Магия в Таласе считалась производной величиной, оставшейся от творения мира. И сам взгляд на этот процесс у таласар отличался от принятого во всей Империи.
Согласно их воззрениям, мир был сотворен Верховным Божеством, Властителем Небес, во сне – попросту этот мир таким приснился ему, и, проснувшись и увидев, что произошло, оно спустилось на землю и, исходив ее и увидев, как этот мир несовершенен и несчастны населяющие его существа, люди и животные, решило улучшить свое нечаянное творение, так как чувствовало себя ответственным. Конечно, проще было бы просто уничтожить этот сон, раз уж так случилось. Но дело в том, что Верховное Божество у таласар считалось двуединым, совмещающим в себе одновременно и мужское и женское начало, и потому оно не смогло прийти к единому мнению. Впрочем, некоторые полагали, что оно не сделало этого из милосердия, но то был вопрос скорее философский, чем теологический. Во всяком случае, именно Верховному Божеству приписывается известное изречение: «Сердце мое полно жалости, и я не могу этого сделать», приведенное в известном трактате «Диалоги о Творце и творениях (тварях) его». Как бы там ни было, но Верховное Божество не могло само поспеть везде – слишком много было у него дел во вселенной, чтобы заниматься только малой песчинкой ее, потому оно выбрало себе семерых из числа достойных – некоторые полагали, что отбор был по семи землям, иные, что среди семи основных ремесел, – обучило их мастерствам и магии и поручило землю их заботам. (Считалось, что само Верховное Божество с тех самых пор не просто удалилось от дел земных ради дел вселенских, но до сих пор занимается творением миров, но уже не в качестве двуединой сущности, а раздельно…) Так и возник современный Пантеон Богов, почитаемый в главных странах мира, – даже в Чифанде религия, если не вдаваться в детали, сводилась к тем же постулатам.
Так что волшебство и магия, как считали таласары, остались им от Прежних Богов, которые, по сути, были просто людьми, то есть не чуждыми обыкновенных людских страстей – алчности, властолюбия и, в том числе, простой плотской любви. Дар свой они передавали ученикам, которые тоже иногда становились равными Богам – поэтому-то в Пантеоне в каждом из семи секторов стояли не только фигуры самих Богов, но и их Учеников, приравненных к Богам самими людьми, – и так же он переходил по наследству.
Впрочем, не только. Один из Семерых, самый практичный – но и самый тщеславный – создал Книгу, в которой свел все свои знания и знания, выведанные у других, и до такой степени насытил свое произведение магией, что Книга сама по себе стала ее источником. Когда он умер – ведь все Семеро Бого-людей все же были смертны, – Книга, оставленная им в сердце пустыни Ар-и-Диф, осталась ждать своего времени.
И это время пришло. Никто не знает – и знать не может: неисповедимы пути Создателя (да и при чем здесь Создатель!) – по какому признаку выбирала Книга того, кто может ее открыть, но время от времени кто-то из дальних потомков Бога-ученика вдруг предпринимал паломничество на юг, доходил до границ Жуткой Пустыни – и что с ним приключалось дальше, неизвестно. Известно только одно: в мире вдруг возникало что-то вроде всплеска магической энергии. Люди, и знать не знавшие, что они обладают магическими способностями, вдруг начинали творить чудеса, что-то происходило само по себе, и мир преображался.,
Магия возрождалась.
Таласар обычно это касалось мало. Но поскольку в Таласе относились к магии как к науке, то все эти периоды фиксировались в хрониках.
Стороннему наблюдателю, путешественнику или, в нашем случае, волею судеб попавшему сюда имперцу Талас обычно представляется страной всеобщего благоденствия. Здесь нет нищих, нет го-лодных, все достаточно обеспеченны, аккуратно одеты, а о ворах, разбойниках – тем более, об убийцах – нет не то чтобы слухов, но даже историй и сказок. А все потому, что посторонний человек не знает, что право жить сытыми и в достатке завоевано таласарами в междоусобицах и голодных бунтах, несколько столетий назад по-трясавших еще не объединенную, неосвоенную страну, где вытесненные захватчиками со своих земель изгои оказались наедине со своими невзгодами; что законопослушание граждан достигается строгой организацией страны по общинам и гильдиям, для чего было введено правило круговой поруки – неудивительно, что гильдии и общины тщательно следят за поведением своих членов; что кажущееся внутреннее равновесие в стране сохраняется только благодаря тому, что слишком шатко это равновесие, слишком много угроз происходит извне – и не столько от внешних врагов, с которыми можно договориться, но и от самой природы, с которой договориться невозможно.
