — даже шепнул ей что-то на ушко. Наверное, что-то смешное, потому что Давина звонко рассмеялась.

Роб как раз размышлял над тем, что лучше, содрать с кузена кожу живьем или вздернуть мерзавца на первом же суку, когда Давина, словно почувствовав на себе его взгляд, обернулась. Глаза ее радостно вспыхнули — она послала Робу сияющую улыбку, и весь мир для него разом перестал существовать.

— Вы проспали! — весело крикнула она и, сунув лук под мышку, направилась к нему.

Только невероятным усилием воли Роб удержался от того, чтобы подхватить ее на руки и закружить по поляне.

— Я почти всю ночь не спал, — пробурчал он.

Улыбка ее мгновенно увяла. Она с тревогой вглядывалась в его лицо, чем окончательно повергла Роба в смятение.

— Что-то с плечом? — испуганно спросила она.

В ответ Роб только молча покачал головой, не в силах отвести глаз от ее пухлых губ. Он испугал Давину, когда поцеловал ее, с раскаянием подумал он… и поделом ему. В тот раз он вел себя как животное. Стыд и желание вновь изведать вкус ее губ томили Роба. В следующий раз все будет иначе, поклялся он.

Он снова взглянул ей в глаза и увидел в ее глазах тревогу. Казалось, она старалась отыскать в его взгляде намек на какое-то теплое чувство, может быть, даже нежность — нечто такое, о чем она мечтала так же отчаянно, как и сам Роб.

— Неплохо, миледи, — одобрительно кивнул невесть откуда взявшийся Эшер, и наваждение тут же рассеялось. — Вы столь же красивы, сколь и опасны. — Капитан искоса глянул на Роба. — Согласны, Макгрегор? — все еще улыбаясь, но уже без той благоговейной нежности в голосе, с которой он обращался к Давине, поинтересовался он.

Это точно, молча согласился Роб. В душе он был полностью согласен с капитаном, однако не собирался рассыпаться в цветистых комплиментах и строить из себя дурака, как это делал Эшер. Проклятие… и это капитан армии его величества, самой непобедимой армии в мире, возмущался он. Ради всего святого, неужели у этого человека совсем нет гордости?!

— Нам пора ехать.

— О… но неужели вы не хотите тоже попробовать?

Давина схватила его за руку.

— Что? — слегка опешил Роб.

Он даже решил, что эта взбалмошная девица вбила себе в голову всеми правдами и неправдами добиться от него комплимента.

— Пострелять из лука, разумеется. — Давина бесцеремонно сунула ему лук. — Хотелось бы посмотреть, владеете ли вы луком также виртуозно, как мечом? — улыбнулась она. — Это будет забавно!

Роб ошарашено потряс головой.

— У нас нет времени на всякие глупости. Нужно ехать, — проворчал он, стараясь не смотреть на ее вытянувшееся лицо. — Уилл, выкинь эту чертову мишень, только убедись сначала, что не оставишь никаких следов! — сварливо приказал он.

Не удостоив разочарованную Давину даже взглядом, Роб направился к лошадям. Так будет лучше, решил он, не то, чего доброго, кончит, как этот размазня-капитан и примется мечтать о том, чего не будет никогда. Проклятие… ему и так постоянно приходилось напоминать себе, что он имеет дело с послушницей, даже пока на ней была эта жуткая серая хламида, а уж сейчас, в кокетливых, разлетающихся на ветру юбках, она и вовсе сводила его с ума. Юбках?! Круто повернувшись, Роб обернулся к Давине, о чем-то беспечно болтавшей с капитаном.

— Когда вы, черт возьми, успели переодеться? — рявкнул он. — И, главное, где вы это делали?

Давина ткнула пальцем в небольшой перелесок, потом с легким смущением оглядела себя.

— Слегка тесновато. Наверное, оно принадлежало кому-то из молоденьких послушниц.

Роб поймал себя на том, что глупо ухмыляется, но ничего не мог с этим поделать. Он готов был голову дать на отсечение, что ни одна девушка в мире не могла бы выглядеть в этом простеньком платьице более соблазнительно.

— Угу. Похоже. Э-э… оно вам к лицу.

Не успев прикусить язык, брякнул Роб.

Следующие пару дней он провел точно в аду. Ей-богу, думал он, во время набегов с отцом и то было легче! Он мало ел, а спал и того меньше, днем и ночью ведя непрекращающуюся войну с чувствами, готовыми вот-вот вырваться из-под контроля. Нет, конечно, он был рад, что Давина повеселела и откровенно наслаждалась поездкой. И хотя она порой погружалась в молчание, такое глубокое, что ему казалось, он слышит ее мысли, тем не менее ее серебристый смех, пока она по утрам соревновалась с Уиллом в стрельбе из лука или под руководством Колина пробовала сама ездить верхом, согревал его сердце. К сожалению, все попытки Роба продемонстрировать благодушное настроение потерпели крах — вместо того чтобы мило улыбаться, он рычал на всех, словно медведь, разбуженный во время зимней спячки. И было из-за чего. Мало того, что он из кожи лезет вон, чтобы доказать что-то девчонке, бесился про себя Роб, так еще приходится трястись с ней в седле и день за днем терпеть эту адову пытку! Чувствовать, как она доверчиво прижимается к его груди, было все равно что корчиться на медленном огне — это Роб еще мог вынести.

Проблема была в Эшере. Бесцеремонно оттеснив Финна, капитан с маниакальным упорством ни на минуту не оставлял их наедине. Он таскался за Робом как привязанный, старательно изображая жгучий интерес к жизни клана Макгрегоров. Вдобавок Эдвард трещал как сорока, не давая ему даже словом перемолвиться с Давиной. Роб без особого труда догадался, зачем капитану это. Эшер даже не пытался скрыть, что по уши влюблен в Давину. А та, зная это, не жалела для капитана улыбок. А как она смеялась, когда он принялся вспоминать тот летний день два года назад, когда он попытался остричь овцу, а проклятая тварь укусила его за задницу!