— А чего бы ей на этом не успокоиться? — спросил Рэй. — Почему не оставить все как было, почему бы не поэксплуатировать его симпатию к себе? Почему бы не растравить в нем комплекс вины?
— А может, она уже испробовала все шансы — а у нее их немного. Она может трахаться с ним, и она славная баба. Что, кроме этого, она могла ему предложить? В общем, дело тут не только в деньгах. Она могла быть в него влюблена и всерьез верить, что он к ней когда-нибудь вернется. Но чего бы она от него ни хотела, Сай ей сказал: держи карман шире.
— Выходит, убила она его за то, что он ее отверг? — спросил Робби. Кажется, я его не убедил. Ну что ж, он ведь и поставил свои двадцать баксов на Микки Ло Трильо.
Я упрямо гнул свое:
— Она постоянно что-то утаивает, все время врет. Зачем? Если ясно как Божий день, что она не просто дешевка, которая позволяет себя дрючить кому попало, это означает что? Она что-то скрывает. Что? Убийство.
Робби уставился в одну точку, а потом спросил:
— Но почему она его застрелила? Это месть?
— Месть. Плюс отчаяние, плюс соображения материального порядка.
— А где она достала мелкашку? — поинтересовался Чарли.
— Живет она одна. Кто знает, может, эта винтовка хранится у нее много лет — подарочек от папаши Бернстайна. Она вполне могла предугадать, что едет трахаться с Саем в последний раз, и просто привезти оружие с собой. А могла поехать домой, взять винтовку и вернуться. Ну в конце концов, мужики, Сай был в тех же самых брюках на площадке, а там никто не мог забрать у него эту тысячу. Потом он едет домой, вручает эти деньги никому не известной брюнетке, которая, как мы догадываемся, и есть Бонни, идет купаться — и кранты ему. А заодно — и его бабкам.
— Пусть она там и была, но его мог застрелить кто-нибудь еще, — предположил Карбоун.
— Мог. Но кто? Зачем? С Бонни нам хоть все ясно.
— Получается, она убила его из-за тысячи баксов? — спросил Робби. — Знаешь, Стив, пока это ни с чем не вяжется. Особенно с тем, как ты ее описал. Мне она не показалась законченной злодейкой. Ну кроме того, что она спит с кем попало, но ведь, черт побери, она одинокая баба!
— А почему, спрашивается, она одинокая?
Я, разумеется, не посмотрел на Рэя Карбоуна, хотя этот пассаж был рассчитан специально на него, великого специалиста в области психологии.
— Спросите себя, зачем нормальной одинокой бабе оставаться жить в городе, где у нее ни знакомых, ни родственников? В городе, который практически целый год пустует, где нет никого, кроме местных, вроде меня и продавцов антиквариата, с которыми и поговорить-то не о чем. Почему бы ей не продать дом, который можно хорошо продать, не получить те самые деньги, которые ей так нужны, не переехать на Манхэттен, не найти достойную работу?
Чарли поскреб подбородок. В глазах Робби затеплился интерес, а Рэй наклонился вперед.
— Я объясню вам, почему она этого не сделала. Она неудачница, и она об этом знает. Раз в жизни ей выпала фишка, — и что-то удалось, и тогда-то ей обламывается Сай. Вы понимаете, что для нее значило это замужество? Она подумала: «Бонни, детка, да ты потрясающая баба!» А потом ему все это надоедает, и он бежит куда глаза глядят. И она остается куковать одна, потому что прекрасно понимает: как только она переедет в город — у нее не останется никаких иллюзий насчет причин своего невезения. Вот так она и живет, еле-еле сводя концы с концами, зато может вдоволь упиваться надеждами. Что Сай к ней вернется. Что по одному из ее дерьмовых сценариев когда-нибудь поставят фильм. Что она чего-нибудь в жизни да стоит. А потом происходит что?
Сработало! Микки Ло Трильо, может, и следует оставаться начеку, но Робби уже заглотил мою приманку.
— Что происходит? — эхом отозвался он, как будто хотел узнать, чем кончилась сказочка на сон грядущий.
Ну тут уж я и расстарался. Мне до зарезу нужно было иметь Робби на своей стороне и не давать ему гоняться за мафией.