Одним из столпов таласарского общества, без которого жизнь в стране была бы возможной, но, без сомнения, лишенной той беспечной прелести, которая так пленяет чужеземцев, являлся Чрезвычайный Кабинет. В обыкновенные периоды, когда жизнь в Таласе шла нормальным порядком, Чрезвычайный Кабинет занимался своей обычной деятельностью, которая, правда, носила не совсем обычный характер: следить, чтобы ничего чрезвычайного не произошло, чтобы стихии не могли повредить Таласу, чтобы враги Таласа не вели внутри страны никакой незаконной деятельности. Для этого в подчинение Чрезвычайного Кабинета входили такие разные и, казалось бы, далекие друг от друга ведомства, как связь, пограничная стража и метеорология. А как же могло быть иначе, если Кабинет должен был следить и предотвращать не только напасти, могущие возникнуть от естественных причин, но и возникающие от причин неестественных – политических или иных. И предотвращать их всеми доступными способами. Всеми, включая даже тайные. К примеру, по договору с Империей Талас не имел права содержать армию и производить тяжелое металлическое оружие, и только благодаря Кабинету Талас имел силы, которые, несмотря на этот запрет, вполне были сравнимы с армией по подвижности и организации, – мобильные чрезвычайные силы, именно благодаря Кабинету Талас развил и укрепил ракетные технологии, доказав, что они не подпадают под раздел «тяжелого металлического оружия», так как содержание в них металла чрезвычайно мало. Поэтому даже в спокойные периоды жизни страны Чрезвычайный Кабинет пользовался значительной властью, на которую, правда, уже давно перестали покушаться два других столпа – Большой и Малый кабинеты, понимая, что без этой власти Таласу не выжить.
Во время же стихийных бедствий и иных напастей власть эта становилась буквально абсолютной по своей безграничности и, главное, беспрекословности исполнения, такая власть не могла бы присниться и самому Императору: распоряжениям главы Чрезвычайного Кабинета, ее шефа, подчинялись незамедлительно и безоговорочно все должностные лица от простого десятника до нотабля. Подобная власть была чрезвычайно эффективной, но и чрезвычайно же опасной, поэтому, дабы избежать соблазнов, длилась она считанные дни: сама княгиня во время введения чрезвычайного положения должна была еженедельно подтверждать полномочия шефа Кабинета на следующий срок или самолично отменить чрезвычайное положение и вернуть правление в свои руки; кроме того, после возвращения власти в ее руки в месячный срок созывался Совет Кабинетов, на котором разбирались действия шефа ЧК во время чрезвычайного положения. Правда, история знала всего один случай смещения назначаемого единолично самой княгиней главы Кабинета, но по причинам не его неспособности справиться с ситуацией, а из-за вскрывшейся тайной его связи с княгиней и по ее же, к слову, представлению; в дальнейшем, кстати, снятый шеф ЧК стал законным принцем-консортом. Все же остальные уходили в отставку с почетом и честью.
План «Солнечный заяц», который привела в действие своим распоряжением княгиня Сагитта, еще не ставил Талас под руководство главы Чрезвычайного Кабинета, однако побуждал его к действиям, которые были оговорены Малым Кабинетом полгода назад, когда князь Абраксас Ахеа обратился к княгине с тревожным письмом. По счастью, разработки, послужив-. шие его основой, велись в Таласе давно и в большом секрете. Малый Кабинет дал адмиралу Ариетису полномочия воспользоваться ими для плана «Солнечный заяц» и, насколько знала княгиня из отчетов адмирала, основные приготовления были уже проведены. Втайне княгиня надеялась, что до применения плана дело не дойдет, что Пройт, который, как она поняла из рассказа Аб-раксаеа, не имел вовсе никакого отношения к магии, пока не оказался в Жуткой Пустыне, за считанные годы мог постичь все премудрости магии. Похоже, однако, что Пройт оказался способным учеником и поставить его на место было необходимо.
