А потом они вновь начали движение, прижимаясь друг к другу, сплетаясь в едином порыве, и все потеряло для них значение в этот миг. Новый оргазм потряс все ее существо, исторгнув из недр ее тела еще один крик, который больше напоминал звериный рев. А после наступило полное расслабление, она даже пустила струйку мочи и тут же смутилась, начала извиняться.

— Я люблю в тебе все: мочу, газы и плотное кольцо твоей маленькой штучки, — сказал он, вонзая ногти ей в ягодицы и вновь, словно перчатку, натягивая ее на себя.

— Хочешь, я кончу в тебя? — Это был риторический вопрос: ну конечно же она хотела, хотела почувствовать, как его сперма проникает в нее, растекаясь по телу, попадая в самое сердце, доходя до кончиков пальцев. В это время он застонал, почувствовав приближающийся оргазм, тяжело дыша, плача, дрожа, и она ощутила, как сокращается пенис, выбрасывая в нее семя, которое она все, до последней капли, хотела поймать.

Они лежали без движения, в абсолютном покое — после землетрясения. Ей казалось, что у нее в солнечном сплетении запылало маленькое солнце, а ноги и руки налились свинцом и она не может оторвать их от земли. Он продолжал крепко обнимать ее.

— Я тебя никогда не покину, — выдохнул он. — Никогда.

— Ты представляешь, — сказала она голосом, хриплым от крика, слабым от любви, — ведь многие испытывали подобное, но от смерти это их все равно не спасло!

— Ну какое это имеет значение? — отозвался он. — Абсолютно никакого!

— Значит, так и есть? Я права?

Он еще крепче прижал ее к себе.