На всех четырех кораблях эскадры запуск производился одновременно. Практически в один момент офицеры скомандовали «Старт!», фейерверкеры зажгли фитили, и восемь ракет взвились в синеву неба. Вдруг и сразу у всех кораблей появились белые паровые усы, которые распустились по воде густым неохотно рассеивающимся туманом. А стрелы ракет, достигнув положенной безопасной высоты и отклонившись в сторону черной полосы Жуткой Пустыни, виднеющейся на далеком горизонте, выбросили длинные языки пламени и направились к своей невидимой глазом цели.

Впрочем, не все. Огненных ракетных драконов в небе было только семь.

– Одна не сработала! – крикнул кто-то.

– Это с «Громовержца», – прибавил другой.

Княгиня увидела, что одна из ракет, оставшись бесхвостой, начала заваливаться и, пролетев около полумили, врезалась в воду. Туда тут же поспешил юркий водометный катерок.

А канониры уже готовились ко второму залпу.

Островитяне внешне никак не изменили своего поведения после старта. Двое ведущих все в тех же расслабленных позах смотрели в зеркальца; изредка кто-то из сидящих рядом легонько касался рукой стрелы, которую ведущий держал в руке. И все ритм барабанов был прежний, а шаман неустанно крутился среди соплеменников.

Адмирал задумчиво смотрел вслед тающим дымным хвостам ракет.

– Ну что ж, сейчас узнаем, стоила ли наша игра сожженных ради нее ракет…

– Ракетам еще долго лететь? – спросила княгиня.

– Они уже там, – сказал адмирал. И тут…

Западный край горизонта выбросил в моментально побелевшее небо ослепляюще яркий столб огня.

– Не смотреть! – успел крикнуть адмирал, закрывая лицо руками и пытаясь заслонить от вспышки своим телом княгиню. Но княгиня, как и почти все, инстинктивно успела прикрыть глаза.

И все равно в глазах резко потемнело и в густой, почти ощутимой, горячей темноте плавали радужные, расплывающиеся круги. Даже отняв руки, княгиня еще некоторое время видела их, но уже не на фоне горячей темноты, а среди мельтешащих силуэтов. Свет и темнота словно поменялись местами, и, чтобы вернуть себе привычное ощущение мира, ей пришлось долго промаргиваться. Вспышка, которая была гораздо ярче стоящего почти в зените солнца, ослепила всех, кто смотрел в этот миг в сторону пустыни.

– С вами все в порядке, ваше высочество? – донесся до нее голос адмирала.

– Чем же вы начиняете свои ракеты, адмирал? – раздраженно проговорила княгиня, вытирая заслезившиеся глаза.

Адмирал посмотрел слезящимися глазами на запад, где над Ар-и-Дифом медленно, словно нехотя, вырастал циклопический гриб дыма.

– Самая обычная начинка, ваше сиятельство, – сказал он. – Сам не понимаю, чего это оно так шарахнуло.

Он оглянулся. Островитяне, кажется, пребывали в полном восторге от произведенного совместно с таласарами чародейства. Ведущие вовремя успели прикрыть свои зеркальца; хуже было наблюдателю с зонда: так как никто такого эффекта не ожидал, его собирались использовать для наблюдения за результатами взрыва со стороны и последующей корректировки обстрела, и взрыв ослепил его и поверг в беспамятство. К нему уже прибежал врач, и вместе с ним суетился прекративший свою пляску шаман.

– Это Книга, – решил адмирал, разглядывая западный горизонт в подзорную трубу. – Другого объяснения я просто не могу найти. Слышал я кое-что об этих магических книгах. Мой прадед, помню, хоть совсем маленький был, нашел в бумагах одного перебежчика-имперца клочок бумаги с каким-то магическим рецептом, – говорил он. – Он этого дела сильно не любил, ну и бросил бумажку в очаг. Полыхнуло так, как будто в дом молния попала. Еле выскочить успели. А ведь это всего клочок бумажки был, а не книга.

Княгиня неотрывно смотрела на запад, где, лениво клубясь, разрастался в ширину ядовитый буро-черный гриб высотой никак не меньше нескольких миль.

– Интересно, осталось ли там что живое? – сказала она.

– А что может быть живого в Жуткой Пустыне? – ответил адмирал. – Развеется – посмотрим.

– А нечего и смотреть, – раздался позади поразительно знакомый обоим скрипучий голос.

