— А он что?
— Он в ответ: «Не полощи мне мозги». Тут я сказала, что не имею права обсуждать с ним дела, а он сказал мне, что он главный спонсор, а я сказала, что я знаю, но пусть он сначала спросит разрешения у мистера Спенсера. — Она помолчала. — Он ведь… Мне кто-то говорил, что он настоящий бандит. Конечно, не как Эл Пачино в «Человеке со шрамом», но я все равно струсила. Потому-то я так и поступила.
— Взяли деньги? — уточнил я.
— Угу.
— Как он вам их передал?
— Ну, как-то подложил под телефонный аппарат.
— Я имею в виду, в каких купюрах?
— По пятьдесят.
— По пятьдесят?
— А что, тот первый следователь не сказал вам, сколько там было?
— Но ведь вы же договорились, — соврал я.
— Десять по пятьдесят.
— И что он получил за свои полтысячи долларов?
— Возможность знать, как идут дела у Линдси Киф.
— Сделайте милость, Нэнси. Я все перепроверяю. Давайте начнем как бы с чистого листа. Объясните мне, что значит «дела Линдси Киф»?
— Это значит дополнительные декорации, и два дополнительных трейлера, и плата водителям такси, и премия Нику Монтелеоне, и четыре внутренних декорации…. Всего этого на самом деле не существовало и в помине… Сай просто сказал мне выписать счета и… ну как бы кое-какие средства перевести.
— На счет Линдси?
— Да.
— И сколько это выходило?
Она прошептала:
— Половина.
— Полмиллиона?
— Угу.
— А с какой стати Линдси Киф получать полмиллиона?
Она зашептала еще тише:
— Не знаю. Я думаю, она угрожала, что уйдет.
Что-то я не врубался. Сай как раз и хотел от нее избавиться.
— Когда это было?
— За три дня до начала съемок.
Я сделал глубокий вдох:
— Нэнси, с какой стати он отписал ей полмиллиона? Ведь у нее и так был контракт, верно?
— Верно.
— Так почему же?
— А потому что он с ума по ней сходил. Точно говорю: с ума сходил. Он готов был на все, лишь бы она была довольна.
Ну все ясно, чтобы она продолжала с ним спать. И только то? Не будь он Саем Спенсером, если бы он этого не сделал. Он мог свободно распоряжаться деньгами, и если бы «Звездная ночь» принесла ему девяносто миллионов, кто бы хватился пятиста тысяч? Таким образом, на миллион плюс еще полмиллиона Сай приобрел себе солидный куш — и актрису, которая угробила его фильм, и деньги. Представляю, какая это была кость в его холеном горле.
— Вам не показалось, что до Микки Ло Трильо дошли слухи о плохой игре Линдси?
— Я думаю… Слухов было много, я убеждена, что какие-то до него дошли.
— Каким образом?
— Думаю, он кого-то подкупил из съемочной группы.
— Например?
— Не знаю.
— А потом узнал от вас, что Сай облапошил его на пятьсот тысяч.
— Да.
— И как Микки отреагировал?
Молчание.
— Следователь Курц ведь говорил с вами?
— Я бы сказала ему, да он не спросил.
— А вы не стали настаивать?
— Да, я боялась.
— Так что же сказал мистер Ло Трильо по этому поводу?
— Он сказал… Услышав о сумме, которую получила Линдси, он сказал: «Ну, я ему кишки узлом завяжу за это!» И вышел вон.
12
Что же, черт побери, стряслось с Робби? Господи, да если бы я решился взяться за Микки Ло Трильо, я бы крушил стулья и вопил бы на копа, настаивающего на том, что преступление совершила бывшая жена. Ну что с того, что Бонни спала с Саем, завопил бы я. Разве это запрещено законом? Ну, облобызала его на прощание, попросила перезвонить, когда вернется из Лос-Анджелеса — а потом отправилась домой. Все, точка. А эта твоя теория по поводу того, что она умеет стрелять? Почему тебя, олух, это так беспокоит? Почему не Микки — или не один из его парней? А как насчет Линдси? Включи свой видак и посмотри, как она скачет с винтовкой, в цвете и звуке.
И даже если эта бывшая жена и в самом деле все эти годы спала, засунув мелкашку между ног, это разве означает, что она пришила Сая? Разве способна милая и добрая баба спланировать такое подлое и хладнокровное убийство? Мы ведь имеем дело с реальной жизнью, а не с романом Агаты Кристи, будь она неладна, в котором кузена лорда Смедли-Бедли пришивают сразу после того, как он побаловался плюшками в компании местного викария одним ненастным полднем.