— Сай снова начинает спать с Бонни, у нее появляется надежда. Она вдруг начинает думать: я обалденная баба. У меня еще все наладится. Ко мне вернется муж, и мы заживем в Нью-Йорке, на Пятой авеню, а лето будем проводить в своем имении за семь миллионов долларов. И она наверняка делится своими планами с Саем, иначе чего он вдруг ее отбрил? Пусть даже в мягкой форме. А мог и выложить все как есть: мол, Бонни, деточка, обкушался я своей Линдси, и захотелось мне чего-нибудь попроще, а тут как раз ты подвернулась. Это ведь такое пустяшное дело.
Рэй принялся раздирать на куски пластмассовый стаканчик из-под кофе.
— Лады. Наверное, ее огорчил отказ Сая. Просто сшиб с катушек. Только вот подтолкнул ли на последний шаг?
— Я в этом уверен. На этот раз он покинул ее, не оставив ей никаких иллюзий. Его больше не интересовала ни она сама, ни ее сценарии. Помнишь, когда она приехала на площадку, он ведь ее унизил, он обращался с ней, как с дешевой шлюхой. И, в отличие от нее, не ностальгировал по «добрым старым временам» и даже ради этих воспоминаний не собирался спасать ее в хреновой финансовой ситуации. Итого ей пришлось пережить сразу два удара: однажды он ее использовал, чтобы пролезть в кинобизнес, а теперь решил отвлечься от Линдси. А потом — бац! — чмок-чмок, киска, я улетаю в Лос-Анджелес. Голову даю на отсечение, он вышел из той спальни, оставив ее у разбитого корыта.
— Ну, это все теория, — пробормотал Робби. Судя по голосу, он уже почти со мной согласился.
Рэй — тоже.
— Лады, Стив и Робби, — сказал он, — не забывайте о других подозреваемых и доведите до конца эту версию с Бонни. Сдается мне, нужно уделить ей побольше внимания.
Толстяк Микки Ло Трильо напоминал мне сицилийский вариант Шалтая-Болтая. У него совершенно отсутствовала шея. Темно-голубой шелковый галстук, казалось, произрастал прямо из недр одного из его подбородков, возлежащих на груди.
— Я вырос вмьестес Саем, — доверительно сообщил он нам с Робби. — Он мне был как брат. Я вам так скажу: как только найдете парня, который с ним разделался, — позвоните мне. Скажите: «Микки, мы нашли того, кто ухлопал Сая», и клянусь небом, уж я…
— В тот промежуток времени, когда Сай был убит, — вмешался адвокат Толстяка Микки, — мистер Ло Трильо был на коктейле со своими деловыми партнерами, которые, разумеется, могут засвидетельствовать его присутствие.
Адвокат — мне ровесник — был счастливым обладателем круглых очков с тонкой оправой. Он как будто все еще лелеял надежду походить не на гнусного адвоката мафии, а на Джона Леннона.
— Послушай, — Микки обернулся к адвокату. — Я не на коктейли хожу, а выпивать. — Он развернулся к нам и пояснил: — Он у меня новенький. А прежний был Терри Коннели, часом не сталкивались? У него случился обширный паралич. Мы поместили его в больницу на Род-Айлэнде. Бедняга. Печально все это. А теперь это вот говенное убийство… — Он покачал головой, как бы не в силах поверить. — То, что Сая больше нет, — нож мне острый в сердце.
— А что теперь будет с вашими вложениями в «Звездную ночь»? — спросил я.
— Участие мистера Ло Трильо в этом предприятии не афишировалось, — сказал адвокат.
— Нам известно, что Микки не только вложил в фильм четыреста тысяч, но подбил своего зятя и дядю вложить еще шестьсот, — заметил Робби.
На этот раз он выдал эту реплику со знанием дела, в отличие от своей обычной мстительной манеры, типа «поглядим, как ты запрыгаешь». Я почувствовал: свершилось. В тот момент, когда Рэй и Чарли вышли из комнаты, а Микки и его адвокат — вошли, мысли Робби переключились на Бонни Спенсер. Я тихонько усмехнулся. Я ужасно обрадовался. Таки перетянул я Робби на свою сторону. Могу и в сторону отойти: Бонни теперь — добыча Робби, уж он в лепешку расшибется, а ее достанет.
— Так как обстояли дела с вашими, Микки, вложениями?
Толстые веки Микки затрепетали. Он попытался изобразить невинность.
— Ой, да что я понимаю в этом киноделе?
— Но должны же вы хоть что-то понимать, раз вложили в это дело миллион баксов?