Все присутствовавшие на мостике одновременно оглянулись.

В отдалении от них, облокотившись о перила, стоял сам Арканастр. Его глаза из-за стекол очков смотрели прямо на княгиню.

– Все, – сказал он. – В вашей Неваде теперь даже бактерии живой не найдешь, а не то что чего-нибудь покрупнее. Можете быть покойны. Конец книжечке, отчитали ее колдуны. – Он посмотрел на клубящийся гриб вдали и произнес задумчиво: – Хиросима, да и только. Никогда живьем не видел. Любопытно. – Он снова посмотрел на княгиню. – Только вряд ли это решит все ваши проблемы. Уж поверьте старику. Никогда так проблемы не решались. И здесь, и везде.

– Что вы хотите сказать, достопочтенный Арканастр? – медленно произнесла княгиня.

– Да ничего. – Арканастр пожал мощными плечами. – Вашего мира это касается только в одном. Вам придется учиться жить без магии. Без всех этих штучек. – Мудрец покрутил в воздухе ладонью и, как бы естественно продолжая движение, запустил под распахнутые полы своей куртки и извлек оттуда свою неизменную бутыль. – Вас, княгиня, и ваших подданных это касается меньше всего. – Он привычным жестом стал откручивать пробку, и княгиня, как и все прочие, завороженно следили за его движениями. – А вот там, наверху кое-кому придется туговато. И им тоже. – Он указал бутылью на возбужденно рассматривающих гриб взрыва островитян. – Вы подумайте об этом. Мы ведь в ответе за тех, кого мы приручили, так ведь? – Арканастр спокойно поднял бутылку и приложился к ее горлышку. Никто не шелохнулся, пока он глотал. А Арканастр допил, негромко крякнул, посмотрел сквозь пустую бутылку на солнце и, вздохнув, отбросил ее за борт. – Вот и все, – сказал он просто. – Мне пора.

И, отлипнув от борта, мудрец стал неторопливо спускаться с мостика. Его шлепанцы негромко хлопали по ступенькам.

А когда его седая голова скрылась за кромкой настила, адмирал с побелевшим от бешенства лицом медленно обернулся к побледневшему капитану и прошипел сквозь зубы:

– Бардак на палубе! Почему не доложили!!

Вошел секретарь и доложил:

– Прибыл господин Линкис.

– Просите, – велела княгиня Сагитта.

Она находилась в своем скугумском кабинете, стояла у окна, смотрела, как на Стене зажигаются первые вечерние огоньки. По каналам между островом и Стеной медленно скользили сигнальные огни на мачтах судов. В недалеком поселке, похоже, был праздник, и там горели костры, вспыхивали фейерверки.

Неслышно появился господин Линкис – длинный, сухой, угловатый, как кукла-марионетка, он прошел к столу и кашлянул, давая понять, что уже здесь.

– Зажигайте свет и садитесь, – сказала княгиня, оборачиваясь на секунду.

Господин Линкис зачиркал зажигалкой у фитиля лампы, а княгиня закрыла окно, чтобы не налетели насекомые, узорной решетчатой ставней, забранной сеткой. Линкис зажег лампу, опустил зеленый бисерный абажур и подтянул кресло к столу. Княгиня посмотрела на его вольную позу, но ничего не сказала; иногда Линкис мог позволить себе нечто слегка нарушающее приличия.

– Вина? – спросила она. – Или чаю? Сегодня у моей кухарки удивительно получились пирожные.

– Вина, – сказал Линкис. – И чаю. И пирожных… ваше сиятельство, – добавил он на всякий случай. – Наверху никак не могут научиться готовить…

Княгиня позвонила в колокольчик и распорядилась принести угощение. О деле пока не говорили.

Линкис налил себе вина, княгине чаю, снова откинулся на спинку кресла.

– Итак, все прошло, как мы и ожидали? – спросила наконец княгиня.

Линкис медленно повел подбородок вниз, подтверждая.

– Подробности я могу узнать? – поинтересовалась княгиня.

– Граф Расальгети, посланник Князя-Сенешаля, с которым я имел честь встретиться… – начал Линкис:

– Господин канцлер, отчет для Малого Кабинета вы напишете потом, – попросила княгиня, чуть поморщившись. – И, надеюсь, не упустите ни одной подробности. Нельзя ли перейти к делу?