И еще имей в виду, болван, проревел бы я, и, вероятно, ткнул бы в него ручкой, как копьем, послушай меня внимательно! Ты забыл классическое определение личности преступника. Кто скорее застрелит предателя? Сценаристка, которую послали на фиг, переспавшая со всем мужским населением Южной Стрелки и привыкшая к тому, что ее все посылают? Или Всем Известный Бяка, только что обнаруживший, что его якобы закадычный дружок нагрел его на полмиллиона баксов?
Будь я на месте Робби, я бы настоял на своем. Я бы выстроил против Толстяка Микки целую теорию. А Линдси? Она, все ж таки, кинозвезда, — эгоист по определению, а Сай собирался послать ее на все четыре стороны.
Так что же, черт побери, складывалось не так, как должно было бы? Сидя на той встрече, в понедельник, раскладывая карты против Бонни, почему Робби как-то моментально покрыл некоторые из этих карт? Это же было проще пареной репы.
В моей голове промелькнуло: о Господи, неужто я сгубил невинную душу?
Но я тут же сказал себе: дубина, ты подумай только, что она с тобой сделала? Эта мисс Сама-Естественность — потрясающая обманщица с актерскими способностями. Сначала она комкает ордер на обыск, посылая в твою сторону взгляд, исполненный боли и недоумения по поводу того, что некоему злодею пришло в голову ее обидеть. А потом она перестает тебя замечать. У нее сногсшибательная интуиция. Ты вообразил, что умеешь держать себя в руках, но она умудрилась угадать, что ты на нее запал. И вот она садится у камина и трясется от холода в весьма жаркий летний день. И губы-то у нее дрожат. Клянется, что она этого не делала. А чего бы ей, спрашивается, не клясться? Она прекрасно знает, как страстно обманутые жаждут оставаться обманутыми. И еще она понимает, что ей больше нечем тебя взять… И тогда, понятно, делать нечего, она идет на последний шаг. Приезжает в управление, одевшись как можно соблазнительнее и нацепив золотые серьги.
А вдруг она не лжет?
И почему она лгала раньше?
И, наконец, что, если она лгала не намеренно, но тем не менее его не убивала?
Не убивала? Взять Бонни, Микки и Линдси. Кто из них троих вероятнее всего… В этот самый момент в комнату вошел Робби и засуетился. Ему не понравилось, что я положил на его стол ноги, в опасной близости от его письменных принадлежностей, но он был слишком возбужден, чтобы тратить время на препирательства.
— Бонни уже в лаборатории!
Пожалуй, только легкое беспокойство, что подошва моего ботинка изгваздает латунную табличку «Следователь Роберт Лео Курц» удерживала его от довольного утробного урчания.
— Она уже там. С адвокатом. — Я не шелохнулся. — В чем дело? Не хочешь взглянуть?
— Как насчет взятки от Микки? — спросил я.
Он изобразил из себя деревенского тупицу — такого идиота, что я немедленно распознал притворство.
— Взятки бухгалтеру «Звездной ночи».
— А кого это трогает?
— Меня. Мы ведь знаем, что у Микки не алиби, а дерьмо. Следовательно, и у него была возможность убить. А теперь, после того, что сказала бухгалтерша, всплывает мотив. Какого черта ты не стал выяснять дальше?
Робби предупредительно поднял руку и вытянул ее вперед, растопырив пальцы. Прекрати, мол! Вид у него был злобный. Он был похож на одного фашистского вида кретина из полицейской академии, обучавшего нас, как регулировать поток машин.
— Секундочку, Стив.
Раздраженный. Очень раздраженный.
— У нас уже имеется преступник, и мы все согласились, что это и есть реальный преступник, и она уже в лаборатории, как мы и договаривались.
Он надулся, вышел из кабинета и зашагал к лаборатории.
Я догнал его. Угораздило же Робби родиться таким кретином! В уголках его рта застыли следы зубной пасты. Он источал запах лака для волос. Его бежевый костюм был в цвет мокасинам. Это был дерьмовый костюм, вполне подходящий такому болвану, как он: ткань якобы должна была выглядеть дорогой, типа букле, но смотрелось все это как будто выкроенным из мешка, испытывающего аллергию на собственное уродство. Плохой покрой его брюк подчеркивали пузыри на коленках.